Алексей Соловьев - Не мир, но меч! Русский лазутчик в Золотой Орде

Вельяминов хотел посоветоваться о дальнейшей судьбе ставшего странным парня с великим князем, но тут состоялась описанная ранее Боярская дума. К вечеру Андрей предстал перед Симеоном.

Князь молча изучал стоящего перед ним человека взглядом, которым опытный коневод оценивает возможности нового коня. Наконец изрек:

— Спасибо тебе за прошлую службу, Андрей! Слышал, в иноки хочешь податься? Отчего, поведай! Ужели мир стал столь не люб лихому и умному парню?

— Не люб, княже… Устал я от мира. Нет мне в нем боле покоя, молитвами хочу грех свой искупить.

— Что за грех, расскажи? Да заодно поведай, как все эти годы в Орде жил, чем занимался. Баяли, Джанибек тебя возвысил, нойоном сделал? Ты присядь, не стой, беседа у нас с тобою длинная будет.

Великий князь слушал неторопливую повесть своего слуги и все больше удивлялся капризам человеческой судьбы. Услышав про причину вспышки чумы среди генуэзцев, не смог удержаться:

— Так вот как оно случилось? Выходит, они сами к себе эту заразу на галерах завезли? А теперь франкские короли и королевы из-за этих глупцов в гроб ложатся!

При слове «глупцы» Андрей до крови прикусил себе губу. Это не укрылось от глаз Симеона.

— Что с тобой?

— Так это ж я, княже, я во всем виноватый получаюсь! Вовек мне этот грех не замолить!

— Не понял, проясни!

Услышав следующие слова парня, князь надолго замолчал.

— Будем вместе молить Господа, чтобы отвел он от Руси напасть сию. В монастырь хочешь? Хорошо, отпущу тебя на все четыре стороны, только напоследок еще одну службу сослужи мне и всей Руси Владимирской. Важную службу, Андрей! Думаю, лучше тебя под рукою у меня нет сейчас никого. Снова в Орду тебе с грамотой моею птицей лететь надо и любой ценою Джанибеку ее побыстрее вручить. Возможешь?

В последнем слове прозвучал явный металл. По сути, это был уже приказ, на который Андрей мог лишь покорно кивнуть головою.

— Ступай в молодечную. Как грамота будет готова, тебя найдут. Возьмешь десяток для охраны, серебра на дорогу и — с богом! Бояре Кобыла и Сорокоум далее просветят, что от тебя требуется.

…Снова Ордынка, ставшая уже до боли знакомой. Снова быстрые смены лошадей по первому предъявлению княжей грамотки. На одном из дворов, завидев нерадивость и неторопливость конюших, Андрей едва не выхватил из ножен саблю:

— Княжью волю исполнять не хотите, ироды?! Наполы развалю!

Он был страшен в своем безумном желании поскорее выполнить поручение Симеона. Андрей после беседы с боярами четко понимал, сколь важна для десятков тысяч русичей эта бешеная гоньба. И еще осознание того, что это его последняя служба, а далее столь желанная келья, возможность быть одиноким и молить Его во спасение себя и многих других…

Сопровождавшие его ратные на третий день возроптали было, что ночевки коротки, что поясницы уже болят, что неплохо бы на долгий постой встать да баньку принять перед Диким полем.

— Я великим князем над вами поставлен, и мне одному решать, как быть! — сорвался в очередной раз Андрей. — Кто болен или слаб — не держу! Возвращайтесь назад и сами тысяцкому объясните, почему раньше меня в Москве оказались! Ясно все объяснил?!

Повтора не потребовалось. На двенадцатые сутки после выезда из Москвы они достигли столицы Золотой Орды.

Татары действительно находились в состоянии войны с улусом Хулагидов, но войсками руководил опять беглербек. Сам Джанибек находился в степной ставке между Итилем и Яиком. Андрей сообщил эмиру о своем прибытии и о целях визита. Эмир оказался знакомым Кадана, бакшиш взял охотно и пообещал доложить великому хану при первой возможности. Русичам отвели для ночлега просторную вежу и выдали двух баранов для первого питания. Дальнейшая забота о хлебе насущном ложилась на плечи (и кошелек) гостей.

Ставка была многолюдна, звучала разная речь, мелькали разные одежды. На русичей взирали с интересом, но знакомых лиц Андрей не встречал. Лишь однажды к ним подъехал конный и насмешливо вопросил:

— Московиты?

— Слуги Великого Князя владимирского! — словно отрезал Андрей, оглядывая богато одетого всадника на дорогом скакуне. — Здороваться батя с мамкой не обучили?

— Успеем еще поздороваться! — столь же весело, но с какой-то легкой угрозой ответил незнакомец, толкнул коня пятками и улетел прочь.

— Кто такой, не знаешь? — спросил Андрей у сопровождавшего гостей татарина. Тот всмотрелся и уверенно ответил:

— Литвин, над дружиной у них старший. Давно приехали, все встречи с великим ханом ждут.

«Значит, вовремя подъехали, — подумал посланник. — Не зря коней и людей торопил!»

Он не заметил, как вслед русичам на почтительном расстоянии поехали двое. Сопроводив их до вежи, развернулись и поспешили к своим шатрам.

Андрей поинтересовался у татар, нет ли поблизости Кадана. И, к своей искренней радости, узнал, что тумен брата находится поблизости в степи, а юрта самого Кадана в перелете стрелы от юрты великого хана.

Встреча была радостной. Кадан возмужал, завел трех жен, от каждой из которых успел получить по ребенку. На войну отправлен не был, поскольку продолжал со своими нукерами отвечать за жизнь и охрану Джанибека. Темник предложил брату провести ночь в своей юрте, обещая хмельное, музыку и жарких наложниц. С удивлением услышал отказ от последнего вида развлечений, но расспрашивать пока о причине не стал. Послав в вежу русских своего нукера, чтобы предупредить о месте ночлега их старшего, Кадан велел слугам омыть брата и подавать ужин.

Ночь прошла весело, но утро было страшным. Едва только засерел горизонт, как братьев разбудил стоявший на страже нукер:

— Там какой-то русский прибежал! Кричит что-то громко, я не понимаю.

Андрей быстро накинул на себя халат и выскочил на улицу.

— Что случилось, Олежко?

— Беда, боярин! Наших кто-то стрелами побил! Всю вежу издырявили, в упор били. Целы только я и Онопка, еще трое раненых, остальные…

Не дослушав, Андрей вернулся в юрту, чтобы переодеться. Когда Кадан услышал, что произошло, он вскочил с кошмы, отдал громкий приказ и удержал брата за руку:

— Не спеши, возьми с собою охрану. Я сам вскоре тоже подъеду.

Войлочное укрытие действительно было все в дырах. Внутри теплилось несколько свечей, и при их прыгающем свете картина была еще более ужасающей. Оставшиеся в живых перевязали раненых и растерянно пытались навести хоть какой-то порядок. Андрей остановил их:

— Не трогать ничего! Пусть хозяева увидят, как их улусников встречают! Закон гостеприимства нарушен, а татары этого ой как не уважают! Пусть сами ищут виновного.

В веже побывал Кадан, затем еще несколько важных чиновников. Русичей немедленно перевели в другое место. Андрей молча сидел на корточках, уставясь куда-то вдаль.