Ярослав Четвериков - На другом конце света

Дело в том, что года три назад, когда я еще встречалась со своим бывшим, мы ездили в Жуковский на МАКС. Это такое международное авиационное шоу. В тот раз там собрались пилоты из разных стран. Они летали быстро и не очень, крутили петли и бочки. Было очень красиво и интересно. Но в конце программы выступали "Русские витязи" и "Стрижи". Когда их объявляли, и они появлялись на горизонте, толпа встречала их грохотом аплодисментов, и через несколько секунд я поняла почему. Они пронеслись мимо нас на малой высоте, и я всем телом ощутила мощь двигателей их машин. А затем началась их программа. Это завораживало! Такая синхронность! Такие фигуры пилотажа! И все это на минимальной высоте и на огромной скорости при сохранении идеального строя. Тогда мне показалось, что я влюбилась в авиацию, а пилоты – это высшие создания, которым в воздухе под силу все. А теперь один из них сидит напротив. И выглядит как самый обычный человек.

– И ты можешь летать как "Русские витязи"? – спрашиваю я первое, что приходит в голову.

– Нет, – смеётся он. – Так, как они, практически никто не может. Они специально тренируются для этого. Но кое-что из высшего пилотажа и мне по силам, – смущаясь, говорит Рил. Уверена, что он скромничает, и на самом деле он – первоклассный истребитель.

– А в чем самая большая сложность при выполнении фигур высшего пилотажа? – не унимаюсь я.

– Ну, если отбросить мастерство, которое приходит только с годами, то самая большая проблема – это перегрузки, – немного подумав, отвечает он.

– Кстати, давно хотела узнать, что это за перегрузки такие?

– Видишь ли, когда самолет начинает делать маневр, например мертвую петлю, – он для наглядности показывает ладонью, как выполняется эта самая мертвая петля, – на самолет и на пилота начинает действовать центробежная сила. Она как бы вдавливает тебя в кресло. При равномерном горизонтальном полете, пилот не испытывает избыточную перегрузку и считается, что она равна одному G. Если пилот весом восемьдесят килограмм заложил вираж с перегрузкой, скажем, четыре G, то он будет ощущать свой вес в четыре раза больше, то есть триста двадцать килограмм. Максимально допустимая кратковременная перегрузка для тренированного пилота в противоперегрузочном костюме от девяти до двенадцати G, но лучше не доводить перегрузку до такого уровня, ведь это очень опасно и вредно для здоровья. Поэтому большинство фигур высшего пилотажа ограничиваются перегрузкой в шесть G.

– Ничего себе! – искренне удивляюсь я. – То есть нагрузка на позвоночник и мышцы в девять раз больше? Это как будто тебе на плечи посадили еще восьмерых!

– Плюс отток крови от головы, – кивает он.

– Как при этом сознание сохранять? – с интересом ученого расспрашивает о близкой ей теме.

– Для этого мы и тренируемся ведь просто сохранить сознание – мало! Надо еще и самолетом управлять, – добавляет он.

Я не замечаю, как уже второй бокал оказывается пуст. Официант видит это и предлагает обновить. Я соглашаюсь, а вот Рил смотрит на это с сомнением. Но моей аллергии на алкоголь нет, и я этому радуюсь. По телу разлилось тепло, голова начала приятно кружиться, а язык слегка заплетаться.

– А у тебя есть девушка? – неожиданно, даже для себя, спрашиваю я.

– Нет, – отвечает он, застенчиво улыбнувшись, и заглядывает мне в глаза.

– А почему? – невпопад продолжаю расспрашивать я, залюбовавшись его улыбкой.

– Как-то не сложилось, – смутившись, говорит он. – Да я и не особо умею, – он запинается, – общаться с ними.

– Вот уж не верю! – я отмахиваюсь от его высказывания и делаю большой глоток вина.

Рил понимает, в чем дело, и очень деликатно предлагает мне перейти на воду. Я, к своему стыду, понимаю, что он прав и мне на сегодня хватит вина. Отодвинув бокал в сторону, я слушаю его рассказ о себе и радуюсь, что могу украдкой на него полюбоваться. Ещё вчера вечером мне он казался очередным охотником за юбками, но сейчас он преобразился в совершенно иного человека. Он очень милый, интересный и симпатичный.

Спустя какое-то время мне становится душно, и Рил предлагает пойти погулять. Я только за, и мы выходим на свежий воздух, после того как он расплатился по счёту. Мне стало неудобно, что он заплатил за обоих, ведь изначально наша встреча не была свиданием. Но Рил сказал, что это он позвал, он выбрал место, он настоял на вине, и значит платить тоже ему. Логика немного странная, хоть и весьма убедительная.

Выйдя на улицу, мы пошли куда глядят глаза. Уже довольно за полночь, но людей очень много. А хочется найти какой-нибудь спокойный уголок, и я предлагаю пойти на пляж.

– Он уже закрыт в такое время, – он ставит под сомнение моё предложение.

– Ничего страшного. Там забор – одно название. Мы легко через него перелезем, – улыбаясь, говорю я, вспоминая наше с Ленкой приключение.

– А как же обувь? Ты же не будешь ходить в туфлях по песку? – продолжает сомневаться он.

– Хи-хи! А я их сниму!

Рил одобрительно кивает головой, оценивая предложенную мной авантюру, и мы идём в сторону пляжа. Он в один прыжок перемахивает через забор и подаёт руку мне. Я аккуратно, чтобы не зацепиться ни за что юбкой, перелажу вслед за ним, и вот я во второй раз за несколько дней оказываюсь на безлюдном побережье. Я беру Рила под руку и мы, сняв обувь, медленно идём по песку, который ещё хранит накопленное за день тепло от солнца. Настроение просто чудесное, и не хочется, чтобы этот вечер заканчивался. Неожиданно для самой себя, приходит осознание, что если вдруг он меня поцелует, то я не буду против. Интересно, это вино во мне говорит, или я и вправду этого хочу?

Тем временем Рил опять превратился в слушателя. А мне только это и надо. Я рассказываю ему все, что придёт на ум. Разные истории про общагу, про Ленку и работу. Зачем-то делюсь своим негодованием по поводу брошенных подносов в гостиничном кафе. Упоминаю про того бедного щеночка, которого мы видели с Ленкой. Даже рассказываю про своего бывшего и про моё отношение к мужчинам в целом. А он идёт, слушает и улыбается одними уголками губ. Мы прошли уже весь пляж, когда я поняла, что ужасно устала за день. А вечер такой приятный, что заканчивать его не хочется. Но Рил и сам понял, что я уже клюю носом, когда я начала зевать. Он сказал, что пора возвращаться в гостиницу, и сделал это из-за меня, но предлогом возвращения он назвал то, что ему завтра рано вставать. Они с Антоном запланировали взять напрокат мопеды и поехать покататься. Меня это немного расстроило, ведь это значит, что завтра его не будет весь день.

– А давай искупаемся! – внезапно говорю я, чтобы продолжить вечер хотя бы чуть-чуть.

Рил на это лишь тихонько смеётся.

– Давай в следующий раз, – немного подумав, говорит он. – Тем более мы одеты не совсем подходящим образом.