Борис Егоров - Продолжение следует...

Бомбовые разрывы ползут по земле, как огонь по бикфордову шнуру. С крыши нашего домика летит черепица.

Некоторое время всё поле затянуто чёрным дымом, по-декабрьски темно. Потом ветер сносит чёрное облако, проясняется, и мы видим, как горит тот «тигр», около которого мы только что были. Добили зверя бомбой.

Соединяюсь по рации с дивизионом. Прошу огня на правую окраину Александрталя.

Первые же разрывы ложатся хорошо. Следующие надо только чуть подправить. Но молчавшая до сих пор немецкая батарея начинает бить по нашему домику.

С крыши снова летит черепица. Остаются голые стропила да прибитые к ним планки.

Успеваю крикнуть в трубку несколько слов. Дальше уже ни меня дивизион не услышит, ни я его.

Молодец шофёр: успел отъехать от домика в сторону и поставить машину в воронку от бомбы.

Бежим и падаем. Когда достигаем воронки, в которой укрыт виллис, оглядываемся назад: нашего домика уже нет.

Но мы своё дело сделали. Огневые точки на правом фланге молчат. Дивизион ведёт дуэль с немецкой батареей. Пехота занимает Александрталь.

Дорого досталась нам красночерепичная деревня. Но это ещё не вся её цена...

К вечеру мы с командиром дивизиона сидим в штабе, в километре с небольшим от Александрталя, обсуждаем события дня. Я рассказываю о Чапае. «Стой, пехота, ложись!» Цель, с какой он приезжал к нам, неизвестна. Возможно, лично хотел ознакомиться с обстановкой, но обстоятельства сложились так, что он вмешался в бой.

Командир дивизиона чертит карандашом на карте линию передовой.

— Она, как докладывают, проходит вот здесь. За деревней. Метрах в шестистах. Положение стабилизировалось, видимо, до утра.

Но в это время до нас доносится шум перестрелки. Сначала стрекочут автоматы, потом пулемёты, слышны разрывы гранат.

Нет, стрельба не за деревней — в самой деревне. Неужели они перешли в контрнаступление? Тогда почему же молчит артиллерия? Ведь в Александртале стоят сорокапятки и наша батарея старшего лейтенанта Красова — два орудия... Послана на прямую наводку по распоряжению сверху.

— Красова к телефону! — торопливо говорит дежурному связисту командир дивизиона.

— С Красовым связи нет. Только что наладилась и оборвалась.

Мы бросаемся к скирде соломы, залезаем наверх и в начинающих сгущаться сумерках видим, как мчатся в нашу сторону сорокапятки, повозки, автомашины. Отступление, бегство.

А «девятка»? Ничего не понятно в этой обстановке.

— Берите радиста, разведчиков и идите к деревне, — говорит мне командир дивизиона. — Радируйте обстановку.

Нет, не кончится этот душный осенний день!

Слышу, впереди тарахтят трактора. Наши! Их должно быть три.

Но вижу только два. Один тянет орудие, другой — прицеп со снарядами.

Едут не по дороге, по кукурузе. По обе стороны тракторов бегут, пригнувшись, бойцы.

Чуть в стороне от нас поёт пулемётная очередь, посланная из деревни.

— Что там?

— Немцы.

— Где Красов?

— На прицепе. Раненый.

— А второе орудие?

— У них... Не отбили.

Произошло просто невероятное. Уходя из Александрталя, гитлеровцы оставили в подвалах, в бункерах и на чердаках своих автоматчиков.

До наступления сумерек они ничем себя не обнаруживали. А потом неожиданно вышли с автоматами, пулемётами, гранатами.

Бой возник сразу везде — в деревне, в тылу и на передовой.

Наши были застигнуты врасплох. Кто наши? Полковые штабники. Связисты, санитары. Артиллеристы из батарей сорокапяток, которые окапывались или отдыхали.

«Девятка» в Александрталь прибыла недавно, и в боевом положении было только первое орудие. Второе стояло в походном, но трактор уже отцепили.

Бойцы «девятки» оказались один на один с противником. Остальные быстро ретировались. Лёгкой артиллерии много времени на сборы не надо. Свели станины, зацепили орудия на крюки и поехали.

Бойцы «девятки» приняли бой. Сумели не подпустить фашистских автоматчиков к орудиям. Успели завести два трактора и прикрыть их отход с пушкой и прицепом. Вторую пушку привели в походное положение, но мотор трактора завести не удалось. Едва тракторист вставил ломик в маховое колесо, как упал, сражённый автоматной очередью. Убит был и второй тракторист. Тогда за ломик взялся старшина. Он был застрелен в упор с нескольких шагов.

Завладев деревней, часть автоматчиков ударила по нашей пехотной цепи с тыла.

Отступая, стрелковые подразделения обошли деревню с двух сторон и возвратились на те позиции, которые они занимали утром, до контратаки «тигров».

Командир дивизиона курит папиросу, откусывает по кусочкам мундштук, выплёвывает.

— Лейтенант Егоров! Принимайте командование девятой батареей... Второе орудие завтра отобьём, если, конечно, не взорвут. Вот, туда его, денёк!..

Так я принял батарею. Одно орудие здесь, другое — там. Утром мы его действительно отбили. Александрталь взяли снова.

Оставив эту деревню, гитлеровцы покатились, почти не задерживаясь.

И опять на пути — дымящиеся хутора, взорванные мосты, мёртвые танки в кюветах и огрызающиеся пулемётным огнём высотки.

А впереди, за селениями со странными названиями Карачекрак и Янчекрак, за районным центром Запорожской области Васильевкой, на приднепровских просторах дремал старый курган, который на топографических картах обозначен как высота 95.4.

Курган высокий, как террикон, только вершина усечённая, тупая. И склоны его покрыты сухой, выгоревшей на солнце травой. Огня эта трава пока ещё не знала.

Крупные военачальники, вспоминая войну, пишут о взятых городах, о больших кампаниях и операциях. А мы, ротные: деревенька, высотка. Но ведь и победа собиралась по деревеньке, по высотке.

Триумфальное полотнище, которое в майский день сорок пятого взвилось над рейхстагом, ткали все вместе. И в нём есть ниточка каждого.

На одной из фронтовых дорог, не помню где, мы увидели «катюшу», на которой было написано «Даёшь Берлин!». И какое же хорошее сразу стало у всех настроение! А мы совсем не на Берлин шли.

Пройдут десятилетия, века — и да пусть не сотрётся, не расплывётся в памяти человеческой образ советского солдата времён Великой Отечественной! По монументам его не представишь. Фигуры из камня передают отвагу, суровость, решимость. А у иного живого солдата ни отваги, ни суровости, ни решимости на лице написано не было. Но как воевал!

Вечером 30 октября 1943 года командир дивизиона пригласил командиров батарей на восточную окраину села Балки.

На столе лежала карта.

— Вот смотрите: это Балки. Всё, что впереди, пока не ваше: Благовещенка, Днепровка, Ново-Днепровка, Водяное, Ново-Водяное. Дальше всех — райцентр Каменка-Днепровская. За Каменкой — Днепр, переправа... Сейчас противник на высотах за Балками. Первая задача — взять эти высоты, и тогда мы скатываемся вниз, на равнину, на Каменский Под. «Семёрка», «восьмёрка» и «девятка» развёртываются в районе села. — И в мою сторону: — НП «девятки» на ветряке. Перед собой увидите немецкую высоту 95.4. Это ваш будущий НП. Утром берите своих управленцев и тяните нитку на мельницу. Обоснуетесь там — тяните к штабу. Я буду вот здесь. А сейчас...