Борис Шапталов - Испытание войной – выдержал ли его Сталин?

В свое время Тухачевскому крепко досталось за авантюрный «поход на Вислу» – без резервов, с растянутыми тылами и дырами между отдельными группами войск. Но Тухачевскому было 27 лет, а тут командовали матерые, многократно битые мужики. Однако советское командование будто стремилось затмить его своим авантюризмом и верхоглядством. И ведь почти удалось! Но это чуть позже, а пока в штабах и Кремле правила бал королева Эйфория.

Из Ставки вдруг посыпались планы окружений, которым позавидовал бы Ганнибал. И… Мюнхгаузен. Уж больно завирально они выглядели. В январе 1943 г. Ставкой был выработан следующий общий план зимней кампании на советско-германском фронте. Во-первых, совместными ударами Брянского и левого крыла Западного фронта через Орел, Брянск выйти к Смоленску в тыл группе армий «Центр» фронтом, чтобы окружить ее! Не беда, что около года советские войска не могли совладать с одним Ржевским выступом. Теперь решено не мелочиться и покончить с врагом у Москвы одним могучим ударом. Им должен помочь только что созданный (5 февраля), да и то на бумаге, Центральный фронт во главе с Рокоссовским, чтобы он, во главе переброшенных из-под Сталинграда войск, осуществил прорыв к Днепру, в короткий срок выйдя на линию Гомель – Могилев. Далее в это же время (т. е. в январе-феврале 1943 г.) войска Волховского и Северо-Западного фронтов должны были разгромить Демянскую группировку противника и через образовавшуюся «дыру» прорваться к Пскову и Нарве, окружив основные силы группы армий «Север» у Ленинграда (операция «Полярная звезда»). В это же время войска Юго-Западного и Воронежского фронтов должны были выйти к Днепру, окружив и разгромив 1-ю и 4-ю танковые армии вермахта. Одновременно с ними войска Северо-Кавказского фронта должны были отрезать 17-ю армию на Кубани от Крыма и разгромить ее…

То есть предполагалось за каких-то пару месяцев окружить основные группировки германских войск от Черного до Балтийского морей! Так и видятся товарищи в Генштабе и Кремле, в ночной тиши своих кабинетов увлеченно рисующие разбегающиеся в разные стороны стрелы. А почему бы не громить врага на карте, сидя в тепле, попивая чай с лимоном? А может быть, то был тонкий сталинский юмор? Генералитет после Сталинграда воспрял, возгордился, возомнил о себе, что они умеют воевать, если им не мешать. «Лавры Ганнибала и Мольтке захотели, товарищи генералы? Нате, окружайте, сколько влезет».

Откуда взялись эти наполеоновские планы, которым, как и грандиозным замыслам в период зимней штабной лихорадки 1942 г., суждено было провалиться? Штеменко ссылается на победные реляции Голикова и Ватутина, а также самокритично пишет: «Общее поведение немецко-фашистских войск… командующими фронтами и Ставкой (т. е. Сталиным. – Б.Ш .) оценивалось в то время как вынужденный отход за Днепр… Признавалось бесспорным, что инициатива, захваченная нами под Сталинградом, удерживается прочно и для перехвата ее у противника возможностей пока нет. Больше того, считалось маловероятным, чтобы гитлеровская армия предприняла в ближайшее время сколько-нибудь значительные контрдействия..» (11, кн. 1, с. 157–158). Получалась зеркальная ситуация с оценкой противника в июле 1941 г. Тогда Гитлер и Гальдер уверились, что Красная Армия разбита и всерьез сопротивляться уже неспособна. Теперь советское командование ставило крест на вермахте.

В таких условиях шла подготовка немецких войск к контрнаступлению, последние детали которого были обсуждены на совещании в Запорожье 17 февраля с участием Гитлера, Йодля, Манштейна, Клейста и других военачальников.

Контрудар наносили дивизии 1-й и 4-й танковых армий из Донбасса и танковый корпус СС из-под Харькова. На первом этапе предполагалось разгромить группу М.М. Попова и 6-ю армию, после чего начать наступление на Харьков. К началу удара 19 февраля у противника были в наличии почти все слагаемые успеха: превосходство в силах на участках наступления и фактор внезапности. Минусом являлась определенная незавершенность сосредоточения всех соединений, поэтому 48-й танковый корпус выступал 22 февраля. Но советские части были настолько измотаны и малочисленны, что вполне хватило того, что имелось. К тому же Ватутин начало контрудара у Красноармейска воспринял как попытку немцев прикрыть отход донбасской группировки за Днепр и отказал Попову в его просьбе отвести свою группу на 40–50 км из-за охвата ее врагом. Приказ удерживать позиции был отдан и 6-й армии. В результате к 23 февраля ее взяли в клещи, а ряд соединений оказались в окружении. Лишь после этого командование Юго-Западного фронта осознало всю сложность положения – угрозу очередного, как в 1941 и 1942 гг., поражения этого многострадального фронта и доложило 23 февраля в Ставку о реальном положении дел. 25 февраля Ставка санкционировала отход за реку Северский Донец. К 3 марта вновь разбитый Юго-Западный фронт завершил отход.

Поражение ЮЗФ ставило под удар правый фланг соседнего Воронежского фронта. Каких-либо серьезных резервов у Воронежского фронта также не было. 4-а танковая армия вермахта последовательно стала громить выдвигаемые ей навстречу части. Например, 3-я танковая армия отступила к Харькову, имея лишь десяток исправных танков.

4 марта начались бои на подступах к городу. Командование фронтом делало все, что было в его силах, подтягивая к месту сражения части с других участков. Они несколько задержали продвижение противника, но остановить оказались не в состоянии. Элитные танковые соединения СС вроде танковой дивизии «Великая Германия», «Рейх», «Адольф Гитлер» пробивались все дальше. Ими был окружен Харьков. 15 марта оборонявшие город части пошли на прорыв, и 16 марта Харьков был оставлен. К этому времени Ставка уже выделила по-настоящему крупные резервы – сразу несколько армий, что принесло свой результат. Последним крупным успехом немецкого наступления стало взятие Белгорода 18 марта, после чего оно выдохлось.

Показательно, что в качестве оперативного резерва в район Обояни начала прибывать из-под Демянска 1-я танковая армия, которой так и не суждено было принять участие в зимней кампании 1943 г., проведя это время на колесах.

К 25 марта бои затихли до 5 июля 1943 г. Если коротко резюмировать главные причины неудачи советского наступления во второй половине февраля, то они заключались в отрыве целей от средств. Хотя войскам ставились далеко идущие цели, но они не обеспечивались надлежащими ресурсами. Ставка не выполнила основного требования наступления – сосредотачивать главные силы на решающих участках битвы. Психологическая уверенность в том, что противник будет вести себя так, как это страстно хочется советскому Верховному командованию, сыграла свою негативную роль в руководстве операциями. В результате Ставка упустила уникальные возможности зимы 1943 г., когда можно было создать как минимум еще один «сталинград», после чего выйти к Днепру и Крыму, как это и планировалось. Решающую пробу сил противоборствующим сторонам пришлось перенести на летнюю кампанию 1943 г.