Сергей Михеенков - Штрафники против гитлеровского спецназа. Операция «Черный туман»

– Подожди, Лида, расскажи толком.

– Саша! Неужели это ты? – Она не отрывала изумленных глаз от его лица. – Чего не ожидала от судьбы, так это встречи с тобой. Иногда просыпалась среди ночи и думала: а был ли ты когда-нибудь? Ты и я… Было ли такое?

Как только она коснулась кончиками пальцев его лица, он сразу вспомнил прикосновения ее рук, и ее запах, и все ее тело. Где это было? Неужели и правда с ними? Нагретый солнцем луг на берегу речки. Стрекот кузнечиков в высокой овсянице. Хриплое дыхание Лиды и слезинка пота на ее животе…

– Только вот не знаю, – прижимая ладонь к груди, сказала она, – что это, радость или несчастье.

Беженка… Так вот почему она здесь, возвращаясь из давно минувшего полдня на берегу забытой речки, подумал Воронцов и оглянулся. За ольхой качнулся ствол автомата, обмотанный камуфляжной материей. Кондратий Герасимович прикрывал его. Воронцов сделал рукой знак: все в порядке.

– Лида, я не могу тебе сказать всего. – Он опустил корыто с бельем на землю и взял Лиду за локти. – Мы здесь пробудем недолго. Сегодня же уйдем. Пусть никто не беспокоится. Но нам нужен человек, который хорошо знает здешние леса. Проводник. Он тоже вернется. Никого не тронем. Просто он должен помалкивать.

– Всем нужен проводник. Два часа назад какие-то люди увели тетку Аксинью. Она повела их до Малых Василей. Им тоже нужен проводник. Василь Рогуля отказался, больным сказался, так они тетке Аксинье приказали сопровождать их по лесу.

– Что за люди? В какой лес?

– Да в пущу. У нас тут один лес. А люди военные. Как и вы. По виду немцы, хотя некоторые разговаривали по-русски. Офицер, который ими командует, в годах уже и по-русски говорил без акцента. С теткой Аксиньей по-русски, а с немцами по-ихнему. – Лида говорила торопливо, словно спешила рассказать ему все, что могла, что знала, что могло помочь ему и задержать его еще хотя бы на минуточку.

Он по-прежнему держал ее за локти и чувствовал, как она дрожит. Он смотрел на ее тугие черные косы, которые она, как и прежде всегда, собирала на затылке. Он вдыхал ее запах. Ему тоже вдруг стало тоскливо и страшно.

– Самолет они ищут.

– Какой самолет?

– Тут на днях самолет упал. Вот его и ищут. О нем только и спрашивали. Никто им ничего не сказал. Толком никто ничего и не видел.

– Чей самолет?

– Советский, со звездами. – Лида внимательно, будто очнувшись, посмотрела на Воронцова. – А что ты так спросил? Как будто и ты сюда за тем же?

– Лидушка, я же тебе сказал, не могу я тебе ничего сказать. И о нашем разговоре пусть никто ничего не знает. Так будет лучше и для тебя, и для меня. И держи себя так, как будто мы с тобой незнакомы. Поняла? И не смотри на меня такими глазами. Иначе все всё сразу поймут.

– Так нас же никто не видит. Пока не видят, я и погляжу на тебя своими глазами. – Она вздохнула. – Знаю-знаю, наше с тобой винцо позавчера выпито. Только что-то я не пойму. Пилотка на тебе вроде со звездой, а напарник твой на хутор в другой форме пошел. А? Ты теперь в какой армии, Саша? Что-то я не пойму тебя…

– Какой присягал, той и служу.

– Значит, в Красной. И от меня ты в Красную Армию уходил. Будто к родне бежал.

– К родне и есть.

– Значит, тот, который на хутор пошел, тоже с тобой?

– Со мной.

– А форма?

– Так надо. Так ты говоришь, заболел полицай Рогуля?

– Лежит. Через минуту на двор бегает. Да и не полицай он никакой.

– А кто же?

– Так, самооборонщик. Винтовку дали. Семья у него большая. Дети.

– Дети…

– Да, дети. Ты еще не знаешь, как они привязывают человека. Куда вот от них?..

Чтобы дальше не слушать Лиду, он спросил:

– А где самолет упал, ты видела? Так?

– Значит, и вам тот самолет занадобился. Ладно, укажу я тебе тот самолет. Только в пущу я не пойду. Другой человек тебя проводит.

Капитан Линев лежал в сырой землянке и пытался собрать в памяти осколки минувших суток, которые вместили так много, что теперь могли опрокинуть всю его жизнь. Полет над линией фронта. Атака «мессершмиттов». Ответная атака. Удар в центроплан и в правую плоскость. Восходящая трасса с земли, от которой не отвернуть… Потом посадка в лесу, на лугу среди сияющих весенним разливом болот. Женщина, накладывающая повязку на его ногу. Какие-то люди в лодке. Повозка. Кто-то, кто тащил его на себе, сказал: «Пускай до ночи тут полежит». Брошенный где-то среди болот и разлившихся оврагов самолет. Самолет, который, в случае чрезвычайных обстоятельств, он должен был ликвидировать при помощи специального взрывного устройства, вмонтированного в корпус машины. «Пускай до ночи тут полежит…»

Нет, это не полицаи. Не каминцы. Зачем каминцам его в землянке прятать? Давно бы отвезли куда следует и сдали бы первому же немецкому патрулю. И пистолет на месте. Пистолет снова на месте. С этим пистолетом происходит настоящая чехарда. То он кем-то изымается из кобуры, то снова ему его возвращают, то вырывают из рук, то опять отдают.

Капитан Линев отстегнул ремешок и достал свой ТТ. Обойма была полной. Всё на месте. Он дослал патрон в патронник и поставил пистолет на предохранитель. Прислушался. Похоже, кто-то ходил возле землянки. Вот снова сделал несколько шагов и замер. Капитан Линев направил пистолет в узкий лаз, который светился бледным квадратом тусклого света, пробивавшегося откуда-то сверху.

Что сейчас, день или ночь? Утро или вечер? Где самолет? Капитан Линев ощупал пространство вокруг себя. Низкие полати из березовых жердей, застланные еловым лапником и соломой. Рядом планшет с картой. И карта цела. Он нащупал ее. Отсырела, как и все в этой землянке. Но цела. Кто же его, раненого, потерявшего способность передвигаться, таскает по лесу? И где самолет? Почему он не догадался снять хотя бы прибор? Его выбросило из кабины, и больше к самолету он не приближался. Он вспомнил. Вспомнил, как очнулся возле воды и увидел свою машину. «Лавочкин» уткнулся мотором в рыхлую землю. Но не скапотировал. Да и зарылся неглубоко. Мотор еще дымил. Ползти к машине было опасно, и он пополз прочь от нее…

Теперь капитан Линев как о спасении своей жизни думал о своем истребителе и секретном приборе. И то и другое в случае опасности предписывалось уничтожить. Кнопка самоликвидатора находилась на приборной доске. Даже если бы он выпры-гивал с парашютом, кнопку необходимо было нажать. Только потом выпрыгивать. Замедлитель рассчитан на несколько секунд, которых должно было вполне хватить на то, чтобы покинуть кабину. В воздухе или на земле. Он не сделал этого. Словно не поверил замедлителю.

Парашюта рядом тоже не было. Видимо, его отстегнули во время перевязки. Или он сам освободился от него. Капитан Линев пытался вспомнить все, что мог. Мелькающие внизу верхушки деревьев, открывшаяся, наконец, площадка луга, неожиданно мягкое, почти невесомое скольжение по земле, потом удар. Все. Больше ничего. Если бы луг оказался вытянутым по курсу, а не наоборот, он, пожалуй, смог бы сесть, не повредив машины. Но сделать новый заход он уже вряд ли бы смог.