Джозеф Хеллер - Поправка-22

— Хватит! — коротко рявкнул он, и этого вполне хватило. — Я командую боевым соединением, — безапелляционно объявил генерал Дридл, когда тишина углубилась до мертвенного безмолвия, а люди виновато съежились на своих деревянных скамьях, — и, пока я командир, у вас в полку не будет никаких стенаний. Ясно?

Это мгновенно сделалось ясно всем, кроме майора Дэнби, углубленно считавшего вслух секунды на своих часах. «…Четыре… три… две… одна…» — монотонно бормотал он, а провозгласив: «Отсчет!», удовлетворенно поднял голову и обнаружил, что никто его не слушал, а значит, ему надо начинать синхронизацию сначала.

— Ооохх! — сокрушенно простонал он.

— Это еще что? — с грозным недоверием прорычал генерал Дридл и, стремительно повернувшись к майору Дэнби, бросил на него такой кровожадный взгляд, что тот испуганно отшатнулся, а лицо его покрылось каплями пота. — Это кто?

— М-м-майор Дэнби, сэр, — с трудом выдавил из себя полковник Кошкарт. — Начальник оперативного отдела полка.

— Вывести и расстрелять! — приказал генерал Дридл.

— С-с-сэр?

— Вывести и расстрелять, я сказал! У вас уши есть?

— Т-т-так точно, сэр! — поспешно пролепетал полковник Кошкарт, сглотнув застрявший в горле ком, и, четко повернувшись к своему шоферу, рядом с которым стоял полковой синоптик, сказал: — Вывести майора Дэнби из инструктажной и расстрелять!

— С-с-сэр? — с трудом выдавили из себя односложным дуэтом синоптик и шофер.

— Вывести майора Дэнби и расстрелять, я сказал! — рявкнул полковник Кошкарт. — У вас уши есть?

Два молоденьких лейтенанта подавленно кивнули и тупо, с тайным нежеланием повиноваться уставились друг на друга — в обоюдной надежде, что процедуру вывода и расстрела майора Дэнби начнет другой. Ни одному из них раньше не приходилось выводить и расстреливать майора Дэнби. Они неохотно двинулись к нему с двух разных сторон. Он стоял молча и совершенно белый. Внезапно ноги у него подкосились, и он начал падать; лейтенанты поневоле бросились вперед и подхватили его под руки, чтобы он не грохнулся на помост. Теперь, когда первый шаг был сделан, остальное казалось не таким уж трудным, однако у лейтенантов не было оружия. Майор Дэнби заплакал. Полковник Кошкарт едва не кинулся к нему со словами утешения, но вовремя сообразил, что генерал Дридл может принять его за слабонервного слюнтяя, и остался на месте. Ему припомнилось, что Хавермейер и Эпплби брали с собой в полет свои автоматические пистолеты сорок пятого калибра, и он принялся обшаривать взглядом ряды летчиков, чтобы найти их.

Когда майор Дэнби заплакал, полковник Мудис, малодушно не принимавший до этого участия в событиях, преодолел кое-как свое малодушие и на подгибающихся от страха ногах шагнул к генералу Дридлу с видом человека, который решился принести себя в жертву.

— Тут есть одно затруднение, папа, — робко выговорил он. — Боюсь, что ты не имеешь права его расстрелять.

— Как это, дьявольщина, не имею? — сварливо взревел, разъяренный вмешательством зятя, генерал Дридл, и от раскатов его громоподобного рева задрожали стены инструктажной. Боязливо раскрасневшийся полковник Мудис принялся шепотом увещевать генерала Дридла. — Почему это, дьявольщина, не имею? — зарычал генерал Дридл. Склонившись к его уху, полковник Мудис продолжал шептать. — Так, по-твоему, я не имею права расстрелять кого захочу? — с яростным негодованием спросил генерал Дридл. Однако он уже начал прислушиваться к шепоту полковника Мудиса. — Это точно? — осведомился он, и его ярость почти растворилась в искреннем удивлении.

— Да, папа, боюсь, что так.

— А ты, стало быть, хитрозадый умник? — неожиданно гаркнул генерал Дридл. Щеки у полковника Мудиса сделались ярко-пунцовыми.

— Видишь ли, папа, дело в том… — начал он.

— Ладно, отпустите этого наглого сукина сына, — с горечью отвернувшись от зятя и брюзгливо глядя на молоденьких лейтенантов, проворчал генерал Дридл. — Только гоните его в шею, и пусть держится отсюда подальше. Да закругляйтесь наконец с этим чертовым инструктажем, пока не кончилась война. Никогда не видел такого разгильдяйства!

Полковник Кошкарт суетливо кивнул и с неуклюжей поспешностью дал знак лейтенантам, чтоб они увели майора Дэнби. Когда его уволокли, оказалось, что некому продолжать инструктаж. Все глазели друг на друга в тупом недоумении и молчали. Генерал Дридл злобно побагровел. Полковник Кошкарт решительно не знал, как быть. С губ его уже готов был сорваться громкий стон, но тут ему на выручку пришел подполковник Корн, решительно выступивший вперед и взявший все остальное под свой контроль. Полковник Кошкарт издал вместо стона почти окропленный слезами вздох, и его почти переполнила горячая благодарность.

— Итак, приступим к сверке часов, — четко, напористо и властно проговорил подполковник Корн, кокетливо скосив глаза на генерала Дридла. — Сверка часов будет произведена один, и только один, раз, а если у кого-нибудь часы останутся не синхронизированы, нам с генералом Дридлом придется пристально проверить, почему так получилось. Ясно? — Он опять покосился на генерала Дридла, проверяя, попал ли в цель его снайперский, как он считал, выстрел. — Итак, сейчас ровно девять часов восемнадцать минут.

Подполковник Корн без каких бы то ни было проволочек синхронизировал часы и умело повел инструктаж к благополучному завершению. Он объявил пароль дня, а потом лаконично, всеобъемлюще и щеголевато дал характеристику погодных условий, украдкой, но с удовлетворением посматривая через каждые несколько секунд на генерала Дридла и укрепляясь всякий раз в уверенности, что у того складывается о нем самое благоприятное мнение. Преисполненный гордого самодовольства, расхаживал он, осанисто красуясь, по дощатому помосту, и его обычное чванство беспредельно разрасталось; он повторил пароль дня и ловко переключился на патриотическую «накачку» с разглагольствованиями о важности авиньонского моста для хода военных операций и рассуждениями о том, что любовь к родине должна превалировать над любовью к жизни. Исчерпав патриотическую тему, он еще раз назвал пароль дня, повторил угол атаки при заходе на цель и опять обрисовал погодные условия. Подполковник Корн ощущал себя всемогущим. Он был истинным хозяином положения — и по праву.

Немного успокоившись, полковник Кошкарт заподозрил неладное, а потом его подозрения преобразились в уверенность, и он потерял дар речи. С вытягивающимся лицом наблюдал он, испытывая едкую зависть, за предательским лицедейством подполковника Корна, и ему было почти страшно услышать слова генерала Дридла, который подошел к нему и на всю инструктажную прошептал: