Владимир Першанин - Штрафник, танкист, смертник

Танковые бои во время наступления на Днепр часто напоминали друг друга. Если не удавалось с ходу прорвать оборону, начинали обход и вступали в бой с флангов. Впрочем, к тому времени, когда наши гремящие машины выходили во фланг, немцы уже были, как правило, готовы к отражению атаки. Разве что укрепления оказывались послабее и орудия били из неглубоких капониров, давая возможность драться на равных.

Нам не зря прикололи звездочки на погоны. Была бы возможность, Колобов привинтил бы и ордена на грудь. Он не скрывал, что посылает на верное уничтожение батарею СУ-122. Правда, самоходчики уже ушли и не слышали правды, о которой, может, и сами догадывались. Требовались пушки помощнее, чтобы рассеять отступающие немецкие колонны тяжелыми снарядами и заставить зашевелиться укрепленный муравейник вокруг хутора Мариновский. Мы не знали, сколько там техники, орудий и войск, но понимали хорошо одну вещь. Фрицы прижаты к Днепру, заслон получил приказ сдерживать наши войска, сколько возможно. Тех, кто прикрывает отступающие колонны, не ждут на переправе. Их задача — драться до последнего. Дать возможность перебраться на правый берег как можно большему количеству своих солдат и офицеров.

Это будет драка насмерть. Наверняка с одной из эсэсовских частей. Если немцы пожалеют проливать слишком много арийской крови, нас встретят также венгры с их модернизированными танками «туран» и шестидюймовыми мортирами на деревянных колесах, с огромными квадратными щитами. Заградительный огонь таких мортир, посылающих трехпудовые снаряды почти отвесно, поднимает целую стену взрывов, перемалывающих все живое. Но, скорее всего, ударят 88-миллиметровки с их убойной точностью. Не зря нам сразу повесили по звездочке. Мы бы воевали и со старыми званиями, но Колобов наградил нас заранее, чем мог. Возможно, после этого боя награждать будет некого.

В голову лезли дурацкие мысли. О том, что вчера надел чистую рубашку, побрился. И что Федотыч ушел в себя, не реагируя на шутки. Лене Кибалке сегодня рано утром перед маршем помахал рукой земляк и крикнул: «До встречи!» Земляк сгорел спустя два часа вместе с танком. Леня, морща лоб, сопел, а потом привязался к Федотычу, не является ли это дурной приметой.

— Может, земеля меня на тот свет за собой звал? — допытывался заряжающий.

Старшина выругался и мрачно заметил, что мы все уже одной ногой на том свете. Когда влезли в эти железные гробы. У нас имелся спирт и трофейное вино. Костя Студент оторвался от своей рации и простодушно предложил выпить винца. Для настроения. Это же не спирт. Федотыч и Леня, словно ждали, куда деть накопившуюся злость. Оба принялись дружно материть стрелка-радиста:

— Ты хоть понимаешь, куда мы идем, пиндюк недоделанный? Там трезвыми, дай бог, выжить, а ты глаза залить перед боем предлагаешь!

Кричали они громко и визгливо, даже затронули с какого-то конца мои звездочки, которые нацепили мне вроде как смертнику. Я приказал обоим заткнуться. Танк шел по степной дороге, мимо спиленных телеграфных столбов. Фрицы пустили их на блиндажи. В открытый люк сунул голову младший лейтенант, командир десантного взвода, и попросил угостить спиртом.

— Тебе одному или всем? — уточнил я.

— Всем. На девять душ. Пол-литра, если можно.

— Леня, подай флягу.

— Там полтора литра. Выхлебают. Знаю я их. Нам не достанется.

— Да вы себя уже похоронили, — засмеялся я. — Давай, не жмись. Десант в бою не подкачает. Особенно если выпьют.

— Надо бы им отлить, — озабоченно вмешался Федотыч, самый большой любитель выпить в экипаже. — Точно, все выхлебают, а нам на донышке оставят.

Но переливать на тряской дороге не получилось. Спирт выплескивался, распространяя едкий медицинский запах. Я сунул младшему лейтенанту трехлитровую флягу.

— Хлебайте. Только по семьдесят граммов. Остальное — после боя.

— Может, и жевнуть что найдется? — попросил взводный, принимая флягу на ремешке.

— В бой с чистыми кишками надо идти, — снова подал голос старшина Федотыч. — Водой запейте — и будя.

Я сунул взводному пачку трофейных галет в красивой упаковке. Галеты были совершенно безвкусные, но солоноватые. Как раз на закуску. Бряцанье фляги, смех десантников на какое-то время отвлек напряженный экипаж. Младший лейтенант вскоре вернул ополовиненную посудину и сообщил, что отделение к бою готово. Я связался с экипажем трофейного бронетранспортера, шедшего впереди в качестве разведки.

— Пока спокойно, — заверили меня.

На дороге час назад тоже было тихо и спокойно, а затем в течение считаных минут сгорели шесть танков. Заработала рация комбата. Таранец приказал остановить машины. Взяв меня, пересел на бронетранспортер. Мы проехали еще с километр. Остановились в пологой низине и, выбравшись наружу, осмотрели в бинокль подходы к хутору. Мы могли только догадываться, где находится большинство орудий. Ближе всего к нам стояли четыре 88-миллиметровые противотанковые пушки. Эти орудия появились у немцев недавно. Как и «фердинанды», они пробивали броню наших танков за два километра. Орудия прикрывал сравнительно ровный, танкоопасный участок. Слева от низины меловые откосы и холмы были изрезаны узкими промоинами. Если танки там и пройдут, переваливая через высотки и промоины, то на малой скорости.

— На дальнем холме тоже артиллерия, — сказал я, отрываясь от бинокля. — Три или четыре пушки, только калибром поменьше. Наверное, «семидесятипятки».

— Рвануть бы по этой балке, — отозвался Таранец. — Но место слишком заманчивое. Тихое, скрытное. Наверняка впереди мины и орудийные стволы. Мышеловка для героев-смертников.

— Похоже на то. Балка к хутору выходит. Даже дорожка накатана. То ли в рай, то ли в ад, смотря по заслугам.

Опять слово «смертник». Вот он, хутор, под носом. А не укусишь. Можно пойти на скорости по степи, но 88-миллиметровки расстреляют танки на полпути. Прямо — мины или десяток орудий в конце балки. Ползать, как клопы, по холмам? Перебьют, когда мы потеряем скорость. Мишени — лучше не придумать. Вернулись в бронетранспортер и связались с Колобовым. Вешать на него наши проблемы Антон не стал. Доложил, что выбираем позицию для атаки, и спросил, когда двинется Каретников. Разговор вели открытым текстом, лишь слегка маскируя его условными обозначениями. Выяснили, что через двадцать минут начнут вести огонь гаубицы, а еще через четверть часа должны двинуться вперед все три батальона.

— Понял, готовимся. — Таранец передал трубку радисту, и мы вернулись к ожидавшему нас батальону.

На другой стороне хутора бухала батарея самоходок СУ-122 и стреляли немецкие пушки. Каждый из нас считает себя умелым командиром. Но правильное решение в этой сложной ситуации принять было трудно. Любое из них наверняка обернется большими потерями. Хутор вдоль дороги к Днепру немцы укрепили со всех сторон. Любая атака могла просто захлебнуться. Антон Таранец возглавлял батальон с июля. До этого почти два года воевал командиром роты. Опыт у него имелся, решение он принял быстро. Времени на долгие раздумья не оставалось. Выслушав наши соображения, комбат минуты три молчал, глубоко затягиваясь папиросой. Отбросил окурок в сторону и отрывисто приказал мне: