Дамир Губайдуллин - Воскресенье

– Да, нормально, – машет еще горящей рукой Женя, чувствуя, как трясутся колени.

– Бекетов та еще сволочь, тебя никто не винит, Женя.

– Я знаю, Леш, – тепло улыбается девушка и берет парня под руку. – А не угостите даму мороженым, товарищ спортсмен? – Кокетливо спрашивает она.

– У меня есть выбор? – Смеется Алексей.

– Ох, это сложный вопрос, товарищ спортсмен.

– Ну, раз, милиция просит, – разводит руками парень, – теперь меня не арестуют.

– Леша.

– Как Эдуарда Стрельцова.

– Алексей!

– Ну, все, все, молчу.

Женя улыбается и, сощурившись, смотрит на небо. Такое чистое и прекрасное, как юная душа.

Светлое, летнее небо 1977 года.

Стрелка часов с красным циферблатом на стене доходит до 8. Отложив так и не съеденное яблоко обратно в тарелку, Женя встает со стула и, поднявшись на носочки, берет с темно-коричневого шкафа пилотку – ее гордость. Аккуратно надев головной убор, она еще раз смотрит в зеркало и козыряет сама себе, улыбнувшись. «Серьезнее, Евгения, – говорит она себе. – Ты – советский милиционер». Но все равно улыбается, когда взгляд падает на туфли у порога. Светлые, на деревянном каблуке, с кожаными ремешочками. Совершенно убийственные. Нужны были для встречи с молодым человеком, он был выше нее ростом. А ей хотелось смотреть сверху и с презрением, когда поссорились. На случай перемирия оставались те самые босоножки. Не помирились. Но туфли остались и были еще очень даже ничего.

Улыбнувшись, Женя нырнула в босоножки, поправила пилотку и вышла из дома, хлопнув дверью.

***

Маленький городок на границе начинает рабочую неделю. На уже залитых солнцем улицах появляются люди. Одни спешат к парадной завода, другие – на остановки, третьи – занимают в очередь в гастроном, которая уже принимает угрожающе длинную конструкцию. Появляется «ЗИЛ», поливальная машина – ударный борец за чистоту и порядок. Вслед за фонтаном за его лобовым стеклом возникает радуга. Обгоняет ЗИЛ светлая «Волга», с шашечками на крыше. Резко выворачивая влево длинный корпус, автомобиль недовольно урчит и скрывается за поворотом. Мороженщик поправляет колпак и открывает шторки ларька – к нему сразу же подходит ожидающая толпа. День обещает быть знойным

На остановке, дребезжа, останавливается трамвай – красно – желтая «Татра». Толпа спешит к нему, однако транспорт не двигается с места. Пассажиры недовольно галдят, и лишь потом замечают приближающуюся девушку в милицейской форме.

– Мороженое, Евгения Марковна?– Улыбается мороженщик, поправляя усы.

– Вечером, Игорь Андреевич, – щурясь от солнца, отвечает Женя, – наемся сладкого, бегать не смогу. Трудового дня!

–И вам, Евгения Марковна!

Бодро миновав пешеходный переход, Круглова лихо козыряет проходящему пионерскому отряду – они отвечают тем же.

– Глянь, пошла, – шепчет проходящая мимо пожилая учительница своей подруге. – Прислали же ребенка, участковым работать. Сопля же еще совсем, а нос – выше крыши. Стыдоба! Здравствуйте, Женечка! – Притворно улыбается она.

– Доброе утро, – сухо отвечает девушка, смерив пенсионерку подозрительным взглядом.

–Надо бы обыск у нее дома провести, а то мало ли.

– Не говори.

***

– Спасибо большое!– Запрыгнув в трамвай, поблагодарила Женя.

– Куда же мы, без товарища участкового, – улыбнулся водитель, – без него никак.

–Что же вы, девушка, людей задерживаете? – Склонился к Жене молодой человек. Прическа почти как у Противника – модная, «битловская», русые, опущенные бакенбарды. Светлая рубашка, светлые брюки-клеш, начищенные бежевые сандалии. Кажется, он работает автомехаником. Качнувшись, трамвай тронулся с места.

– Сухов, – коротко бросила Круглова. – Плакат видите? – Она ткнула пальцем в надпись стене трамвая. – «Совесть – лучший контролер», – Женя поправила пилотку и разгладила юбку. – Имейте совесть. Я вам не девушка, я – советский милиционер. И вообще, – подняла она голову, схватившись за поручень, – вы почему не на работе? Опаздываете, Сухов! – Крикнула Женя сквозь шум трамвая. Тот обладал удивительной шумоизоляцией от окружающего мира, полностью его заглушая.

– Ой, ну, что вы начинаете, Сухов, Сухов,– поморщился парень. – Давайте просто – Олег.

– Сухов, – Круглова двинулась к выходу, – Хорошего дня, Олег…

– Юрьевич, – подсказал парень, спрыгивая с подножки трамвая вслед за Женей, – А куда это вы, товарищ участковый? Опорный пункт в другой стороне.

– Хочу к учительнице зайти, Ракицкой Елене Павловне.

– А что с ней?

– Да захворала, говорят, не видно давно. Зайду, посмотрю, может быть, надо чего.

– Так давайте я провожу. Мне как раз по пути.

– Строго до дома, и бегом на работу.

– Есть, товарищ участковый! – Улыбнувшись, козырнул Сухов.

Смерив его презрительным взглядом, Женя усмехнулась и двинулась в путь.

***

– У нас народ вообще мирный здесь, – сообщил Сухов, когда они дошли до моста через реку. Недалеко уже виднелись финские и карельские домики. – Так что, скучно придется, товарищ участковый.

– Ничего, переживем, – Круглова с интересом взглянула на финских рабочих на той стороне. Один из них приветливо помахал рукой и улыбнулся. Олег ответил тем же. Евгения укоризненно взглянула на парня.

– Товарищ участковый, вы же не думаете, что…

– Сухов! – Возмущенно воскликнула Женя. – И как часто вы туда ходите?!

– Да всю жизнь, – отмахнулся Олег, поправив волосы, – все ходят, вот вам крест.

– Сухов!

– Да, ну, что вы как ребенок, Евгения Марковна. Мы же не секреты им выдаем. Так, в баньке париться и пиво из хвойных пьем. Ну, и они к нам заходят.

– Остановитесь! – Сверкнув глазами, проговорила Женя. – Узнаю еще раз – посажу, честное пионерское.

– И чего добьетесь, товарищ участковый? – Пожал плечами молодой человек. – Это система, и вам ее не сломать. И да, при Ракицкой про лагеря лучше говорить.

– В смысле? – Нахмурилась Круглова.

– А вот и он, собственной персоной, – Олег указал на голубой дом с оранжевой крышей. «Улица имени партизанки Игнатовой», прочитала Женя на табличке. – Проще надо быть, Евгения Марковна, ближе к народу. Приходите сегодня на танцы, будет весело.

***

Поправив пилотку, Женя подошла к аккуратно выкрашенному в голубой цвет деревянному забору. Ракицкая жила с дочерью одна, ее муж умер несколько лет назад от болезни легких. Говорили, что и сама учительница страдала закрытой формой туберкулеза. Несмотря на одиночество, Елена Павловна скрупулезно следила за небольшим огородом. Взгляд девушки упал на многочисленные кусты красных роз. Ровные, ухоженные грядки с луком и картошкой. Огород уходил вдаль, к самому курятнику. Солнечные лучи падали на выкрашенные в белый цвет ставни. Памятник архитектуры, улыбнулась Женя. Поправив пилотку и открыв калитку, она вошла во двор.