Владимир Першанин - Штрафники Сталинграда. «За Волгой для нас земли нет!»

Они откатывались перебежками, давая время уйти раненым товарищам. Расчеты двух пулеметов отходили последними, стреляя с пояса, не слишком метко, но с большой интенсивностью. Штрафники, бросившиеся в погоню, тут же легли, не желая больше рисковать. Сергей Маневич, гнавшийся за врагом с пустым автоматом, едва успел увернуться от веера пуль.

Бориса Ходырева спасла быстрая реакция. Он нырнул в окоп, пули разбили в пыль комья земли на бруствере. Немцы тем временем спустились с холма, добрались до грузовика и мотоциклов, стоявших у подножия холма. Бросали в кузов и коляски вещи, спешно грузились, водители газовали, ожидая команду. Степан Матвеевич Елхов, с помятым горлом и заплывшим глазом, был разозлен тем, что его чуть не задушили, как кутенка. Оттолкнул от трофейного пулемета Надыма и открыл огонь.

Незнакомое оружие сначала слушалось плохо. При каждом нажатии спуска скорострельный «МГ-42» выбрасывал длинную очередь, ствол подкидывало. Елхов быстро приспособился и даже всадил в кузов грузовика, стремительно уходившего из-под обстрела, несколько пуль. Солдаты хватались за борта, машину кидало на ухабах, следом тащилось облако бурой пыли. Капитан остался доволен, поднялся из-за пулемета и отдал распоряжение:

– Маневич, Ходырев, посчитать людей, доложить о потерях.

Над холмами и равниной повисла тишина. Лишь со стороны поселка Деде-Ламин немцы вели неторопливый обстрел высоты, занятой русскими штрафниками. Мины звенели, набирая высшую точку, затем срывались и стремительно падали вниз. Взрывались с большим разбросом, не оставляя воронок. Люди бросались вначале на дно окопов, затем привыкли и занимались делами. К вершине холма подтягивалась остальная рота, неторопливо шагали оба проверяющих из штаба дивизии.

Бориса Ходырева забрали в армию в апреле сорок второго года. До этого имел отсрочку как нужный специалист. Работал линейным мастером по обслуживанию линии электропередачи, немалая должность по сельским меркам. В конце зимы, когда выдохлось успешно начатое наступление наших войск под Москвой, а немцы ударили в ответ под Харьковом, подобрали и специалистов.

Ходырев закончил семь классов, курсы электриков, его собирались направить в военное училище. Пока готовили документы, положение под Сталинградом стало угрожающим. В учебном полку каждый день формировали маршевые роты, присваивали бойцам посмышленее сержантские звания и отправляли на фронт.

Можно сказать, Борису повезло. Его забрали представители инженерного батальона.

– У нас нормально, – говорили ему. – Электрики нужны. Лучше, чем в окопах сидеть.

– А я вам подойду? – простодушно сомневался Борис.

– Аккумуляторщиком будешь. Знаешь, что такое?

– Конечно, знаю.

– Вот и хорошо.

Пароход шел по обмелевшей за лето Волге к Сталинграду. По реке плыли мазутные пятна, деревянные обломки, иногда слышался отдаленный гул, от которого на душе становилось тоскливо. Яркий летний день вдруг сделался бесцветным. Солнце скрылось за пеленой дыма и облаков, запахло гарью, серая вода мелко рябила, словно ее подталкивали изнутри.

Новобранцы, чуя неладное, упорно лезли из трюмных помещений наверх. Их пытались спихнуть обратно, однако толпа смела командиров и растеклась по палубе. Трюмы с круглыми иллюминаторами на уровне воды казались людям мрачной ловушкой. Как позже выяснилось, так оно и случилось.

Зенитчики спаренной пулеметной установки пытались скрыть страх, но это удавалось плохо. Стволы «максимов» напряженно шарили рыльцами из стороны в сторону, выискивая цель. Иногда принимали за вражеские самолеты крупных чаек, во множестве летавших над рекой. Напряжение росло. Показалась одна из первых сталинградских переправ.

Под прикрытием пойменного леса копошилась огромная толпа красноармейцев, ожидавших парома. Некоторые заходили по щиколотку в воду, пили из котелков, глядели на проходивший пароход.

– Куда их, дядя? – спросили у командира зенитной установки.

– Здесь дорога в один конец. В Сталинград.

– А почему в один?

– Сам потом поймешь.

У пригородного поселка Светлый Яр внезапно налетели самолеты. «Юнкерс» с торчавшими шасси спикировал на пароход, не обращая внимания на пулеметный огонь. Бомба вихлялась, как плохо раскрученный волчок, но падала стремительно.

По ушам ударила тугая волна, взрыв поднял фонтан воды и мокрого песка. Не повезло самоходной барже, идущей впереди. Тяжелой кормой она опускалась в воду, высоко задирая нос. Баржа мгновенно потеряла ход, ее несло мимо парохода, виднелось днище, облепленное ракушками. Из небольших иллюминаторов с выбитыми стеклами высовывались руки и головы новобранцев. Просили помощи десятки, а может, сотни голосов. Баржа прошла рядом, Ходырев никогда в жизни не видел такой страшной картины.

С бортов прыгали люди, течение несло их вместе с баржей. В трюме не смолкали вопли, обреченные люди отталкивали друг друга от иллюминаторов. Кто-то сумел протиснуть плечи и руки, наглухо застрял, тщетно извиваясь. Это был мальчишка лет семнадцати. На секунду он встретился взглядом с Борисом, затем снова стал вырываться из ловушки.

– Почему их не выпускают? – взволнованно спросил Ходырев у стоявшего рядом матроса.

– Трюмные люки перекосило, обычное дело. Ты глянь, что делается.

К тому времени немцы хорошо заминировали реку. Суда с низовьев шли к Сталинграду небольшими караванами. Кроме парохода и баржи, под прикрытием тральщиков двигались несколько деревянных сейнеров, приспособленных для перевозки людей и грузов.

Один из сейнеров не сумел отвернуть от гибнувшей баржи. Дощатый смоленый корпус треснул, как скорлупа. Мачты, подъемные стрелы и веревочные снасти сейнера сплелись с надстройками баржи, которая начала стремительно тонуть. В огромной воронке исчезли оба судна, затем вода вытолкнула обломки сейнера. Отдельно плыли куски обшивки, деревянная каюта, мачта с распустившимся парусом, смоленые черные доски. И ни одного человека.

«Юнкерсы» взялись за пароход. Маленький тральщик пытался им помешать огнем двух своих пушек. Один из самолетов сбросил бомбы на тральщик, второй – на пароход. На этот раз Борис не услышал ни звука летящей авиабомбы, ни воя самолетов. Грохнуло совсем рядом, пароход словно наткнулся на невидимую стену. Бойцы катились по палубе, ломали ограждение и собственные кости, летели гроздьями за борт. Упал вместе с другими и Ходырев.

Наглотался воды, но все же вынырнул. Люди вокруг тонули один за другим. Причиной этого стало неумение многих бойцов плавать, контузии, ушибы, а также намокшая одежда. Красноармеец рядом с Борисом кувыркался в воде, пытаясь снять ботинки. Мелькнула поднятая рука, и человек исчез.