Cергей Макаров - Полигон призрак

— Это ты, Зина?! Ты — моя лучшая подруга и спишь в моей кровати в моем доме и с моим мужем!

Володе Когтю было около четырнадцати лет, и он все понял. Отца никто и никуда не вызывал. Он отправил жену и сына в столицу, чтобы разлечься с очередной любовницей.

Из спальни выбежала полуголая Зина. Не обращая внимания на подростка, она поспешно оделась и украдкой выскочила из дома.

Мать опустилась на корточки вдоль стены и зарыдала. Из спальни вышел отец. Он был в одних галифе.

— Лида, все это, конечно, ужасно, но не расстраивайся уж так. Я все объясню, — присев рядом с женой, сказал Николай.

— Я терпела все эти россказни о твоих бравых похождениях направо и налево, — повернув к мужу заплаканное лицо, как-то потерянно, не своим голосом сказала Лида, — а сейчас сама увидела, как ты привел в нашу супружескую кровать мою подругу. Как мне жить после этого? Ты не просто плюнул мне в душу, ты растоптал ее.

— Лида, не драматизируй события. Ну, иногда так бывает в жизни. Все успокоится, и мы будем жить долго и счастливо. Вот увидишь. Просто вышло недоразумение.

— Вот до чего ты дошел, Николай, называешь предательство недоразумением. А жить, возможно, ты и будешь счастливо, но только не я.

Володя с трудом сдержал порыв броситься к матери, обнять ее и успокоить. Отец что-то объяснял, размахивая руками, но она его не слушала. С того дня Лида стала замкнутой. Придя с работы, она подолгу лежала на кровати и смотрела в потолок.

Через два месяца Володя, возвращаясь из школы, заметил возле своего дома много людей. Среди них были и офицеры. «Что-то случилось», — кольнуло в груди мальчика, и он побежал, чувствуя беду. Когда он подбежал поближе, то увидел, как два офицера в небольшой пристройке к дому, служившей кладовой, вынимают из петли его мать.

«Мама!» — отчаянно закричал Володя, не веря в происходящее. Он растолкал сгрудившихся людей, пробираясь к пристройке. Мать вынесли и положили на траву. След от петли темным кровоподтеком врезался в хрупкую шею молодой женщины. Ее голова безвольно склонилась к левому плечу. Глаза потускнели и немного провалились.

Кто-то прошептал за спиной Володи: «Она не выдержала измены мужа. Сломалась». Спазм рыданий заглушил все голоса вокруг. Подросток упал на колени рядом с матерью и, положив голову ей на грудь, сотрясаясь всем телом, словно в конвульсиях, заплакал.

Позже Володя сидел возле ее гроба, не переставая гладить мамин лоб и волосы. Никого вокруг себя он не видел. Отец что-то говорил ему, но Володя не слышал его слов. А когда гроб с телом матери стали опускать в землю, мальчик потерял сознание. Он стал плохо спать, мало ел, но по-прежнему учился на «отлично», потому что так всегда хотела мама.

Однажды вечером, когда отец возвратился усталый с полетов, Володя сидел за столом в своей комнате и делал уроки, склонившись над тетрадкой.

— Как у тебя дела? — спросил отец и, подойдя к сыну, потрепал его по волосам.

И тут в душе подростка распрямилась невидимая пружина гнева. Он вскочил, сбросив руку отца.

— Как у меня дела?! — закричал он. — Ты хочешь это знать?! Или ты просто пришел отметиться перед встречей с очередной любовницей?!

— Замолчи! — грозно рявкнул летчик.

Но Володя проигнорировал предупреждение.

— Ты убил мою маму! Убил прямо у меня на глазах! А сейчас спрашиваешь, как у меня дела? Ты знаешь, как я ее любил, как мы с ней часами разговаривали… А теперь я совершенно один во всем мире. Вот такие мои дела! — закричал подросток. — Будь ты проклят со всеми своими любовницами!

Отец наотмашь ударил сына кулаком по лицу. Володя упал рядом с кроватью, ударившись затылком о железную ножку. Из носа брызнула кровь.

— Если и я тебе мешаю развлекаться, тогда ты и меня убей! — крикнул подросток.

Он бросился на отца с кулаками, но, получив сильный удар ладонью в ухо, рухнул на пол, потеряв сознание.

Через полгода, испытывая новый самолет, капитан Николай Коготь разбился, уведя горящий самолет в сторону от поселка. За этот подвиг он посмертно был награжден орденом Красного Знамени. Орден в память об отце был вручен Володе командиром части, в которой служил Николай Коготь, в школе на торжественной линейке.

Из родственников у Володи остался только дед по маминой линии, с которым мать обменивалась время от времени письмами. Спустя две недели после гибели отца вечером в дом Володи кто-то постучал.

— Кто там? — настороженно спросил подросток.

— Гость из Сибири. Открывай, внук, не ночевать же мне на улице.

Дед был худой и высокий, как и его дочь, мать Володи. Однако внешность Петра Устиновича Трофимова была обманчивой. Он был жилист, физически силен, несмотря на свои шестьдесят два года, и очень умен.

— Завтра, Володя, мы с тобой двинемся в обратный путь, — присев на диван, сообщил дед.

— А как же школа? Я же здесь учусь.

— Школа есть и у нас в поселке. Там и будешь учиться. Вдвоем нам с тобой будет веселей, скучать тебе не придется.

На следующий день Володя зашел с дедом на кладбище, положил цветы сначала на могилу матери, а в другом конце кладбища и на могилу отца.

Володя собрал свой нехитрый скарб, и внук с дедом отправились в Москву на железнодорожный вокзал.

Сибирский поселок Кузьмовка находился на берегу реки, по которой сплавляли лес. Дед Петр, как его называл Володя, был потомственным охотником и зарабатывал себе на жизнь, охотясь на норок и песцов.

Тайга стала второй школой для Володи. Дед часто брал его с собой. Однажды он поставил на камень старую консервную банку и, сняв с плеча карабин, сказал:

— Сейчас, друг мой, займемся стрельбой.

— Я же ни разу не стрелял из настоящего оружия, — неуверенно протянул подросток, взяв карабин в руки, — я только в тире пробовал.

— Сейчас мы это поправим. Ты же мужик и должен уметь стрелять, чтобы защитить свой дом, семью. Попробуй-ка хорошенько прицелиться и плавно нажать на курок.

Володя повернулся к деду и случайно выстрелил. Петр Устинович едва успел присесть. Пробитую шапку словно ветром сорвало с головы.

— Вот это да, родной внук чуть не лишил деда жизни. Тогда бы ты и вовсе круглым сиротой остался.

— Это случайно вышло, я не хотел, — испуганно оправдывался подросток.

— Вот тебе первый урок. Нужно любить оружие, обращаться с ним бережно и осторожно, — наставлял дед, — а о прострелянной шапке никому не говори. Ерунда. Всякое бывает.

Дед Петр научил Володю метко стрелять, выслеживать зверя, преследовать раненую добычу. Он обучал его премудростям охоты, тем знаниям, которые передавались только от отца к сыну по наследству. «Тайга — это открытая книга для того, кто умеет ее читать. Смотри и слушай, все необычное подмечай и делай выводы. Иногда сломанная ветка может рассказать опытному человеку очень многое», — наставлял внука Петр Устинович.