Андрей Константинов - Если кто меня слышит. Легенда крепости Бадабер

Командир отряда спецназа махнул рукой и отдал команду:

— Глуши моторы!

Потом снова повернулся к Луговому, оглядел его с головы до пят, покачал головой:

— Надо же… Прям как в книжках про индейцев. У нас с полгода назад случай был — один солдатик из Кандагара в кабульском госпитале маленько задержался. Ну ему кто-то и напел, что ротный сердится, дескать, устроит ему «весёлую жизнь», если немедленно в часть не вернётся. Солдатик перепугался, покрутился-покрутился, на хвост упасть никому не получилось, никто его подвозить не хочет, всем на всё насрать… Обычное, в общем, дело. Ну было у него немного советских рублей — ещё с Союза, сменял он их на «афошки» [52] Национальная валюта Афганистана. — Прим. авт. и поехал на попутных «барбухайках» до Кандагара. Вот… Так за несколько дней и добрался. В части аж охренели, когда его увидели. Прямо в форме ехал, естественно, без оружия. И никто ему ничего не сделал. Так на него, как на космонавта, всем Кандагаром ходили смотреть. А он что? Раз командир велел — поехал. Очень ротного боялся. Ну, дебил! Откуда-то с Молдавии, кажется. Так я думал, такое раз в сто лет бывает, а тут ты, майор, со своим «замирённым инженером». Это всё очень интересно, но вот что я генералу-то скажу? Ему-то нужна маленькая победоносная война. Штурм кишлака, блядь, где «засели главари бандформирований со всего Афгана»…

…Короче, поехали с нами, майор. Сам будешь с генералом объясняться. Кино ему своё покажешь, песенку про «эфиёп-твою-мать» споёшь. Если он раньше от злости не лопнет. Охо-хонюшки-хо-хо, и за что мне всё это, старому? Студент, хватит ржать, давай возьми пару бойцов, осмотрись тут для порядка. Мы ещё минут десять курим и — обратно на базу… С победой!..

…Вот так для Бориса начиналась афганская война. Настоящая и очень разная…

Через полгода после прибытия в Афганистан на его счету было уже шесть боевых «выходов». Правда, все они обошлись без боестолкновений. Всё было — и крутой «нервяк», и дикая, нечеловеческая усталость, и насквозь мокрая от пота тельняшка (так, что ее приходилось буквально выжимать), а вот стрельбы не было. Настоящим боевым крещением стал для Глинского лишь седьмой «выход»…

На этот самый седьмой «выход» Бориса просто не могли не взять. Кто-то же должен был сидеть на «многоголосом» радиоперехвате? Дело в том, что обстановка постепенно становилась всё более и более напряжённой. Всё чаще шла информация о караванах с оружием, и уже не раз по радиоперехвату выходило, что караванщикам поступают команды на английском языке. Это могло означать, что вместе с «духами» идут и западные инструкторы. Могло. Но «живьём» этих инструкторов в глаза никто ещё не видел. Хотя подтверждающая информация от «доверенных лиц» поступала. Однако эти «доверенные лица», честно говоря, не всегда заслуживали доверия. Часто они, заинтересованные, например, в процветании конкретно своих или «прикормленных» дуканов, могли через донесения-доносы так избавляться от конкурентов. Тем более что чисто «оружейные» караваны встречались редко; в основном смешанные — тряпки всякие, бытовая техника, посуда, парфюмерия, зелёный чай или красный — тот самый «каркадэ». Ну, и «Калашниковы», обычно китайские, калибра 7,62 мм. Именно этими трофейными автоматами спецназовцы, как правило, и вооружались на «выходы». Во-первых, ежели потеряешь или повредишь — с тебя не спросят. А во-вторых, они годились для «отмазки», если по ошибке «не тех духов» «вознесли к Аллаху»: все ж знают, что у шурави автоматы калибра 5,45, а тут в трупах дырки от 7,62 — спецназёры явно ни при чём…

…В тот раз капитан Ермаков получил распоряжение в составе усиленной группы отработать информацию, полученную от «доверенного лица», что идёт караван, чуть ли не со «стингером». К таким «информашкам-брехункам» (которые начальству на доклад носили, разумеется, «липоносцы»), очень часто не подтверждающимся, относились достаточно скептично, но отрабатывать их всё равно приходилось. Ермаков решил выйти сам, взяв группу Семченко, и усилил её ещё Глинским и сапером. Получилось девятнадцать человек. Лететь предстояло аж за Шахджой, что в юго-восточной провинции Заболь.

…Вертолёты привычно путали следы, нарезая зигзаги и выполняя ложные посадки. Наконец, «восьмёрки» снова окунулись в афганскую пыль, колёса коснулись земли, и Ермаков махнул рукой, скомандовав высадку.

Оглядевшись уже на месте, капитан понял, что командир Ми-восьмого лажанулся, «промахнувшись» километра на три западнее от намеченной точки. (Уже потом хорошо знакомый спецназовцам вертолётчик Женя Абакумов, испытавший в Афгане всё, кроме собственной смерти, рассказал, как там было дело. Сложный рельеф и похожие, как близнецы, горы сыграли со штурманом ведущей «восьмёрки» шутку, которая могла дорого стоить. На тот раз всё обошлось, но пара «двадцатьчетвёрок», прикрывая район спланированной высадки, обнаружила грамотно замаскировавшихся «духов». Они явно кого-то ждали. Если это была засада, то там можно было положить всю группу. При заходе на посадку вертолёт — очень лакомая мишень для гранатомёта или ДШК. Вот так… То ли «духи» угадали, то ли навёл кто, бывало и такое.)

…Группа прошла в быстром темпе несколько часов — и тут на тебе — подрыв на «родной» противопехотной мине-«лепестке». Такие советская артиллерия разбрасывала на потенциально «караваноопасных» направлениях, и их быстро заносило песком. Младшему сержанту, которому всего два месяца до дембеля оставалось, искромсало большой палец на правой ноге.

Как говорится, слава-те-яйца, что не всю лапу оттяпало. А делать-то нечего, всё равно идти дальше надо. Сержанту вкатили укол промедола, перевязали, разгрузили, и он поковылял дальше со всеми вместе. Настоящим мужиком оказался, не ныл, не скулил, только зубы крепко стискивал и потел сильно.

Потом шли ещё долго, правда, с частыми привалами. Когда тропки исчезали — шли по шакальим следам. Уже ближе к вечеру остановились у давно занесённого песком кишлака — жители ушли из него в Пакистан ещё году в восьмидесятом, если не раньше. Где-то в этом кишлаке находился замаскированный колодец, вот через него-то и должен был пройти караван, по крайней мере так утверждал агент… Караванщики же часто ходили по одним и тем же маршрутам. Они про колодец знали и знали, что он единственный на много километров вокруг.

Ермаков осмотрелся и дал команду окапываться. Он думал, что ждать придётся как минимум до утра. Но уже минут через сорок поднявшиеся на сопки «совы»-наблюдатели стали докладывать буквально наперебой:

— Вижу двух верблюдов!..

— Слышу моторы! Квадрат 1727.

Группа спешно залегла у входа в кяриз. [53] Подземный водовод. — Прим. авт. Глинский всё время облизывал враз пересохшие губы и несколько раз проверял, снял ли он автомат с предохранителя. Минуты вдруг стали очень-очень длинными.