Алексей Ивакин - Десантура-1942. В ледяном аду

Надя презрительно покачала головой и тяжело унесла беременный живот обратно в комнату. «Завтра опять ругаться будет… Надо бросать пить. А то ведь беда…»

А настоящая беда пришла позже. Под утро…

– Открывайте! НКВД!

Бешеный стук ломал дверь.

Еще пьяные, они открывали двери. Еще пьяные тряслись в открытой полуторке. Еще пьяные весело затянывали: «Черный ворон, чооооорный вороон!»

– Имя, звание?

– Тарасов… Майор…

– Цель заговора?

– Какого еще заговора? Не понял!

Конвоир так двинул прикладом, что все вопросы снялись.

Особая тройка дала пять лет. Полсотни восемь дробь три.

А освободили в сороковом. По бериевской амнистии. Статью не сняли, но хотя бы поражения в правах не было. Живи – где хочешь, работай – кем хочешь. Но не в армии.

В Харькове его встретила Наденька с дочкой на руках. Со Светланкой…

Четыре года он просидел в одиночке. Есть такой город – Ворошиловск. Родина, говорите?

А потом он работал инструктором по парашютному делу. В парке развлечений. Ну, лекции еще читал. Сто семьдесят прыжков! Сто семьдесят! А он – лекции…

А двадцать четвертого июня его снова призвали в армию.

Двадцать четвертого июня сорок первого…

– Двадцать четвертого я первый раз водку попробовал. Когда батю на войну провожали. Мать тогда как зыркнет… А отец спокойно так ей: «Он сейчас старшой». И в стакан мне плеснул на донышко. Не чокаясь. Как знал. Осенью похоронка пришла. В октябре. Пропал без вести под Киевом. Вот же… Где Киров, а где Киев?

– И что?

– Что, что… – пожал плечами рядовой Шевцов. – Ничто! Унесло меня тогда с того самогона… Батю так и не проводил толком. Полуторка за ними пришла, а я в кустах блевал. Стыдно до сих пор. А после похоронки я в военкомат побежал. Добровольцем, говорю, возьмите. А они говорят – приказа нет такого, чтобы до восемнадцати. А мне восемнадцать в ноябре. В ноябре и ушел. Сначала в запасный полк. А оттуда уже в бригаду.

– За сиську баб так и не подергал в колхозе-то? – засмеялся кто-то из темноты.

– Коров только… – вздохнул Швецов. – Матери когда помогал…

И тут до рядового дошло:

– Что? Что ты сказал? Да наши девки…

– Да не ори ты, – добродушно ответил ему голос. – Бабы, они же и в Турции бабы. Их дергать надо, да. Иначе тебе дергать не будут.

Отделение заржало в полный голос.

– Ошалели совсем? Сейчас у меня кто-то не по сиськам огребет!

Сержант Заборских выскочил из темноты:

– Млять, епишкин корень, вы чего, уху ели? Швецов – три наряда вне очереди!

– А я-то что? – возмутился рядовой. – Это они!

Рядом кто-то прыснул со смеху.

– Норицын! Три наряда!

– Есть три наряда! – придавливая смех, ответил ефрейтор Норицын.

– Заборских, мать твою! – послышался голос отдалече. – Совсем обалдели? Тишину соблюдать! Еще один звук – пять нарядов сержанту.

– Есть, товарищ младший лейтенант! – Сержант Заборских показал отделению кулак.

Парни замолчали, тихо смеясь про себя.

А потом кто-то из них свистнул. Тихонечко так.

– Млять, кто свистит? – зашипел командир взвода.

В ответ свистнули еще раз.

– Удод! Заткнись! Узнаю – хохолок в жопу засуну. Заборских, опять твои хулиганят?

– Никак нет, тащмлалей! – полушепотом крикнул сержант.

За его спиной кто-то засмеялся вполголоса. Отделение зафыркало в рукавицы.

– Лежать! Лежать, я сказал!

В темноте щелкнул затвор.

– Лежать, пристрелю! Вы чего, бойцы, совсем охамели?

Младший лейтенант Юрчик погладил левой рукой дергающуюся щеку – результат летней еще контузии. Ссука… Сколько дней прошло…

– Лежать тихо. Без звука. Чтобы слышно было, как мышка пернет. Что особо не ясного? Почему орем на весь котел, так что в Демянске слышно?

Небо чернело мартовской ночью. А ели почему-то голубели…

– Товарищ младший лейтенант, вы бы пригнулись… Хоть и темно, но демаскируете…

Юрчик заиграл желваками. Сержант явно издевался над ним. Знают, сволочи, что не воевал еще. Хоть и контузия…

…Младший лейтенант Женя Юрчик не всегда был младшим лейтенантом. Раньше он был студентом Гомельского педагогического техникума. Только вот доучиться не успел. Двадцать шестого июня наскоро сформированный из коммунистов и комсомольцев истребительный батальон приступил к охране «Гомсельмаша». Там-то Женя и столкнулся с первым немцем.

– Ваши документы, товарищ командир!

Высокий, ладный артиллерийский капитан с удивлением посмотрел на двоих студентов в кепочках, но с винтовками за плечами.

– Вы еще кто такие?

Женя показал ему красную повязку на рукаве:

– Истребительный батальон Центрального района, товарищ капитан.

– Ну да… Истребительный батальон… Свои документы предъявите для начала!

Студенты смущенно переглянулись. Патрулировать им приходилось в гражданской одежде. Хотя командир батальона – старший лейтенант НКВД товарищ Соловьев – обещал в ближайшее время обеспечить истребителей армейским обмундированием.

Женя закинул винтовку на плечо и полез в карман белой рубашки.

Капитан взял временное удостоверение и стал его изучать:

– Действительно, истребители… А что ж как махновцы одеты? – Капитан добродушно улыбнулся.

– Так не успели еще, товарищ командир. А вы с фронта? – спросил товарищ Юрчика – Коля Савельев.

– С фронта, ребята, с фронта.

– И как там? – жадно спросил Костя. У него даже заблестели глаза, и он подался всем корпусом к капитану так, что тот слегка отодвинулся.

– Нормально! – спокойно кивнул капитан. – Мы давим. Временные трудности есть, но мы их скоро преодолеем. И пойдем вперед.

– Эх… Не успеем повоевать… – грустно вздохнул Женька, поджав губы.

– Не переживайте, – подмигнул артиллерист. – А покажите-ка мне, как к заводоуправлению пройти.

Женька повернулся, показывая дорогу:

– Значит, вот прямо сейчас пойдете, вдоль этого забора, там свернете налево и…

Вдруг он запнулся, будто вспомнил что-то:

– Товарищ командир, а документы все-таки покажите…

– Вы что, ребята, немецкого шпиона во мне разглядели? – развел руками капитан, удивленно улыбаясь.

– Порядок такой, товарищ капитан…

Капитан опять улыбнулся, полез левой рукой в карман гимнастерки и мельком посмотрел за спины ребят.

Юрчик машинально стал оглядываться…

Последнее, что тогда увидел Женя – финка, летящая в горло Косте. А потом сокрушительный удар чем-то тяжелым сзади.

Диверсантов тогда так и не взяли. Это Женя узнал уже в смоленском госпитале. А в октябре его призвали в армию…

– …Заткнитесь, говорю, ироды! – Юрчик вышел из себя от злости. – Немцы рядом!

– Лейтенант, разведка возвращается!

Взвод моментально затих. Послышался скрип снега… А потом появились две фигуры в маскхалатах. Ребята из его взвода, посланные за речку посмотреть – что там да как.