Сергей Михеенков - Встречный бой штрафников

Вскоре началась ровная дорога, и полуторка благополучно умчалась вперед.

Возле крайнего двора на выбранной до земли кладушке прошлогодних потускневших дров сидел солдат. Рядом стоял карабин с примкнутым штыком. Часовой, сразу догадался Радовский, и внутренне напрягся. Часовой таскал из кармана шинели семечки и плевал на снег пеструю лузгу. Наплевал вокруг себя уже порядочно, видать, не один карман семечек изничтожил, стоя на посту.

– Здорово, Иван! – окликнул его Радовский.

– Здорово! Тильки я ни Иван, – отозвался часовой и перестал щелкать семечки. Стряхнул с шинели лузгу, всмотрелся в Радовского, который продолжал свой путь по дороге вдоль колеи.

– А кто ж ты?

– Петро.

– Здорово, Петро, – засмеялся Радовский. Он шел, не сбавляя шагу.

Часовой тоже продолжал сидеть. Он даже не взглянул на свой карабин, стоявший рядом.

– Что ж ты мени, як хриць называешь? Гэта тильки воны так бачуть: иван! иван! – И вдруг спросил: – Закурить не мае?

– Маю, маю, Петро, закурить. – И Радовский повернул к часовому, на ходу вытаскивая из-за пазухи кисет.

Он закурил с часовым. Заодно выпытал у того, что здесь, в Подолешье, да как.

– Что-то у вас больно тихо, – заметил он и кивнул самокруткой в сторону противоположного леса, откуда время от времени доносились глухие удары передовой.

– И слава богу, – сказал часовой. – А тебе в роту? В какую?

– В Шестую, – наугад ответил Радовский, понимая, что не назвать номер роты сейчас нельзя.

– А, в Шестую… – Петро затянулся, прищурился. – Гэта тоби еще километра два. В сторону Дебриков. Второй батальон тамо.

– Ротный-то мой жив?

– Анисимов-то?

– Ну да, он, лейтенант Анисимов.

– Он уже старшего лейтенанта получыв. Жив. Мы ж не наступаемо. Сидим в обороне.

Рискнул он на дороге, с водителем. Рискнул с часовым. Решил рискнуть и в третий раз. Три – его любимое число. Оно не могло его подвести. И не подвело.

– Пойду, пока не стемнело. – И, отсыпав часовому табачку из просторно кисета, спросил как бы между прочим:

– На той-то околице кто стоит?

– Дядько Охрем. Мы з ним земляки.

– Ну, бывай. Может, еще свидимся, табачку покурим.

– Может. Бувай здоров. А как тебя зовуть?

– Петром.

– Га! Так чого ж ты мовчав?

Радовский засмеялся, махнул рукой и пошел вдоль дворов. В центр деревни он не пошел. Штаб батальона наверняка там. А значит, там полно народу. Опять же посты, часовые. А что, если там не такой простоватый и болтливый хохол? И он свернул в проулок и вскоре вышел на северную окраину Подолешья.

Здесь часовой стоял на месте. Вытоптал себе лунку в снегу обочь дороги и стоял, кутался в немецкую шинель, накинутую поверх своей.

– Здоровенько, дядько Охрем! – окликнул он издали часового, по осанке и густым усам сразу определив его возраст.

– А кто ты такой будешь? Я вроде такого среди своих племяшей не припоминаю. – Голос часового был не очень дружелюбным.

– В хозяйство старшего лейтенанта Анисимова иду.

– А кто такой Анисимов? Не знаю я никакого Анисимова. – И часовой снял с плеча карабин. По его несуетным движениям и той ловкости, с которой он снял и перекинул на левую руку карабин с примкнутым штыком, Радовский понял, что перед ним солдат бывалый.

– Неужто мне документы и тебе показывать?

Часовой некоторое время недоверчиво осматривал Радовского. Потом опустил карабин и спросил:

– А какого хрена здесь оказался? Шестая вон где стоит! Под Дебриками!

– Я из госпиталя. На попутных добирался.

– А, ну тогда понятно. На раскурку-то не богат?

С этим Радовский решил разойтись поскорее. Черта с два у такого что выпытаешь. Скорее он у тебя какое неосторожное слово выловит.

Переходить лучше всего именно здесь, решил он, когда вошел в лес и прислушался. Левее, в ельнике, слышались голоса и ржание лошадей. Изредка там что-то гремело, как будто в мерзлую землю забивали железные пальцы. Возможно, там стояли замаскированные танки или артиллерия. Дальше дорога уходила в низину. Оттуда тянуло болотом. Болото! Вот где надо переходить линию фронта! Там наверняка нет окопов. В болото зимой солдата не загонишь. Ни окопа не отрыть, ни землянки.

С дороги он на всякий случай не сворачивал. Здесь, на дороге, он ефрейтор автобата Иванов. А если патруль его остановит в лесу, то его красноармейскую книжку рассматривать будут уже более тщательно.

Он уже спустился вниз, к болоту, когда из-за деревьев выскочил мотоцикл с коляской. Мотоциклом управлял танкист в телогрейке, надетой поверх комбинезона, в кожаном офицерском шлеме. На груди у него висел ППШ. Мотоцикл притормозил, и с заднего сиденья ловко спрыгнул лейтенант. Лейтенант передвинул из-за спины под мышку ППШ и, заступив Радовскому дорогу, скомандовал:

– Рядовой Фирсанов? – И, не дожидаясь ответа: – Руки за голову! Живо!

Мозг, натренированный на мгновенную реакцию в нештатной ситуации, подал сигнал тревоги: Смерш! Но тут же вторично проанализировал возникшие обстоятельства, подавил панику и частично отыграл ситуацию назад: спокойно, скорее всего, меня с кем-то путают. Хотя, возможно, Смерши, чтобы нейтрализовать ответную агрессию, просто искусно валяют дурака.

– Моя фамилия Иванов. Ефрейтор Иванов, Шестая стрелковая рота, Второй батальон.

– Кто командир роты?

– Старший лейтенант Анисимов, – вытягиваясь по стойке «смирно», ответил Радовский. Он смотрел на рябое лицо лейтенанта, на край его погона с красным кантом и эмблемой бронетанковых частей. Погон помятый, рабочий, потертый на уголках. Чекистам нет надобности лазать по тесным танковым отсекам. У них и форма, и погоны с иголочки. Нет, нет, пронеслось в голове, это просто совпадение, они действительно ищут какого-то Фирсанова, быть может, дезертира. Что-нибудь натворил парень в своей части и исчез из расположения. Вон как им найти его не терпится. Найти да морду набить. Чтобы не доводить дело до огласки и штрафной роты.

Из-за деревьев, вихляя в снежной колее, выскочил другой мотоцикл. Сидевший в коляске старший лейтенант привстал и крикнул:

– Тимашук, отставить! Это не он!

– А что с этим делать?

– Документы проверил?

– Нет.

– Проверь. Проверь документы и отвези его в штаб, до окончательного выяснения. – Лейтенант, не вылезая из коляски, окинул Радовского взглядом, в котором не было ничего обнадеживающего, и кивнул мотоциклисту: – Давай в деревню. Там посмотрим. Далеко он уйти не мог. Не полез же он в болото.

Черт возьми, подумал Радовский, только этого мне не хватало. Ищут какого-то дезертира Фирсанова, а схватили его. До выяснения… Интересно, кто же будет выяснять? На этих погоны танковой части, которая, видимо, занимает здесь оборону. Но выяснять, там, в штабе, наверняка будут не они, а офицер НКВД. Натасканный, недоверчивый, хитрый. Сидит в теплой землянке, с нетерпением ждет, когда приведут к нему Фирсанова, а тут приволокут задержанного, случайно попавшего под руку в расположении…