Георгий Савицкий - Штрафник-«охотник». Асы против асов

В очередной раз нажав на гашетку пушки, Александр Волин не услышал знакомого грохота мощного авиационного орудия. Что за черт! А, снаряды закончились… К крупнокалиберным и обычным крыльевым пулеметам патроны еще оставались, но их нужно было поберечь на всякий случай, если в небе встретятся самолеты врага.

— Тигр, прием, я Леопард-1, — вызвал по рации майор Волин КП Воздушной армии. — Выстрелил все, «до железки», горючего — в обрез. Запрашиваю возврат на «точку» для дозаправки.

— Я Тигр, прием. «Пятнистые», уходите, понял вас. Повторяю, возврат на «точку» разрешаю.

В итоге трехдневных боев упорное и яростное сопротивление гитлеровцев на господствующей высоте Миус-фронта было сломлено. Командующий группой «Юг» Эрих фон Манштейн к вечеру третьего дня наконец получил разрешение Гитлера на отвод группы войск из Донбасса, над которыми к этому времени нависла угроза расчленения и окружения, а в резервах ему было отказано.

В этом случае выдвинутый далеко на восток «язык» левого края 6-й армии, опирающийся флангом на позицию у Саур-Могилы, удерживать становилось бессмысленно. И расчет на контрудар в южном направлении с целью отсечения глубоко прорвавшихся войск Южного фронта уже не оправдывал себя. Тактическое значение этого опорного пункта для немцев было утеряно, создалась угроза окружения, советские войска выходили за спиной 6-й армии к Красноармейску. И все отчетливей для немецкого командования замаячил призрак нового, «донецкого» Сталинграда.

В ночь с 31 августа на 1 сентября высота 277,9 была оставлена гитлеровскими войсками. Их отход был обнаружен нашей разведкой через несколько часов, под утро, перед началом очередного штурма. Преследование немецких заслонов было представлено в донесении командира 96-й стрелковой дивизии как взятие высоты и выполнение поставленной командованием боевой задачи, а в донесении командира 271-й стрелковой дивизии «дипломатично» указано о «выходе на плато высоты 278, Саур-Могилы». В развитие наступления командиром 271-й дивизии было организовано преследование отступающего противника, были созданы подвижные группы на грузовиках и тягачах артиллерийского полка дивизии.

Высота 277,9, как обозначался этот курган на тактических военных картах, стала высотой мужества и героизма для наших солдат.

Объективности ради нужно отметить, что картина победы в любом случае будет неполной, если не объявлена ее цена. А цена прорыва обороны на Саур-Могиле была очень высокой.

Через несколько дней после занятия высоты из близлежащих сел были мобилизованы местные жительницы. Им были выданы марлевые повязки на лицо, и они три дня собирали трупы павших при атаках 28–31 августа. Тела на жаре уже разлагались. После сбора трупов они были уложены в штабеля и сожжены, останки, кости захоронены где-то перед высотой, со стороны пропитанного кровью южного склона. Данные на погибших рядового и сержантского состава не устанавливались, место захоронений останков после кремации не было отмечено и ныне неизвестно…

В 1967 году, а по другим данным — годом позже, при встрече однополчан на открытии мемориала начальники штабов трех полков 96-й и 271-й дивизий, принимавших участие в тех боях за высоту, искренне недоумевали, рассматривая крутой южный скат: «Какой идиот послал нас туда и зачем — ну чего ж в лоб-то, а не обойти…»

Но даже эти ошибки командования не умаляют победы и того значения, которое сыграла битва за Донбасс в Великой Отечественной войне.

Полетный день на крупной авиабазе Люфтваффе Сталино был в самом разгаре. Возле капониров и ангаров — ряды тяжелых «Хейнкелей» He-111H6 и средних фронтовых пикировщиков «Юнкерс-88». Поодаль под маскировочными сетями стояли транспортные «Юнкерсы» Ju-52. На другом краю аэродрома находились стоянки истребителей: Bf-109G-4 и Bf109G-6, «Фокке-Вульфов» FW-190A-4, двухмоторных «Мессершмиттов-110», итальянских C-202 «Фольгоре». Итальянские летчики улетели еще после битвы на Кубани. Последние из представителей солнечного Апеннинского полуострова перебрались на авиабазу в Днепропетровск, а потом перелетели на транспортниках в Италию. А вот несколько самолетов осталось — перегнать не успели. Некоторые из них были целыми, некоторым — не хватало ремонта. Вместе с ними стояли и устаревшие «Мессершмитты» Bf-109E-4 и Bf-109F-2. На дальних стоянках находились даже откровенно устаревшие бипланы-штурмовики «Хеншель» Hs-123.

Но с некоторых пор даже этот «крылатый антиквариат» починили и использовали против русских, которые были уже на подступах к Сталино. Механики старались выжать из техники все, что только можно. И даже — чего нельзя.

Но сейчас механики расположились в тенечке. Они отдыхали после своей нелегкой работы, разговаривали и резались в карты. «Die schvartze Männer» — «чернорабочие», как их называли с доброй фронтовой иронией летчики, выглядели беспечными, однако они нет-нет да и поглядывали то на часы, то на небо. Интересно, все ли сегодня вернутся?.. Какова будет в этот раз плата за победу?..

Наконец низко над горизонтом появилась только одна черная точка. Но ведь вылетало четыре «Мессершмитта» Bf-109E-4 и тройка итальянских «Аэромакки» C-202 «Фольгоре» под управлением немецких пилотов. Где же они все? Неужели…

Да, так и есть, вернулись далеко не все, и опять самые серьезные потери были у пилотов Strafschtaffel — штрафной эскадрильи.

Майору Герману Вольфу казалось, что он смотрит сейчас в зеркало. Но только на себя прошлого — презираемого и лишенного всех прав летчика-штрафника со споротым с военной формы имперским орлом… Офицер Люфтваффе знал, что в составе авиации Советов тоже были штрафные авиационные подразделения. Русские летчики-штрафники мужественно сражались под Сталинградом. Вольф лично встречался с такими воздушными бойцами, и это были самые тяжелые воздушные бои. Дрались штрафники и на Кубани. Однако уже к сражению на Курской дуге надобность в «крылатом штрафбате» отпала. Строгость к нарушителям воинской дисциплины снизилась. Да и самолетов у русских стало больше, и качеством они стали получше.

А вот у гитлеровцев штрафные авиационные подразделения сохранялись практически до конца войны. В этом плане знаменитая немецкая скрупулезность и тяга к дисциплине сыграли с проштрафившимися пилотами злую шутку. Кроме того, русские летчики попадали в «крылатый штрафбат» на фиксированный срок: от одного до трех месяцев. После чего, если проштрафившийся летчик оставался в живых, ему возвращали заслуженные награды и звание. А нередко особо отличившихся летчиков-штрафников, а таких было немало, повышали в звании и представляли к наградам.