Георгий Савицкий - Танк «Иосиф Сталин». Иду на прорыв!

Вслед за одним «Иосифом Сталиным-2» выстрелил и второй, угодив осколочно-фугасным снарядом ОФ-471 в бронированный транспортер-подвозчик снарядов, сделанный на базе все того же трофейного чешского танка. Чудовищный взрыв потряс позиции немецких самоходчиков! Словно сверхмощная бомба взорвалась, превратив обломки конструкции гусеничной машины в смертоносную шрапнель. От этого полыхнула и соседняя самоходка. Еще одна, легкая гаубица «Wespe», попросту завалилась набок, смятая мощнейшей ударной волной!

С самоходной гаубичной батареей было покончено, всюду валялись лишь трупы немцев, бесформенные обломки и коптящие груды почерневшего от окалины металла, которые всего несколько минут назад были грозным и мощным артиллерийским оружием.

А чуть поодаль остался стоять и наш подбитый ИС-1, склонив длинный ствол 85-миллиметрового орудия. Лобовая 120-миллиметровая броня выстояла, но вот сотрясение от взрыва весьма увесистого 150-миллиметрового осколочно-фугасного снаряда стало для советского тяжелого танка фатальным. Медленно между гусениц выполз танкист, его лицо было таким же, как и черный комбинезон. Опираясь о гусеничную ленту, он медленно поднялся и несколько раз махнул рукой.

– Что там? – спросил гвардии капитан Стеценко.

– Вроде помощи просит…

– Пойду проверю, Тахтар, остаешься в башне, если что, прикрой из пулемета. Ваня, за мной.

Степан Никифорович спустился на дно боевого отделения и отжал защелку аварийного днищевого люка. Вслед за ним из танка выбрался и Ваня Шляхта. Держа оружие наготове, они быстро перебежали к подбитому танку.

– Ты кто? Доложить о потерях и повреждениях.

– Заряжающий, а по совместительству младший механик-водитель тяжелого танка гвардии сержант Потапов. Танк разбит, старший механик-водитель гвардии лейтенант Ивченко погиб. Наводчик – тоже. У командира танка ноги переломаны, но он жив.

– Ясно, вытащим мы твоего командира. – Степан Никифорович передал раненому танкисту свой пистолет-пулемет ППС-43. – Ваня, давай через верхний командирский люк попробуем!..

Степан Никифорович «нырнул» в люк заряжающего, внутри стоял тяжелый дух крови и смерти, смешиваясь с запахом раскаленного металла и едко-кислым – сгоревшего пороха. Повернув голову, Стеценко прямо подле себя увидел широко распахнутые глаза танкиста, запекшиеся губы шевельнулись:

– Ноги… сломаны… мне – амба…

– Погоди, земляк, вытащим мы тебя. – Степан Никифорович отжал тугую защелку двустворчатого люка командира. В образовавшемся проеме показалось серое от копоти лицо Вани Шляхты.

– Сможешь его вытащить, а, Вань?

– Да, командир, обвяжи его ремнем.

Степан Никифорович снял свой кожаный офицерский поясной ремень, продел его под руками раненого и застегнул. Потом снял такой же поясной ремень и с раненого танкиста, стянув тому лодыжки. Командир подбитого танка коротко вскрикнул и заскрипел зубами, на его серых от пороховой копоти скулах заиграли желваки.

– Потерпи, браток, сейчас мы тебя отсюда вытащим…

– Ваня, ухватывайся и тяни – рывком за ремень, я придержу ноги, чтоб он их еще больше не переломал. Давай, на раз-два!

– И раз-два, взяли!

Ваня Шляхта перегнулся через борт командирской башенки и крепко-накрепко вцепился в ремень, пропущенный под руками раненого таким образом, что он опирался на широкую кожаную ленту грудью. А потом заряжающий изо всех сил дернул-потянул. Раненый, с переломанными ногами танкист протяжно, по-звериному взвыл, задергался. Но… Его уже успели вытащить на крышу моторного отделения. Степан Никифорович выбрался из башни и бережно подхватил своего боевого товарища. Уложили его на землю, распороли комбинезон и форменное галифе вместе с кирзовыми сапогами. Ноги у танкиста ниже колена были синюшные, отечные. Бугрились под кожей переломанные кости.

– Пи-и-ть…

– Держи, браток. – В иссушенные губы полилась тонкой струйкой жизни вода из фляжки.

Вместе с Ваней Шляхтой Стеценко из досок от раскиданных на немецкой позиции снарядных ящиков соорудил некое подобие рамы и лубки, которые плотно прибинтовали к ногам танкиста. А его самого, в свою очередь, прибинтовали к раме. И в таком виде «загрузили» в командирский ИС-2.

– Я ж вам днищевый люк перекрыл… – забеспокоился раненый танкист.

– Ничего, земеля, вместе воевать будем, – пожалуй, излишне весело крикнул Стеценко. – Снаряды подавать будешь! Все. Славяне, уходим, «мехвод», врубай передачу.

– Командир, – тронул за рукав танкового комбеза наводчик Тахтар Аубакиров.

Гвардии капитан Стеценко глянул в танковую панораму и обмер.

– Экипаж – к бою! Бронебойным – заряжай! – Огромным усилием воли Степан Никифорович заставил свой голос не дрожать.

К двум советским танкам приближались три «Тигра» и четыре «Пантеры».

– Давай быстрее, чего ты копаешься – залазь в танк! – крикнул гвардии капитан Стеценко чудом уцелевшему танкисту.

– Никак нет, командир. Там, – мотнул головой гвардии сержант Потапов, – еще остались снаряды. Орудие – исправно. И этот рубеж я не покину.

Заряжающий, а по совместительству младший механик-водитель тяжелого танка побежал к своей подбитой машине.

Тяжеленные 55-тонные монстры несокрушимо перли вперед через разоренную улицу, тараня чудом уцелевшие стены домов и перемалывая в пыль битые кирпичи стальными траками широких «восточных гусениц» – «Ostenketten». Широченные, с лобастыми башнями, они вызывали ужас одним своим видом. И как-то забывалось, что вокруг тебя – тоже мощная, 120 миллиметров в лобовой проекции, броня, а рядом – самое мощное в мире, 122-миллиметровое танковое орудие. Непривычно широкие, угловатые стальные бронекоробки еще и выкрашены были серо-зелеными полосами камуфляжа на желтоватом фоне, довершая ассоциации с опасным хищником семейства кошачьих. И, между прочим, усиливая страх.

«Тигробоязнь» – это действительно было. Засевший глубоко в подсознании солдат страх перед полчищами механизированных бездушных монстров, расстреливающих и перемалывающих все живое, был родом из огненного лета 1941 года. Ну, с пехотой все понятно: из окопа даже легкий восьмитонный «Pz.Kpfw-II» с 20-миллиметровой «пукалкой» покажется страшным бронированным монстром. Не говоря уже о более массивных «тройках» и «четверках». А вот танкистам, казалось бы, чего бояться? Броня, пушка, гусеницы – все практически то же самое… Ан нет!

Тяжелый танк «Тигр» имел практически равноценное бронирование по всем четырем проекциям: лоб корпуса – 100 миллиметров с незначительным наклоном в восемь градусов, борта – 80 миллиметров, корма корпуса – 80 миллиметров, наклоненные на восемь градусов. Нижняя часть борта имела толщину бронирования 60 миллиметров. Но зато прикрывалась двойным рядом катков, которые перекрывали друг друга в шахматном порядке. Башня была бронирована так же: лоб – 100, маска – 90, борта и кормовая проекция – 80 миллиметров. Ну, и крыша башни – 28 миллиметров. Именно мощное бронирование и создало ему своеобразный ореол непобедимости.