Раян Фарукшин - Не спешите нас хоронить

Стол, выдвинутый на середину зала, был празднично накрыт. Среди банок тушёнки и рыбных консервов удачно выделялись нарезанные щедрой солдатской рукой куски колбасы, сыра, копчёной рыбы. Рыжеволосый боец, в коричневой трофейной куртке с закатанными по локоть рукавами, сидел в велюровом кресле у стола и, с нескрываемым удовольствием, пересчитывал количество открытой тушёнки.

— О! Это что, тебе одному? — по ходу вопроса я уже доставал из кармана ложку.

— Неа, пацаны в ванной, мылят лицо и руки.

— В ванной? С мылом умываются? Ни хрена се!

— Ага, и проточной водой!

Я протолкнулся в ванную, разделся до пояса и с удовольствием, не замечая недовольного ворчания стоявших в очереди позади меня, ополоснулся. Благодать!

Вытершись мягким, синим махровым полотенцем, я вернулся в зал и плюхнулся на низкий кожаный пуфик.

— Усман, зырь, фотки какие! — связист привстал с кресла и, одной рукой отправив за щёку кусок копченой колбасы, другой подкинул мне увесистый фотоальбом в красивой бордовой обложке. — Зырь, а, где только эти уроды не отдыхали!

Забыв о еде, я с интересом принялся рассматривать семейный альбом хозяев квартиры.

Папа, мама, два сына и дочь — общая чёрно-белая фотография на первом развороте. Снизу надпись «Грозный 1984». Строгий подтянутый папа с тонким орлиным носом и коротко подстриженными усиками, стройная высокая мама с белой кружевной шалью на плечах, пацаны лет десяти-двенадцати в белых рубашках с пионерскими галстуками и большими чёрными глазами под широкими лбами, пятилетняя девочка в светлой футболке и короткой юбчонке. Обычная советская семья.

— И на хера им война нужна была? — вырвалось у меня. — Чё им тут не жилось, а?

— Хер ё знает. Вот, значит, не жилось.

Эта фотография, как по взмаху волшебной палочки, возвратила меня домой. Сентябрь, жара, чистое голубое небо, шум ветра. Мы с отцом копаем картошку в огороде возле дома, переговариваемся, шутим, смеёмся, подсчитываем урожай. Из дома выходит мама и зовёт нас на обед.

— Ты, чё, Усманчик, уснул что-ли? Хавать будешь?

— Да, буду, — я открываю глаза и автоматически перелистываю страницу альбома. Там фотография лысого деда с палочкой. Пиджак весь в наградах. — Смотри ты, герой какой-то!

— Ага, он, может, с твоим дедом вместе против фрицев воевал, а ты сейчас вот убиваешь его внуков.

— Да пошёл ты! Никого я не убиваю! Я есть хочу!

— Смотри, фотка какая! Красота!

Я бросил альбом на пол и взял из рук бойца фотку в рамке. В центре цветной фотки, стоя по колено в воде на фоне далёких невысоких гор, улыбался юноша. Редкие светлые усики, волосы бобриком. Старшеклассник. На обороте нацарапано простым карандашом: «Гагра. Чёрное море. Я.»

— На море, значит, отдыхал. Во гад!

Кто-то включил телевизор и стерео-видео систему. Я оторвался от альбома. Телек «Sony» — широкий монитор с плоским экраном, видик «Sharp» музыкальный центр «Hitachi» с четырьма высокими колонками.

— Ни фига себе! Мне бы домой такую вещицу! — открыл рот боец в рваных штанах и новом красном свитере, видимо только что извлечённом из шкафа. — Я такую у нас в городе только один раз видел. На центральном рынке. Бешеных бабок стоила. Да, круто они тут жили!

— Ты, балбес, ты что в красное вырядился. Бабское тряпьё на себя напялил! Ты ещё лифчик одень, клоун! — на порог закинулся незнакомый мужик в армейской кепке и в песочном камуфляже.

— А ты что за командир такой?

— Капитан ***, 8 рота. А вы, значит, соседи? Так, мудаки, если вы хоть что-то отсюда вынесете, расстреляю лично! Ясно?

— А ты чё это понтуешься? Ты перед своими понты режь, а у нас свои командиры есть! — боец побагровел под цвет свитера.

— Я дважды повторять не буду. Сели, поели, поспали, и мотайте отсюда! Час вам времени. Команда ясна? Не слышу?

— Так точно, тащ капитан!

— Вот и договорились!

Капитан подошёл к столу, взял кусок колбасы, хлеб, лук. Поднял стакан с водкой:

— Ну, с Богом! Приятного аппетита, пехтура!

Пацаны налетели на еду. Сожрали всё махом, только уши двигались, да зубы скрипели. Водку пили, как воду, сразу стаканами. Захмелели. Расслабились.

Парень, похожий на казаха, развалившись на полу, негромко запел. Ему принесли гитару. Хорошую. Семиструнку. Он сел, погладил гриф, подёргал струны, чего-то подладил, заиграл, запел громче. Все слушали. Прикольно.

Забыл армию, войну, страхи свои забыл. Лежу на диване, в тепле, сытый. Как дома. Ощущение — новый год в кругу друзей. Всем хорошо. Половина песню слушает, половина спит.

Пьяный Ча-ча подлез ко мне, показывает полотенце и крестик. Мать ему прислала. Осветила в церкви, у себя, там, на Родине, под Екатеринбургом, и прислала сыну, чтобы Бог его хранил. Ча-ча уверен, Бог сохранит его, и живым вернёт к маме. Будем надеяться.

Через час, в самый пик отдыха, растолкав придремавшее охранение, в квартиру вполз нетрезвый майор. Выстрелив из Стечкина в потолок, он заорал:

— А ну встали, сукины дети! Война идёт, а вы тут водку жрёте, мародёрничаете! Всех под трибунал! Расстреляю всех, нах!

Капитан из 8-ой роты, подскочив с кресла, в котором спал, подлетел к майору, ловко ткнул его кулаком в плечо, перехватил пистолет. Схватив старшего по званию сзади за шею, капитан поволок его на улицу. Майор тщетно пытался сопротивляться, капитан только сильнее сжимал пальцы на горле неудавшегося блюстителя порядка.

Я, вместе с толпой любопытных, вышел следом за офицерами, хотел посмотреть, чем закончится битва гигантов.

Они встали в центре двора, на детской игровой площадке, у песочной горки. Капитан: высокий, сильный мужчина под тридцать лет. Майор: среднего роста, грузный, с кулаками, как бочками, чуть старше возрастом.

Капитан оттолкнул противника от себя, оскалился:

— Не надо моих пацанов на отдыхе дрочить! Им я командир! Иди к себе в штаб, там порядок наводи! А здесь пока я — главный!

— Я тя накажу, капитан. Сначала измордую, а потом до сержантов опущу, сволочь! — кипел майор. — Ты у меня кровью будешь ссать!

— Да? Знаешь, дружище, я чемпион Ташкента по борьбе. И у меня разряд по боксу! Доказать?

— Попробуй! — майор попытался ударить скрытно, резко. Он шатнулся, но коротким ударом снизу под дых не достал наглеца.

Капитан молниеносно вмазал майору в лоб, пнул под колено, подсёк, завалил в песок. Майор хрюкнул и затих. Победитель короткой схватки посмотрел на своих подчинённых, с гордостью смотрящих на сильного и смелого командира:

— Так, пацаны, унесите товарища маршал, заприте в ванной, пусть трезвеет. И ни кому о нём ни слова! От кого услышу, застрелю сам! — скомандовал чемпион, и спокойно зашагал прочь.

— Молодец мужик, а, молодец! — восхитился капитаном Ча-ча. — Своих в обиду не дал. Я бы у него служил. Повезло парням из 8-ой роты, повезло.