Эдуард Беляев - Тайна президентского дворца

По замыслу создателей курсов, таких искусников в своем деле можно было подготовить за семь месяцев. Надежды руководителей вполне оправдывались и по срокам обучения, и по уровню выучки. Ряды специалистов высокого класса пополнялись к взаимному удовлетворению обучаемых и обучавших. В год удавалось вырастить около шестидесяти командиров оперативно-разведывательных групп. После курсов сотрудники областных и районных управлений КГБ возвращались в свои шалаши, к будничной работе. Кто-то регулярно по утрам и руками размахивал, и приседал на «количество раз» в тесной квартирке, делая физзарядку и поддерживая физические кондиции. А кто-то столь же регулярно, в раннем свете серенького утра шарил в поисках рассола — дабы «опохрабриться». И года два-три спустя такие бывшие отборные воители тихо превращались в теоретиков от «мину подложить, взорвать и глотку перерезать». Семи месяцев запала и запаса ему, бойцу, что ни говори, никак не хватит, чтобы «на всю оставшуюся жизнь» сохранить тот самый профессионализм элитного диверсанта.

КУОС оперативно управлялись Первым управлением, то есть разведкой, которой в то время руководил генерал Крючков. Вот Владимир Александрович и «разбавил операцию» своими людьми, абсолютными невеждами в специальной тактике действий разведывательно-диверсионных групп и весьма поверхностно подготовленными для захватов и штурмов «неточечных» объектов. Знать, славы победной захотелось генералу. Что получили — известно. А потому то и дело в этом ведомстве нанизывают, как на шампур, высокие надуманные словеса: ретушируют, приписывают, подрисовывают, залихватски рассказывают о реальных и мнимых боевых делах… Образ беспорочный малюют. Десятилетиями лепят. Лицемерно живописуют и скрывают, что им «не в масть ложиться».

Теперь о спецназе ГРУ. И всего-то два слова — здесь все отчетливо видно. Пять лет (иногда четыре) юный диверсант ходит в курсантах военного училища. И этому ремеслу — проникнуть, подорвать, тихо, без шума уничтожить — его тоже обучают. Становится лейтенантом, и до полковника ему — годков этак двадцать пять. Если, конечно, дорастет до трех больших звездочек, что крайне непросто. Изо дня в день, из месяца в месяц он не разлучается с боевой подготовкой. И постепенно набирает в свой арсенал навыки диверсанта. Его профессиональное умение в результате длительных изнуряющих тренировок становится автоматическим, не нуждается в сознательной поэлементной регуляции и контроле. Несравнимые величины: семь месяцев и двадцать пять лет. Как несравнимо и «исполнительское мастерство».

Не могу знать, сколько сил положил на алтарь Комитета Андропов, но в один из морозных дней декабря ему стало особенно тепло на душе, когда обозначилась твердая определенность — ликвидировать Амина вверено его службам и бойцам. И это уже точно, без дураков и сомнений. 6 декабря на заседании Политбюро ЦК КПСС рассматривался вопрос «О направлении спецотряда в Афганистан» (Особая папка № 176/82). Из содержания следует: «Направить в Афганистан специальный отряд ГРУ Генерального штаба… Полагаем возможным перебросить его самолетами военно-транспортной авиации в первой декаде декабря с.г. Тов. Устинов Д.Ф. согласен…»

Постановление как постановление. Но вот что и смущает, и располагает к выводам. Обратите внимание на заключительную часть: «…Тов. Устинов Д.Ф. согласен. Ю. Андропов. Н. Огарков. 4 декабря 1979 г. № 312/2/0073».

Строго оберегаемые от чужого глаза планы Генштаба не только удостаиваются внимания посторонних, но их, комитетчиков, запускают на свою территорию и позволяют хозяйничать и даже приказывать. Я имею в виду тот факт, что в постановлении нет и слова о КГБ, а его председатель, Андропов, подписывает документ, подаваемый на рассмотрение в ЦК партии, наравне с Огарковым, начальником Генштаба. Министр Устинов, видимо, понимал эту нештатную и неординарную ситуацию и не поставил своей подписи, избегая унижения и «позора». Отсюда вывод: Министерство обороны и Комитет госбезопасности впряжены в одну упряжь и настолько плотно объединены в выполнении поставленной задачи, что уже не просто обречены на взаимодействие, а составляют одно целое, устойчивое предприятие грядущей войны.

18 декабря в 19.00 Юрий Андропов пригласил к себе начальника ПГУ Владимира Крючкова и одного из его заместителей Юрия Дроздова. Ему Андропов приказал вылететь на несколько дней в Кабул, ознакомиться с обстановкой, посмотреть, чем занимаются сотрудники управления, прибывшие туда в ноябре. Так все это звучит в пересказах: набор расхожих фраз из служебной деятельности любого начальника, откомандированного для проведения своеобразной «инспекции на местах». Дроздов — не инспектор, и кто бы ему вообще позволил вмешиваться в работу других отделов КГБ на территории Афганистана. Дроздов — «Ultima ratio regis», последний довод короля в расправе с Амином. И, снаряжая подчиненного на дело ратное и почетное, председатель не мог не сказать об этом открыто, напутствуя и благословляя. Поэтому позвольте не поверить генералу Дроздову, который в своих воспоминаниях пишет: «В заключение Андропов сказал: „Обстановка там сложная, назревают серьезные события, а ты у нас один из тех, кто по-настоящему воевал. О характере задания узнаешь на месте“.»

Крючков, включившийся в беседу, рекомендовал взять с собой хорошо подготовленного профессионала. Выбор пал на капитана II ранга Эвальда Григорьевича Козлова. В его отделе служили люди, подготовленные для выполнения специальных заданий в любой точке земного шара, любыми способами и средствами. На аэродроме в Москве им вручили плоский кожаный чемоданчик для документов с наказом: передать на месте прибытия. А кому? Вот это интересно…

В Баграме чекистов встретил сотрудник резидентуры Костромин. Переночевав у него на аэродроме, утром следующего дня с офицером безопасности посольства Бахтуриным оба уехали в Кабул. Представились генерал-лейтенанту Иванову, который несколько озадачил Дроздова грубым вопросом: «Зачем прилетели?» Что и говорить, хороший вопрос. Особенно в свете напутственных слов председателя о том, что «о характере задания узнаешь на месте». Старшим от КГБ в Афганистане был как раз товарищ Иванов, ему и карты в руки — только он один мог быть уполномочен раскрыть характер задания. Но вот строкой ниже он сейчас прочитает шифровку и сам войдет в курс дела задания Дроздова, определенного ему накануне Андроповым. Вот так-то.

Юрий Иванович ответил, что по этому поводу должна быть шифровка от Крючкова. Документ принесли, после чего им было предложено ознакомиться с общей обстановкой и местом расположения бойцов из группы «Зенит». Прощаясь, Иванов поинтересовался у Козлова относительно кейса. Когда тот ответил, что передал его Костромину и тот, имеющий дипломатический статус, остался в землянке на аэродроме, генерал даже изменился в лице. Но при этом он, не церемонясь, что-то такое добавил, что Юрий Иванович даже по прошествии долгого времени не хочет припомнить и повторить.