Борис Шапталов - Испытание войной – выдержал ли его Сталин?

Если подытожить выводы советской военной историографии, касающиеся состояния Красной Армии накануне войны, то легко вычленить главный неустанно и изобретательно доказываемый тезис – подготовиться к войне не успели. И в качестве объективных причин неудач лета 1941 г. советские историки перечисляли, что именно не успели сделать: развернуть, подвезти, достроить, дообучить… Но все ли в этой тотальной недоустроенности было предопределено нехваткой времени? В «Истории Второй мировой войны» написано: «На 1 июня 1941 г. средняя укомплектованность стрелковых дивизий приграничных округов составила: Ленинградского – 11 985 человек, Прибалтийского Особого – 8712, Западного Особого – 9327, Киевского Особого – 8792 и Одесского – 8400 человек» (т. 3, с. 419). Но, наверное, на то и были эти округа «особыми», чтобы встретить врага в полной готовности? «Однако на 1 июня 1941 г. из 170 дивизий и 2 бригад… ни одно соединение не было укомплектовано по полному штату, – говорится в другой солидной работе. – 144 дивизии имели численность по 8 тыс. человек, 19 – от 600 до 5 тыс.» (38, с. 209). Во-первых, это не совсем так. Например, полностью был укомплектован 6-й мехкорпус в Западном ОВО, имевший в своем составе более 1000 танков. Это три дивизии. Во-вторых, что мешало увеличить численность в дивизиях до необходимого уровня боеспособности? Кого, собственно, винить? Не Гитлера же! Но и по численности дивизий данные были тоже сфальсифицированы. Все дело в дате: «на 1 июня…». По сведениям генерала Ю.А. Горькова, работавшего с архивами, к 22 июня за счет призванных на сборы 802 тыс. человек удалось «21 дивизию укомплектовать до 14 тысяч, 72 дивизии – до 12 тысяч и 6 стрелковых дивизий – до 11 тысяч» (15, с. 71). Этот процесс можно было ускорить. Людей в Советском Союзе хватало, но… Разве мог Сталин знать, что война может начаться? Да еще летом, да еще когда Гитлер на Западном фронте оказался в стратегическом тупике. Уже в наше время написано много книг и статей, в которых доказывается, что человеческий ум, особливо гениальный, не мог предполагать о такой возможности. И даже если Сталин собирался коварно напасть на фашистскую Германию, то тем более необходимо было довести приграничные дивизии до штатного уровня. Ведь мало согнать людей в казармы, надо их обучить к предстоящим боевым действиям, а для этого требуется время. Эти дивизии стояли в первом эшелоне, и, по логике, им предстояло штурмовать Берлин и Кенигсберг. Неужели Верховное командование всерьез думало, что мобилизованные в начале войны призывники смогут воевать с опытным вермахтом на равных?

Немало писалось и о танках старых типов, многие из которых нуждались в ремонте. В июне 1941 г. Красная Армия имела 22,6 тыс. танков, из которых 16,5 тыс. требовали ремонта(!), утверждалось в одной из статей «Военно-исторического журнала» (1990, № 3, с. 5). Этот довод вряд ли может быть принят как смягчающий, так как подготовка к войне не равнозначна подготовке к уборочной кампании, даже несмотря на важность последней. Войска приграничных округов всегда должны быть готовы к бою, тем более в условиях критической международной обстановки. Зато в воспоминаниях участников войны не встречаются сетования на фатальную нехватку запчастей, хотя промышленность потеряла огромные мощности. Получается, что когда «приперло», то уровень снабжения сразу повысился.

Слабость заключалась не в технике и не в ее количестве – давно доказано, что бьют не числом, а умением. Войскам «чего-то» не хватало и под Сталинградом, и на Курской дуге, и вообще нельзя всерьез надеяться, что вероятный противник даст возможность «пришить последнюю пуговицу к мундиру последнего солдата». Ведь и германская военная машина покатилась навстречу войне с Советским Союзом, имея существенные пробелы в военной технике (было мало средних танков и минометов) и скудные резервы. Исход сражений решала чаще всего боевая выучка войск, хорошая организация дела, нацеленность на решающий результат. И ничего нового в этот давно известный вывод события войн в Корее (1950–1953), Вьетнаме, на Ближнем Востоке (1967, 1973 гг.) не добавили. Исход войны определяется не тем, у кого броня танков потолще, а количество стволов побольше, а состоянием личного состава армии и кругозором государственного руководства. Мотивы же явных фальсификаций и умолчаний в советских исторических трудах понятны. Надлежало представить Советский Союз и его военно-политическую верхушку жертвой агрессора. Иначе у «простых» людей неизбежно бы возник вопрос: почему руководство страны, которое отождествлялось с коммунистической партией, так плохо распорядилось таким мощным арсеналом, созданным трудом этих «простых» людей за счет их безжалостной эксплуатации? Лучший ответ – это снять сам вопрос. И он был снят версией о «неготовности».

Была ли в комплексе проблем, которые можно назвать феноменом «22 июня», некая фатально-объективная неизбежность поражения? Вопрос с арсеналами оружия мы рассмотрели. Анализ дает отрицательный ответ на вышеприведенный вопрос, ибо оружия и производственных мощностей для их производства вполне хватало, а качество большинства видов оружия находилось на уровне мировых стандартов. Хватало и солдат. Резервы были просто обильными, о которых вермахту и не мечталось. Тогда в чем причина случившегося летом 1941 г.?

Интересна в этой связи оценка Красной Армии ее противником. Аналитики вермахта невысоко оценивали боевые возможности Красной Армии. В записи обсуждения плана «Барбаросса» в Ставке Гитлера от 3 февраля 1941 г. начальник генерального штаба сухопутных сил Ф. Гальдер констатировал: «Количественное превосходство у русских, качественное – у нас». И объяснил: у противника «много танков, но плохих, наскоро собранная техника» (как это знакомо по нашим плохо собранным автомобилям!). И далее: «Артиллерией русские вооружены нормально… Командование артиллерией неудовлетворительное» (39, т. 1, с. 591). В этих лаконичных фразах – искомые грани истины.

Полный ответ придется давать на протяжении двух глав, но прежде необходимо отметить чрезвычайно высокую зависимость всего происшедшего от субъективного фактора в лице Верховного командования Красной Армии. Официально во главе ее стоял достаточно опытный, целеустремленный нарком по военным делам С.К. Тимошенко. Генеральный штаб возглавлял талантливый военачальник с развитым стратегическим мышлением Г.К. Жуков. Казалось бы, все в порядке. Но фактическим распорядителем страны и ее вооруженных сил был, конечно, И.В. Сталин, скромно именовавший себя секретарем ЦК. От него зависело утверждение всех стратегических и даже оперативных мероприятий и всех сколько-нибудь значимых кадровых перемещений. Вся пагубность диктаторского всевластия, когда с мнением одного человека ничего не могли поделать знающие, профессионально подготовленные люди, особенно значимо проявилась в ходе событий 1941 г.