Роман Кожухаров - Штрафники вызывают огонь на себя. Разведка боем

Второй фашист уже вскинул свой «фаустпатрон», намереваясь в упор расстрелять танк. Андрей попытался перекинуть одной рукой свою «самозарядку» на левую сторону, кто-то из товарищей опередил его. Очередь из «ППШ» врезалась немцу в грудь, откинув его тело назад, на спину. В этот момент его «фаустпатрон» выстрелил. Наверное, немец нажал на курок уже в агонии. Обжигающий огонь вырвался из трубы и пронесся над самыми головами десантников-штрафников.

Один из «фаустников» повалился замертво на месте. Второй, сбитый очередью с ног, упал лицом вперед, покатившись под уклон, прямо под гусеницы наезжающей «тридцатьчетверки». Его истошный вопль растворился где-то под днищем, в реве танкового двигателя, с усилием преодолевавшего подъем.

Местность за обрывом была ровная, как стол, поэтому для сидевших на броне положение заметно облегчилось. Бойцы взялись за оружие, помогая огнем автоматов курсовому пулемету танкистов. Экипаж Хижняка взял влево, уступая место поднимающейся следом машине.

Вырвавшись на оперативный простор, танкисты развернулись прямо на немецких позициях и устремились в глубь первого эшелона обороны. Попытки фашистских солдат зайти в тыл наступающему танку и послать вдогонку гранату или фаустпатрон тут же гасились прицельным огнем с брони.

Аникин метким выстрелом уложил немца в каске и грязном маскхалате. Он попытался развернуть в сторону их танка противотанковое ружье. Не успел. Мощный патрон, выпущенный из аникинской «СВТэшки», пробил надвинутую на лоб каску, и немец уткнулся в раскисшую береговую глину.

Танк Хижняка взял курс прочь от берега. Он на крейсерской скорости двинул вперед, ощетинившись во все стороны, как дикобраз, очередями автоматов цеплявшихся за броню штрафников.

Возможность разобраться до конца с оборонявшимися вдоль берега фашистами танкисты передового дозора оставляли своим товарищам, форсировавшим Тису следом. Задача головного взвода состояла в том, чтобы прорвать первый эшелон вражеской обороны и продвинуться как можно глубже, обойдя с фланга северные рубежи города Сольнок.

Фашистские части, оборонявшие город, окопались намного левее того места, где переправились дозорные. Перед танкистами передового взвода открывался оперативный простор, который экипажи тут же принялись поглощать гусеницами своих танков. Чем дальше от реки, тем местность становилась все более холмистой.

Езда на броне танка по пологим склонам напоминала бесконечное катание на санках. Каждый раз, когда машина, перемахнув через макушку и взревев двигателями, уходила под горку, у Аникина в животе образовывалась щекотная пустота, заставлявшая еще крепче хвататься за десантную скобу.

Как выяснилось, эти «выныривания» машин на вершины холмов не прошли даром. Танки засекли артиллеристы противника, тут же дав это понять двумя выстрелами со стороны города. Первая пара снарядов разорвалась с явным перелетом и опозданием, но уже следующие два едва не накрыли идущую третьей по счету машину. Взрывы, один за другим, выросли на самой макушке холма, по склону которого наверх взбиралась замыкающая «тридцатьчетверка».

Головной танк тут же изменил траекторию следования. Андрей сообразил, лейтенант Хижняк сделал это, чтобы не подставиться под очередной дуплет немецких артиллеристов. Минуя верхние точки высот, танки стали огибать склоны с боков. Двигаться вдоль скатов было бы совсем затруднительно – практически все они представляли собой заросшие высокой травой овраги, глубину которых на глаз определить было невозможно.

В этот момент воздух заполнился нарастающим ревом. Сразу несколько взрывов подняли земляные комья метрах в тридцати слева от «тридцатьчетверок» с десантом на броне. Теперь за передовой взвод помимо немецких артиллеристов взялись еще и минометчики. Мины посыпались одна за другой, правда, не причиняя серьезной угрозы разведчикам, неуклонно продвигавшимся вперед. Взрывались они наобум, подтверждая тот факт, что маневр Хижняка оказался верен и фашисты потеряли танки из виду.

Позади громыхнуло, потом еще и еще раз. Это открыли стрельбу танки, переправившиеся на правый берег Тисы следом за передовым взводом. Били прицельно. Снаряды накрыли позиции немцев на северной окраине Сольнока. Те совершенно забыли про танковый дозор, все свое внимание переключив на переправу.

Командир дозорного танкового взвода опять изменил траекторию движения, направив свою машину на самую макушку очередного холма. Андрей успел оглянуться. Отсюда было хорошо видно, как основные силы танкового батальона, переправившись через реку, с ходу вступали в бой, интенсивной стрельбой башенных орудий подавляя огневые точки противника.

Береговая линия обороны немцев была практически уничтожена. Бойцы штрафной роты, форсировав водную преграду на броне танков, с ходу занимали фашистские траншеи, в ближнем бою выстрелами и в рукопашных схватках добивая тех, кого не задели танковые пулеметы и осколки артиллерийских снарядов.

Артиллеристы теперь били из своих орудий по оборонительной линии, тянувшейся вдоль северной окраины Сольнока. Минометные и орудийные расчеты немцев, открыв огонь по танкам группы Хижняка, обнаружили себя. Сначала их засекли танкисты из второй роты, которая в полном составе, в сопровождении штрафников, должна была с ходу, после переправы, наступать на Сольнок. Взрывы снарядов, прицельно выпущенных экипажами «тридцатьчетверок», послужили ориентирами для артиллерийских батарей, расположенных на левом берегу Тисы. В течение минуты, одна за другой, умолкли обе немецкие пушки, стрелявшие с окраины города. Потом захлебнулась завывающая стрельба немецких минометов.

Танки второй роты стремительно двинулись на траншеи ошеломленных фашистов, пытавшихся собраться после обрушившегося на них града снарядов. Из-за каменных стен добротных опрятных строений, стоявших на самой окраине городка, появились две самоходные установки. Они медленно двигались в сопровождении двух бронетранспортеров с пехотинцами. Один из бронетранспортеров развернулся и остановился. Из задней части бронированного кузова посыпались фигурки автоматчиков. Высадку десанта прикрывал пулеметчик, расположившийся в передней части кузова. Его пулемет, закрытый от пуль наступавших бронированными листами, прижал к земле цепи штрафников, почти подобравшихся к немецким траншеям.

Прицельный выстрел головной «тридцатьчетверки» угодил прямо под передний, колесный мост бронемашины. Тяжелую кабину вскинуло на дыбы, вышвырнув из кузова не успевших выбраться солдат. Казалось, еще миг, и машина перевернется ходовой частью кверху. Но бронетранспортер, взвившись свечой, рухнул обратно, с грохотом, шмякнувшись развороченным носом оземь.