Сергей Скрипаль - Мой друг – предатель

– Серега, проверь их! – почти кричит Дизель.

Только теперь до меня доходит, что убитый дух в женском платье. Подбегаю к фигурам, начинаю срывать с их голов паранджи. Тетка, тетка, тетка… швыряю им в протянутые руки сорванные накидки. Ах, черт, мужик! Вижу испуг в глазах афганца. Он выпускает из рук автомат, который глухо падает на пол. Бью прикладом прямо в лицо. Дух охает и валится на бок. Не хватало еще, чтобы стрельнул, гад! Отбрасываю ногой к Сержику оружие. Проверяю остальных. Нет, все женщины. Тетки голосят, хорошо хоть глаза выцарапывать не лезут.

– Всем молчать! Молчать и сидеть на месте! – приказываю я и для убедительности даю в потолок очередь. Пыль, крошки, щепки летят мне за шиворот, припорашивают все вокруг. Женщины замолкают.

Тащим с Дизелем на улицу Мальца. Лешка уже мертв. Носки ботинок прочерчивают глубокие параллельные бороздки в пыли. Переворачиваем Леху на спину.

– Дизель, что случилось?! – Трясу Сержика за плечи, вижу, как его глаза неотрывно смотрят на Лехину шею, залитую кровью.

– Я в дом вошел, – стучит зубами Дизель. – Там тетки сидят. Леха говорит: «Подозрительно как-то. Чего это они тут делают?» Ну, я сунулся к одной… к одному, – запутался Сержик. – Короче, сорвал чадру с башки, а там рожа бородатая. Потянулся к другому… – Сержик нервно втягивает в себя холодный воздух. – В общем, отвлеклись мы, а тот мужик вилы схватил и воткнул их Лехе… прямо в горло… – Дизель нащупывает в кармане «лифчика» пачку сигарет, трясущимися руками пытается достать одну.

Забираю у него пачку, открываю ее, прикуриваю сразу две сигареты, одну сую в зубы Дизелю, другую курю сам. Теперь вижу два затянутых кровью отверстия под подбородком у Лешки. Одно – прямо над худым, беззащитно торчащим кадыком, второе – у левого уха, внизу, под мочкой; еще один зуб вошел под срез ворота броника, а четвертый только вспорол ткань на нем. Лехино лицо оскалено, кровь залила только бронежилет и левый рукав бушлата. Глаза открыты, незряче уставились в мертвое серое небо. Докуриваю сигарету, присаживаюсь на корточки, провожу ладонью по лицу Мальца, веки его послушно закрываются.

Дизель начинает истерить:

– Конт, Серега, давай завалим всех этих тварей! – Он меняет магазин на пулемете, дергается в сторону дома.

– Сержик, остынь! – хватаю его за плечо.

– За Леху их покрошить надо, – вырывается Дизель. – Не хочешь? Я сам!

– Да стой ты! – Все же удерживаю тугое тело на месте, отталкиваю подальше от дома. Натворит тут дел, не расхлебаем потом.

Во дворик ворвался Лиса. Запыхался, пот течет по широкому лицу.

– Мать твою! – Споткнулся взглядом о тело Леши. – Да твою ж мать!!!

Улетали мы с Геной в один день и одним самолетом из аэропорта «Ариана» в Кандагаре. Никто нас не провожал. Батальон наш был где-то на боевых. Как-то быстро, скомканно выдали в штабе дембельские документы, по червонцу на дорогу, фактически выгнали из части пинком под зад. Грустно и неуютно стало. На душе пустота, руки не чувствуют оружия.

На удивление, улетели быстро первым же бортом, отправлявшимся в Ташкент. Правда, борттехник предупредил, что добросят только до Шинданда, а оттуда сами решайте и договаривайтесь с другим самолетом. Ну и фиг с ним! Полетели до Шинданда, там разберемся.

Ясное дело, что мы с Геной притихли в самолете как мыши, когда он заглушил двигатели в Шинданде. Метнулись поближе к хвостовому отсеку, спрятались за ящиками. Слышали, конечно, как бортач бегал по салону, все спрашивал, кому до Шинданда надо было.

Я выглянул осторожно в иллюминатор, углядел на бетонке свою и Гешкину сумки, шепнул ему про это. Но Гена, как и я, махнул рукой: мол, да хрен с ними, с сумками, а так, может, и в Ташкент доберемся.

Да и действительно, что было там терять? Ну, пара сувениров, блок сигарет, отрез ткани для мамы. Фотографии с собой не везли, мало ли. Здраво рассудили, что гораздо выгоднее вывезти домой негативы, уж потом распечатать, сколько и кому нужно. Лежала в кармане моих брюк коробочка с пленками, туго скрученными в рулончик.

Уже на подлете к Тузелю нас опознал борттехник. Выругался, и все. А что бы он сделал? В воздухе нас высадил?!

Самым поразительным для меня стало то, что всего через двадцать часов, как мы вылетели из Кандагара, я стоял на перроне Минераловодского аэровокзала. Все было непривычным, тихим, спокойным. Самолеты садились и взлетали, не отстреливая тепловых ракет; люди ходили в разноцветной одежде, без оружия, чистые, выбритые, отутюженные. Я поначалу даже растерялся, не знал, куда деваться.

В Ташкенте мы расстались с Геной – после того, как проведали семью Шохрата. Лиса улетел через пару часов после меня. Но все равно, в Ташкенте чувствовалась близость войны: бесконечно сновали военные, кто в кителях, кто в полевой форме, их было больше. А тут, в Минводах… только теперь я понял, все, война для меня окончена.

До дома оставалось меньше двух часов пути на автобусе!

Эта книга посвящается многим родным и близким мне людям. Чем еще я могу ответить им за их любовь?

Спасибо, мама! Дай бог тебе многих лет и здоровья.

Спасибо, папа! Как жаль, что ты так рано ушел из жизни…

Спасибо и тебе, Валентин, родной мой брат!

Спасибо, жена, родная моя Верочка!

И вам, Света и Сережа, спасибо хотя бы за то, что вы мои дети!

Большая благодарность вам, мои самые дорогие друзья: Гена Рытченко, Игорь Коляка, Игорь Спицын, Денис Хижин, Витя Голосов! Каждый из вас прошел боевое крещение, пусть и на разных войнах, пусть и в гражданской жизни.

Читателям-скептикам могу сказать, что эпизоды, описанные в книге, не выдуманы мной. Что-то – из моих воспоминаний и переживаний, что-то рассказано ветеранами Афганской войны. Все оно здесь, на этих страницах.

Как тут не поблагодарить Игоря Фаталиева, Александра Шумова, Андрея Белыха, Николая Борисенко, Александра Бражко, Алексея Колядова, Игоря Некрасова, Сергея Острикова и многих-многих других «афганцев» из Ставрополя, кто поделился своими воспоминаниями? Спасибо вам!