ИванычЪ - К чему приводит ИДЕАЛИЗМ или любовь к стране ВЕЧНОЗЕЛЁНЫХ ПОМИДОРОВ

В процессе уже ленивого, так на всякий случай, обзвона одноклассников, соединяюсь с одной подружкой. Ну не подружкой, в смысле любви и страсти, а действительно просто были в хороших доверительных отношениях с человеком, причём с ещё дошкольных времён.

«Привет! Привет! Как дела? Да никак! Чё делаешь?»

В результате договариваемся о том, что поедем, погуляем туда-сюда, на праздничную Москву полюбуемся, может посидим где-нибудь.

Вы помните праздничную Москву в середине 70-х? В какую сторону голову не поверни — везде Ильичи. Лозунги. Флаги. Лампочки светятся. Слова торжественные про революцию. Крейсера стреляют. Слава Богу, только на картинках. Как там у Сергея Владимировича было?

Вот всё в таком роде. Песни из репродукторов, пьяный весёлый народ, в магазинах, в центре на прилавках поболе, чем обычно, дефицита и т. д.

Вот и гуляли мы с подружкой по городу, любоваясь и радоваясь великому празднику.

Понятное дело, что никуда не попали. В смысле кафе там или ресторана, да и не очень-то и хотелось. Мне конечно, подружка-то, может быть, и не отказалась бы.

Зашли мы с ней в «Новоарбатский», а там, конечно народу много, но и, как было сказано, хватало разного всякого вкусного и в повседневной жизни не очень доступного. Как сейчас помню, купили, в числе всякого прочего, бутылку Чинзано. Это ж надо! Решили народ побаловать буржуазной заразой в день, понимаешь, праздника великой и социалистической… И нагруженные этими приятными мелочами быстренько порулили домой, благо родственники уже рассосались потихоньку.

Заперлись мы с ней в комнате и под выпивочку с заедочками стали разговаривать… разговаривать… разговаривать!!! А, кстати сказать, подружка была очень аппетитная. Смуглая, невысокая такая, отнюдь не худышка, но и полной назвать девочку язык не поворачивается. Высокая упругая грудь волнительно завлекательно колышется под «лапшой». Помните, были такие очень модные джемперочки, тоненькие такие, по рисунку как лапша, отсюда и название. Брючки узкие-узкие, помню светленькие. Одним словом всё в обтяжку и такую обтяжку, что в такой одежде, по-моему, надо было родиться, т. к. одеть её было очень сложно. А вот снималась она достаточно легко, быстро и просто, как потом выяснилось.

И вот чего-то мы заспорили. А тема была такая. Какой-то фильм тогда шёл, буржуинский, где герой героиню из платья вытряхнул, вроде как против её желания, а на самом деле… Вот про это самое, которое на самом деле спор и вышел. Я не помню точно кто спор начал, но склоняюсь к тому, что она. Почему? Да очень просто. Я в то время был вообще наивный и бестолковый. Неискушённый, я бы сказал. Отношения-то у нас были исключительно дружеские, а хотелось-то нам обоим чего-то другого, а я перейти к этому другому без подсказки вряд ли бы смог. Ну не представлял я тогда, как друга можно склонить, понимаешь ли, к вот такому… Очень желаемому в тот конкретный момент времени.

Суть да дело, но пришли мы к выводу, что сделать вот это самое невозможно против воли вытряхиваемой — это она так считала. Я-то утверждал обратное. В результате мы поспорили, на что уже не помню, что я это легко сделаю.

И я это сделал!!!

И вот когда… Ну представьте — нежные, смуглые девичьи плечи, перетянутые тонкими лямками белейшего кружевного бюстика. А из этого бюстика выглядывают два упругих, чуть светлее нежнейшего сливочного мороженого… Шок! Ну и что могло быть дальше? Если я вам начну рассказывать о том, что мы обсуждали после этого достижения трудового коллектива завода имени Лихачева к знаменательной дате, вы ж всё равно не поверите.

Самое смешное случилось позже. Мы только подошли с подружкой с самому интересному месту в обсуждении вышеозначенного, как вдруг приехала моя сестра с мужем! Они привезли арбуз. Это сейчас — арбуз на 7-е ноября, ну пойди и купи, да?! А тогда, ребята, даже свежие огурцы, я не говорю уж о помидорах, на праздничном ноябрьском столе были явлением редчайшим, а тут АРБУЗ!

Нет, вообще-то я люблю арбузы, но в этот момент. Вой, который издала моя душа, был слышен, наверное, даже на Луне и окрестностях.

Вышли мы к арбузу конечно не сразу, и посидели с родственниками недолго. Так нам «хотелось» этого арбуза.

Вот интересно, то ли старый стал, то ли ещё что, но тогда эмоции были настолько сильные и взрывные, и ощущения такие невероятные, что просто… Ну не знаю, как даже описать.

Вошли мы с подружкой в комнату, щёлкнул замок и с такой силой обнялись и впечатались друг в друга, что сознание просто померкло. И течение времени в моменты таких свиданий с одной стороны убыстрялось так, что как-будто его не было, этого свидания. А с другой стороны его, времени, и не было совсем. А были только глаза, губы, руки… Сколько живу — не могу понять этого парадокса. И в отличие от романтиков, рассуждающих о любви, могу сказать, что в описываемом мною случае и любви-то не было, дружба да, а любовь — вряд ли, хотя в какой-то степени — безусловно. Может молодые были, а может просто, потому, что я всех женщин люблю? Не знаю.

Но всё кончается, закончилась и эта ночь.

Что испытывает человек, который совершенно твёрдо знает, что завтра он пересечёт линию, разделяющую его жизнь на две качественно различные части. «До армии» и «Когда я служил в армии». Это сейчас досужие журналюги и телевизоры-радио поднимают дикий вой и разносят страшилки про службу и порядки в войсках.

Что, раньше дедовщины не было? Или бардака в войсках мало было? Да хватало и того и другого. Другой вопрос, что тогда Союз явно не воевал, и поэтому идти служить было конечно же легче, на душе. А о дедовщине и порядках в армии мы знали не понаслышке, и не из уст щелкопёров, зачастую не нюхавших солдатских портянок и знающих об армии только то, что там грубые парни в погонах со звёздами или с нашивками более одной, молодых бойцов бьют смертным боем, отнимают еду и… В общем — плохо в армии. Нормальному, типа человеку, там не место. Нормальному место в ночных клубах, гламурных тусовках и т. п. А для этого надо идти в институты, где тоже можно не учиться… Ну да ладно, эти личности сейчас обвиняют армию во всех смертных грехах, а случись что, опять же будут обвинять армию. Замкнутый круг.

Старшие товарищи, уже отслужившие, рассказывали, конечно, и о жизни в казармах и о порядках и об отношениях между призывами. Мы чётко знали принципы типа «подальше от начальства, поближе к кухне…», или, что на вопрос «кто играет на скрипке?» надо не торопиться отвечать положительно, даже если ты и Паганини, практически. За такими вопросами может скрываться любая каверза. Но в то же время существуют и блатные места писарей и т. п., так что особо скрывать какие-то таланты и не стоит.