Сергей Алексеев - Сто рассказов о войне

Фашист ответно открыл огонь. Едва увернулся от «тигра» тогда Бессарабов. Едва от врага ушел.

На следующий день под Обоянью вновь разгорелась битва. Бились упорно. И мы, и фашисты. Железо сошлось с железом. Сила ломила силу.

И вот — ура! — подбил Бессарабов «тигра». Стрелял не в лоб, как вчера, а в бок, где тоньше броня у танка.

Разгорячился боец в сражении. Рвется он к центру боя. Вдруг видит рядом танк лейтенанта Гогоберидзе. Слышит по рации голос друга:

— Что тебе, мало «тигра»?

— Мало! — кричит Бессарабов.

— Хочешь еще?

— Хочу!

Усмехается Гогоберидзе:

— Наш аппетит, танкистский.

Подбил второго «тигра» танкист. Минута, вторая — горит и третий. Поздравляют друзья Бессарабова:

— Наш аппетит, гвардейский!

Лейтенант Бессарабов был первым из советских танкистов, подбившим в одном бою три неприятельских «тигра». Потом и другие нашлись умельцы. Уничтожали по три, по четыре «тигра». Однако первый есть все-таки первый. Почет всегда больше первому.

Старший лейтенант Алихан Гагкаев командовал артиллерийской батареей. Четыре орудия в батарее.

Любили батарейцы своего командира: молодой, задорный, всегда веселый. Родом он был с Кавказа. О горах, водопадах любил лейтенант рассказывать, о милой своей Осетии.

Была у Гагкаева трубка — память о доме. Не расставался Гагкаев с трубкой. Сам не курил. Просто носил в кармане.

— В Берлине раскурим, — шутил Гагкаев.

Во время Курской битвы батарея Гагкаева сражалась южнее города Обояни. С редким упорством здесь рвались вперед фашисты. Особенно возле села Яковлева, у шоссе, ведущего из Белгорода на Курск. Тут и стояла батарея Гагкаева. Не она одна прикрывала шоссе. Левее, правее стояли другие. Но сложилось так, что один из главных ударов фашистов пришелся как раз на батарею Гагкаева.

Держит Гагкаев по рации связь с командиром полка майором Котенко.

— Вижу танки.

— Сколько?

— Десять.

Через минуту:

— Двадцать.

Через минуту:

— Тридцать…

Семьдесят танков рвалось сюда, на Яковлево.

Вступили солдаты в бой. Обрушили артиллеристы огонь на фашистские танки. Удачно они стреляли. Выходят из строя фашистские машины. Но бой есть бой. Тут взаимны всегда потери. Подбили фашисты одну из советских пушек. Было четыре, осталось три.

Продолжается жаркий бой. Снова выходят из строя фашистские танки. Но и снова потеря на батарее. Гибнет вторая пушка. Было четыре, осталось две. Но и две это тоже сила.

— Как дела? — спрашивает по рации майор Котенко.

— Нормально, — отвечает ему Гагкаев.

Все сильнее, все упорнее бой. Бой есть бой. Снова потеря на батарее. Было четыре пушки. Одна осталась. Но и одна это тоже сила.

— Как дела? — опять запрос от майора Котенко.

— Держимся, — отвечает ему Гагкаев.

Держатся герои. Не пропускают вперед фашистов. Погибла последняя пушка. Взяли батарейцы гранаты в руки. Перешли к рукопашному бою.

— Как дела? — снова слышится голос майора Котенко.

— Нормально, — кричит Гагкаев. — Держимся. Перешли к рукопашному бою.

— Понял. Идем на помощь.

Прибыла помощь: танки, отряд пехоты. А с ними и сам Котенко. Повернулся к командиру полка Гагкаев. Руку поднес к фуражке.

— Товарищ майор, держит рубеж батарея.

— Орлы! Молодцы! — похвалил Котенко.

Улыбнулся Гагкаев. Продолжает стоять, все руки не отводит от фуражки, все прижимает ее к правому боку. И вдруг побледнел, качнулся и рухнул на землю. И только тут увидел майор Котенко — весь правый бок у артиллериста залит кровью. Бросились к нему батарейцы, наклонился майор Котенко.

— Держит рубеж бата… — вновь произнес герой.

И больше ни слова. Мертвым лежал Гагкаев.

Погиб Гагкаев. А трубка осталась. Сохранили ее солдаты. Раскурили ее батарейцы в Берлине. В день нашей Победы. Как и мечтал Гагкаев.

Бой шел в районе шоссе Белгород — Обоянь. Наступали фашистские танки. Впереди двигались «тигры».

Недалеко от наших окопов находился наблюдательный пункт. Два советских бойца, два солдата-разведчика, прижались к земле и следили за движением вражеских танков.

Один из «тигров» заметил советских воинов. Решили фашисты раздавить наших солдат. Направили танк на разведчиков. Ползет, как утюг, махина. Все ближе, все ближе. Занял полполя, занял полнеба. Секунда, вторая. Рывок — и все.

Не выдержал один из бойцов. Вскочил с земли, побежал по полю. Фашисты открыли пулеметный огонь. Рухнул солдат на землю.

Второй же боец, Анатолий Добрянский, остался лежать на месте. Подошел к нему вражеский танк, только подмять собрался, как вдруг вскочил Добрянский. Метнулся к танку. Прижался к «тигру», к борту, к его броне.

Смотрят из окопов бойцы на Добрянского:

— Хитрец!

Неуязвимым для «тигра», для его пулеметов оказался теперь Добрянский.

Тогда фашистский танк начал кружить по полю. Пытается он раздавить смельчака. Но и вправду смышленый солдат Добрянский. Кружит он вместе с танком, не отрывается от брони.

И снова доносится из окопов:

— Ну и хитрец!

— Эка к танку, словно к магниту, прилип.

Кружил Добрянский вместе с танком, кружил, вдруг видит рядом окоп. Прыгнул в окоп Добрянский, укрылся от страшной смерти.

Смотрят фашисты. Где же боец? Провалился под землю? Броней придавлен? Увидели окоп. Вот где солдат укрылся. Примяли, притоптали танком окоп фашисты. Дальше пошли по полю.

Только отошли от окопа. А Добрянский цел, невредим. Поднялся, швырнул бутылку с горючей жидкостью. Точно бросал боец. Попал в уходящий фашистский танк. Прямо туда, где с горючим баки.

Вспыхнул фашистский танк как факел.

Смеялись потом бойцы, вспоминая, как Добрянский с танком кружил по полю.

— Здорово ты вальсировал!

— Кавалер из тебя заправский!

Подвиг рядового Добрянского для многих бойцов послужил наукой. Даже специально в частях изучали, как лучше, если возникнет во время боя надобность, вплотную прижаться к танку.

Идут у бойцов занятия.

— Что изучаете?

— Вальс Добрянского.

Эскадрилья советских истребителей завершала боевой вылет. Прикрывали летчики с воздуха южнее Курска в районе Ольховатки (это вторая — южная Ольховатка) наземные наши части. И вот теперь возвращались к себе на базу.

Последним в строю летел лейтенант Александр Горовец. Все хорошо. Исправно гудит мотор. Стрелки приборов застыли на нужных местах. Летит Горовец. Знает — впереди лишь минутный отдых. Посадка. Заправка. И снова в воздух. Нелегко авиации в эти дни. Битва не только гремит на земле — поднялась этажами в воздух.

Летит Горовец, небо окинет взглядом, взглядом проверит землю. Вдруг видит — летят самолеты: чуть сзади, чуть в стороне. Присмотрелся — фашистские бомбардировщики.