Михаил Болтунов - Диверсант

Страна в средневековье живет, всюду поразительная бедность, темнота, безграмотность, а он — атомная бомба».

Уезжая тогда из Кабула, полковник Лазаренко и представить себе не мог, что через год с небольшим он вновь вернется сюда. Только не для дружеских бесед с Амином, а на войну.

В декабре 1979-го воспитанники курсов переподготовки офицерского состава КГБ (КУОСа), объединенные в подразделение «Зенит», вместе с группой «Гром», при поддержке десантников и так называемого мусульманского батальона захватят дворец Амина и другие важнейшие государственные и правительственные объекты в Кабуле. В ходе штурма дворца погибнет начальник КУОСа полковник Григорий Бояринов и еще несколько офицеров. Бояринов посмертно будет удостоен звания Героя Советского Союза.

Вместе с бойцами «Грома» и «Зенита» в рядах идущих на приступ дворца Тадж-Бек будет действовать помощник начальника разведывательно-диверсионного отдела капитан 2 ранга Эвальд Козлов. Он также получит Золотую Звезду Героя.

Руководил и координировал действия спецназовцев начальник управления «С» (нелегальная разведка) генерал-майор Юрий Дроздов.

Так их 8-й отдел и подчиненные ему подразделения вступили в девятилетнюю афганскую войну.

Фронтовик полковник Лазаренко знал: война живет и развивается по своим законам. А это значит, что там, «за речкой», необходимы их подразделения. У армии на войне свои задачи, у спецслужб — свои. И им не обойтись друг без друга.

Так, собственно, и случилось. Едва успел вступить в свои права новый 1980 год, как начальника отдела и его, Лазаренко, вызвал к себе руководитель Первого главного управления Владимир Крючков.

Оказывается, руководством страны принято решение развернуть до полного штата бригаду особого назначения КГБ СССР. Офицеры этой бригады должны были организовать эффективную агентурную и оперативную работу, оказать помощь в создании местных органов безопасности и, разумеется, быть готовыми к проведению спецмероприятий против врагов нынешней афганской власти.

Лазаренко слушал Крючкова и чувствовал, как нарастает его внутреннее волнение: легко сказать — развернуть бригаду… Да это же несколько тысяч офицеров-оперативников. А где их взять?

На местах, в областных управлениях у них была совсем другая работа. Тоже важная, напряженная, но все-таки в условиях мирного времени и на своей территории. А там война. Это значит все иное — задачи, ритм работы, уровень опасности, местное население — афганцы, которых мы совсем не знаем, их обычаи, традиции, язык, история.

Он вспомнил, как недавно один из его подчиненных в шутку спросил: «Александр Иванович, а как правильно писать: "Афганистан" или "Авганистан", через "фэ" или через "вэ"». Откровенно говоря, он тогда едва сдержался. Только сдается, таких сотрудников по необъятному Советскому Союзу немало. И других у нас просто нет.

Тем временем закончив рассказ о задачах бригады, начальник ПГУ подвел итог:

— Командовать этой бригадой и выполнять столь непростые задачи поручено вам…

И он назвал фамилию начальника отдела.

— Вы опытный разведчик, оперативных знаний не занимать, вам и карты в руки.

Лазаренко видел, как побледнел его шеф, услышав собственное имя. Однако Крючков этого не заметил. К сказанному он весомо добавил:

— С Юрием Владимировичем Андроповым ваша кандидатура согласована. Здесь в Москве, на хозяйстве вместо вас останется полковник Лазаренко.

Повисла пауза. Крючков, видимо, был уверен, что сейчас услышит четкое по-военному «есть», или более демократичное, чекистское «все понятно, разрешите выполнять», но не тут-то было.

Начальник спецотдела со вздохом развел руками.

— Владимир Александрович, — обратился он к Крючкову, — поймите правильно, если соглашусь на это назначение, боюсь повредить делу. Войсковыми операциями я не занимался, оперативно-боевыми подразделениями тоже не руководил. Так что…

Генерал замялся. Да и продолжать не имело смысла. Все было ясно. Шеф спецотдела просто струсил.

Крючков молчал, в упор глядя на начальника отдела. Чувствовалось, что он едва сдерживает гнев. Начальник ПГУ перевел холодный взгляд на Александра Ивановича:

— Вы тоже боитесь навредить делу?

— Боюсь, — ответил Лазаренко, — но от дела не отказываюсь.

— Тогда вы, — бросил Крючков начальнику спецотдела, — свободны. А вы, Александр Иванович, останьтесь.

Начальник ПГУ сидел молча, не проронив ни слова. Молчал и Лазаренко. Он понимал «большого шефа»: тяжело вдруг сделать открытие, что много лет рядом с тобой работал трус, и в нужную минуту он просто бросил тебя.

Потом Крючков поднял трубку и позвонил Председателю КГБ Андропову, пересказал разговор с начальником спецотдела. Когда их беседа была окончена, он, обращаясь уже к Лазаренко, сказал:

— Вы назначены. Юрий Владимирович утвердил вашу кандидатуру.

Крючков встал и протянул руку. Взгляд его потеплел.

— Александр Иванович, начинаете, по сути, с нуля.

Лазаренко кивнул:

— Понимаю…

— И еще, — Крючков задержал его ладонь в своей руке, — учтите, Афганистан — это…

Начальник ПГУ задумался, словно подбирая нужное слово, а у Лазаренко мелькнуло: да уж, Афганистан — не Буэнос-Айрес.

А Крючков лишь улыбнулся:

— Вот вернетесь оттуда, и расскажете мне, что такое Афганистан.

«Отчего же не рассказать, — подумал Лазаренко, — только когда это будет?»

С чего начал полковник Александр Лазаренко свою деятельность в качестве командира бригады специального назначения? С того, что доложил начальнику управления генералу Юрию Дроздову о нецелесообразности развертывания бригады по полному штату.

Руководство выслушало его и с доводами согласилось. Решено было создать сводный отряд, который Лазаренко предложил назвать «Каскад». Состав — тысяча человек.

Вскоре отряд сформировали и перебросили в Фергану, на базу 105-й воздушно-десантной дивизии ВДВ. Здесь бойцы «Каскада» проходили доподготовку, готовились к действиям в Афганистане.

Своя доподготовка была и у командира. Уже первые шаги по осмыслению роли отряда, его тактики, оперативной деятельности показали: первая «горячая», еще не оформившаяся мысль о том, что «Афганистан — не Буэнос-Айрес», — верна и точна.

Но что делать после осознания этой верной и точной мысли? Изучать опыт. К тому же опыт не европейский, а по большей мере среднеазиатский. Например, борьбу с басмачами.

Позже Александр Иванович скажет: «Я собрал соответствующие материалы со всего Советского Союза. Даже историю и методы работы ЧОН изучал. Ибо в Афганистане классические методы разведки не подходили».

Помнится, тогда в одной из работ Лазаренко прочитал: «Через горные перевалы, через выжженные солнцем пустыни шли верблюжьи караваны из-за кордона. В тяжелых тюках были упакованы винтовки, пулеметы, ящики с патронами. Действия басмачей сопровождались жестоким террором, принимавшим изуверские формы».