ИванычЪ - К чему приводит ИДЕАЛИЗМ или любовь к стране ВЕЧНОЗЕЛЁНЫХ ПОМИДОРОВ

Утром пришёл ротный. Тогда командиром был ещё Вова Щенников. Я потом отдельно о нём напишу. Он того заслуживает.

Зашёл он, выслушал мой доклад, прочитал запись в журнале, расписался. Долго-долго смотрел мне в глаза … как сто удавов на одного кролика, потом протянул телефон и сказал одну фразу. Очень ровным голосом: "Несите службу, сержант!". Забрал журнал и ушёл… к комбату. Не знаю, что там было, но комсомолец потом, глядя в мою сторону, чернел лицом и скрипел зубами. По слухам схлопотал он тогда неполное служебное…. Ибо рвение рвением …, но какие-то границы приличий переступать не стоит.

Так что отделался я тогда только просто испугом.

А вообще внутренний наряд по роте был самым суматошным и противным — всё время на глазах, всё время в суете и хлопотах. На один наряд командиров из двух рот — это получалось на каждого из них по три-четыре командира.… И все чего-то хотят, на какие-то недостатки указывали …

Единственным положительным явлением было то, что в столовую ходили напрямую, чтобы успеть заготовить до прихода батальона, и смену поменять.

В столовой, накрыв столы, надо было, до прихода роты, их строго охранять. Воровали нещадно. Зал огромный, части разные. Мы ели во вторую смену со всякой гарнизонной мазутой. Только отвернись — со столов пропадало масло, хлеб, ложки и прочее. Этого допустить было нельзя. А орёлики были шустрые — бежит мимо стола — хвать пайку масла, ты за ним, а с другой стороны ещё трое шакалов на стол бросается … вот и стояли насмерть, чтобы никого не подпускать. Порционные блюда, типа масла, яиц, сахара и т. п. составляли на один стол и окружали его, до прихода роты. Каша то никому не нужна была.

А, если случалось, что украли, то дело доходило до драки на штык — ножах. Меня Бог миловал, я ни разу не попал, но паренёк один у нас, грузин, сцепился с дагестанцем из роты охраны, из-за масла, кажется. Оба потом в госпитале лежали. Потыкали друг друга неслабо.

Ложки получали по счёту и по счёту же сдавали … тоже вечная нехватка. Так в сапоге у каждого дневального было по три ложки минимум. Для сдачи.

Вот такие страсти.

Уж так мне повезло, что на срочной службе питаться пришлось в двух столовых. Одна в Тамбове, вторая в ЦГВ. Но были они похожи неимоверно. И по количеству стоявших на довольствии, или столующихся, это кому как привычнее, и по внешнему виду и по внутреннему убранству. Разница, если и была, то была настолько незаметна, что и упоминать то о ней не стоит.

Поэтому и получилась эта глава, некоторым образом, собирательная.

Итак.

Вечером предшествующего наряду дня, на вечерней проверке, звучало:

— Слушай Боевой (именно так — с большой буквы) расчёт! И следовало распределение ролей, так сказать, на следующий день. Кто куда и по какому поводу. Сначала зачитывались обязанности по тревоге, кто и что делает, куда убывает. Потом объявлялись фамилии заступающих на боевое дежурство на ПЦ, список дежурного подразделения. И вот уже потом, если рота заступала в наряд, то следовал расчёт суточного наряда: караул, КПП, учебный корпус и т. д. И если твоя фамилия не прозвучала во всех этих категориях списка, то оставались два варианта. Первый — ты не попадал в состав наряда и оставался в роте. Оно, конечно, спокойнее, но работы не убавлялось, а наоборот. Второе — твоя фамилия могла прозвучать в разделе "Кухня". И, если это происходило, то настроение радоваться сразу пропадало, становилось грустно и как-то неуютно.

На следующий день, после обеда и двухчасового отдыха перед нарядом, первым делом кухонный наряд переодевался.

Мы получали подменку. Это была уже выслужившая свой срок, латаная перелатаная такая же форма, хэбчик. Но, правда без погон и петлиц. Сапоги тоже заменялись. С сапогами картина была точно такая же. Чтобы, значит, не портить свои. Эти подменные сапоги использовались раз в месяц, поэтому они были ссохшиеся и скукоженные. Потому что сдавались они после предыдущего наряда всегда совершенно мокрые и покрытые налётом жира и прочего кухонного.… Запах от них шёл такой, что.…

Подготовка к наряду включала в себя два этапа. Было необходимо начистить эти подменные сапоги не гуталином, а смазкой, которая придавала какую-то всё-таки мягкость и немного способствовала видимости некоторой водоотталкиваемости, и подшить подворотничок к куртке. Вот и всё.

Дальше наряд представляли для осмотра в санчасть. Процедура была стандартной и несложной. Смотрели длину и чистоту ногтей, наличие порезов или нарывов. Иногда раздевали до пояса и проверяли наличие фурункулов и т. п. Потом следовал вопрос о наличии жалоб и следовал приказ заступить в наряд.

Дежурным по столовой заступал чаще всего старшина роты, или кто-нибудь из прапорщиков батальона. Помощником сержант, как правило, из старослужащих. Тут же следовало распределение наряда по объектам.

Обеденный зал. Это было самое тяжелое и хлопотное место. Представьте себе огромный зал, где в одну смену питаются человек семьсот. За солдатским столом умещаются десять человек. Т. е. семьдесят столов и сто сорок скамеек. Мало того, что эти столы надо было три раза за сутки накрыть для трёх смен. Т. е. уже не три раза, а девять. Потом убрать, промыть, поднять скамейки, вымыть пол и снова все расставить. И не просто так, а по армейскому порядку — ровно и аккуратно. Пол был кафельный. Помните такой кафель — оранжевые и светло бежевые небольшие плиточки? Ох, и рисовали на них сапоги узоры, а пол должен был всегда блестеть. Да ещё кто-то что-то разлил и растоптал. Вот и мыли его — сначала смывали жир и грязь, потом оттирали узоры и снова мыли уже начисто. А площадь… как хороший стадион. На зал выделялось обычно человек шесть, не больше. Но присесть за сутки не удавалось, в принципе. Место это было, в основном, для молодых. Чтобы дело шло, разбавлялось парой кандедушек, исполняющих роль распорядителей и погоняющих.

Наряд на столы расставлял миски, подносы с кружками, ложки, приборы для специй, которые надо было наполнить перцем солью и горчицей. Всё это должно было расставлено ровно и аккуратно, по ниточке. Выдерживался этот выравнивающий принцип только для первой смены, ибо проверки всегда были перед началом пищи, потом было уже не до этого. На вторую и третью смены было только одно требование — успеть посуду перемыть и расставить. Бачки с едой, закуски, хлеб и т. п. получали на роты заготовщики и они же сами расставляли это на столы.

Варочный цех. Это помощники поваров. Подать, принести, помыть инвентарь и котлы. Если повара не зверствовали, не гоняли зря, то жить было вполне терпимо. А потом и мослы перепадали и ещё что-нибудь. Как правило, в варочный цех назначались старослужащие, если таковые вообще попадали в кухонный наряд. Если так случалось, то всем остальным было веселее, потому что ни один дедушка не станет мыть котлы и полы. Значит что? Приходилось помогать сослуживцам. А как же? Взаимовыручка….