Владимир Поляков - Страшная правда о Великой Отечественной. Партизаны без грифа «Секретно»

Вероятно, об этих же случаях сообщают и архивные документы: «27 августа 1943. Справка о личном составе 4-го партизанского отряда: убито в боях — 14, умерло с голоду — 6, пропало без вести — 2, расстреляно за людоедство — 3 человека».

«8 февраля 1943 г. во II секторе были застигнуты на месте преступления 12 партизан, потерявших от голода человеческий облик. Шесть из них, замеченных в таких действиях повторно, по приговору военного трибунала были немедленно расстреляны» [83].

Наиболее ярко представление о том, что в те месяцы происходило в Крымском лесу, дают воспоминания Алексея Ваднева. В бою он был тяжело ранен, и товарищи перенесли его на Яман-Таш.

«Командир диверсионной группы Бартоша пришел к Соловью и сказал, что забирает меня к себе. Прожил я у диверсантов дней пять, как группа Бартоши уходит на операцию. Он оставляет мне кусочек мяса и говорит:

— Вот, Саша. Дождешься, пока приду, будешь жить, не дождешься — умрешь.

Бойцы принесли в землянку дров, и я поддерживаю слабый огонь, чтобы не замерзнуть. Прошло дня два. Кушать уже нечего. Уходя на операцию, Харин надел новые постолы, а старые оставил. Я взял половину постолов, зажарил, покушал. Подумал о том, что группа может не вернуться и завтра, и потому оставил вторую половинку на следующий день.

На второй день доел постолы. На третий день совсем нечего было есть. Вечер наступил — нет Бартоши. Мне жалко и умирать от голода не хочется, но все-таки думаю — умирать придется. Я считал, что лучше погибнуть от пули, чем от голода, но более пятидесяти метров я не пройду.

Утром пронесся слух, что Исаков пригнал барашек. Я думаю: «Пришлют мне кусочек мяса или нет?» присылают мне из штаба района баранину. Я зажарил ее, поел. Говорят, на наш отряд досталось девять баранов. Мне дали мою порцию — четверть барана.

А вдруг, думаю, Бартоша с пустыми руками вернется. Стал я ему варить. Вечером группа вернулась, пригнали корову, лошадь и барашек. Пришел Шевцов и, не зная, что я уже сыт, приносит мне кусочек мяса и говорит: я шел и все время к тебе спешил.

Я протягиваю ему котелок и говорю: «Кушай скорее мясо, я уже поел».

Ваня поел и я с ним тоже. Приходят Бартоша и Дудченко. Спрашивают: Жив? Ну, давай скорей жарить.

Я отвечаю: уже для вас пожарил.

Бартоша говорит: «Я взял лашонка и потихоньку от всех отвел, зарезал и спрятал, теперь будем жить на этом лашонке. Когда нужно будет, сходим и принесем.

Из сектора принесли немного муки. Досталось на шесть человек по два котелка. Стали варить не то мамалыгу, не то затируху. Мне стало лучше, я начал ходить» [22, с. 46].

Отряды вынуждены уходить в леса заповедника. Еще совсем слабый А.С. Ваднев идет в качестве проводника, он ведет за собой остальных. Нужно подниматься на гору, но сил нет. Командир отряда Соловей начинает уговаривать собрать последние силы. «Я отвечаю, что моральные силы у меня есть, а вот физических уже нет. Тогда Кузнецов берет меня на себя и тащит на гору» [22, с. 47].

Все отряды оказались сосредоточенными в лесах заповедника в наиболее труднодоступных заснеженных верховьях горных речек Аракча, Пескура, Ускулар, Донга и Писара на северных склонах Главной гряды Крымских гор.

До 18 декабря 1942 г. партизанские радисты II сектора были на связи с опытными операторами РО ЧГВ Закавказского фронта и слабо подготовленными специалистами Крымского штаба партизанского движения. С переходом в заповедник по приказу B.C. Булатова весь радиообмен стал идти только через узел связи КШПД. Из-за слабой квалификации специалистов партизаны неделями не могли связаться с обкомом.

Длительные перерывы в связи и тяжелое продовольственное положение заставили Ямпольского и Мустафаева потребовать от B.C. Булатова организовать связь через узел РО ШЧФ на правах одного из агентурных направлений[83].

Н.Д. Луговой, И.Г. Кураков и другие партизаны, которые прекрасно знали Зуйские леса, все более склонялись к мысли вернуться «домой». Их доводы весьма примечательны:

И.Г. Кураков — «В Зуйских лесах мы собирали все грузопарашюты, а тут половину их теряем» [78, с. 520].

К тому же все сходились и в том, что леса заповедника имеют теневую сторону: позиции противника и партизан одинаковы. Внезапность удара предотвратить непросто, тогда как в Зуйских лесах на многие километры мы видим передвижения противника и потому успеваем занять оборону даже на внешнем обводе, имея в запасе и главные рубежи обороны.

Интересна и такая дискуссия, которая возникла среди высшего руководства партизанского движения. Такие опытные командиры, как Д.Ф. Ермаков и И.П. Калугин, стараются найти место для стоянки отряда поближе к воде и чтобы иметь возможность отхода в случае вражеского нападения.

И.Г. Кураков и Н.Д. Луговой убеждены, что главным достоинством стоянки должна быть выгодная позиция, которая может дать возможность длительного отпора карателям.

Несколько по-иному изложил свою точку зрения на этот вопрос в ту пору рядовой партизан Андрей Сермуль. Смысл ее сводится к следующему. Если раньше, встретив превосходящего в численности противника, партизан или даже группа партизан давали бой и стремились оторваться, то с началом голода, когда истощение стало повальным, пришло понимание того, что сколько ни пытайся уйти, противник все равно догонит. Так появилась новая тактика: отходишь до тех пор, пока не найдешь удобной для обороны позиции, а уже там партизан бьется насмерть в прямом значении этого слова. Дальнейшие события, как правило, развивались по двум сценариям: партизан мог погибнуть, что, к сожалению, было не редкостью, но в соответствии с правилами оборонительного боя каждый боец забирал с собой на тот свет минимум втрое больше противников. Второй вариант заключался в том, что, встретив такой отпор и осознав, что легкой добычи нет, а рисковать своей головой никто не хочет, враг уходил.

Таким образом, можно сделать вывод, что, вероятно, правильны были обе тактики, просто применять их надо в соответствии с конкретно сложившейся обстановкой.

На 9 августа 1943 года в составе бригады было 5 отрядов, в которых насчитывалось 228 партизан. Из них 11 женщин. До 18 лет — 5 человек. Старше 43 лет — 3 человека [64, с. 50].

В первый период партизанской войны в неофициальном рейтинге партизанских достоинств на первом месте было знание местности, умение вывести отряд или группу известным только проводнику маршрутом.

В этот период «на вес золота» ценились такие партизаны-проводники, как Аметов Абибулла, Аметов Ибраим, Аппазов Мемет, Аширов Абдулл, Бенсеитов Умер, Бережной Андрей, Велиев Смаил, Ислямов Сеит, Кособродов Константин, Кузьмин Иван, Макаров Алексей, Мамутов Асан, Мурадосилов Абдурахман, Рябошапко Григорий, Халилов Эмир…