Николай Горулев - Прощайте, любимые

— Как же вас зовут? — спросил Иван.

— Нина. А что? — спросила девушка.

— Дело в том, что Федора мы не сможем взять с собой в Могилев.

— Хлопцы, не ходите туда... — подняла умоляющие глаза Нина.

— Нельзя, — твердо сказал Иван.

— Пропадете там, честное слово, пропадете, — почти заплакала Нина. — Говорят, бои идут на улицах города. Ну зачем умирать раньше времени?

— А кто знает это время? — сказал Эдик, — Там наши друзья.

— Они правы... Нина, — тихо сказал Федор, — Сейчас там каждый боец на учете.

— Будем говорить в открытую. — Иван встал и прошелся по неровному полу. — Мы хотели оставить у вас Федора.

— Пожалуйста, — зарделась Нина. — Мама не будет против.

— Но сюда могут прийти фашисты.

— Об этом не беспокойтесь. Спрячу все — и комсомольский билет и оружие.

— Спасибо вам. Ну, мы пойдем, Эдик.

— Прощайте, хлопцы... — дрогнувшим голосом сказал Федор. Глаза его стали грустными и влажными.

— Мы придем за тобой. Обязательно... — пообещал Эдик. Он подошел к кровати, на которой лежал Федор, пожал ему руку и вдруг сказал: — Союз.

Иван положил свою руку на руки Федора и Эдика!

— Союз.

Нина стояла в стороне, смотрела на это странное расставание и плакала. Где ей было понять, что так клялись в дружбе ребята с Ульяновской улицы.

По кустарникам и оврагам Нина проводила друзей до опушки леса. Где-то впереди, то вспыхивая, то угасая, гремел бой, а здесь, на опушке, было покойно и солнечно. Только свежие воронки от взрывов да стрелковые ячейки, осыпавшиеся под гусеницами танков, напоминали о том, что покой этот обманчивый и тревожный.

Остановились у толстой суковатой сосны, рассеченной снарядом. Янтарные прозрачные капельки смолы проступили по краям глубокой розовеющей раны.

Видя, что ребята твердо решили пробираться в Могилев, Нина не отговаривала, а только вздыхала:

— Ничего вы вдвоем не сделаете... только погибнете зря...

Иван протянул девушке руку:

— До свидания.

— Будет ли оно? — опять вздохнула Нина.

— Будет, обязательно будет, вот увидите... — Иван говорил так убежденно, что Эдик поднял на него свои густые кустистые брови.

— Ладно, — сказала Нина. — А за Федора не беспокойтесь. Все будет в порядке.

Они стояли на опушке и смотрели вслед уходящей девушке. Тоненькая, хрупкая, в больших мальчуковых ботинках, она казалась подростком. Раза два, появившись на гребне оврага, Нина прощально помахала ребятам рукою, а потом исчезла.

— Днем не пробьемся, — задумчиво сказала Эдик, и, словно в подтверждение его слов, совсем рядом ударили орудия. Земля под ногами вздрогнула.

— По городу, — тихо сказал Иван. — Идем. Поищем укрытие.

В каких-нибудь десяти шагах от опушки они обнаружили полуразвалившийся блиндаж. Вход засыпало землей, а сбоку бревна были разворочены прямым попаданием снаряда.

Эдик протиснулся между бревнами и упал на песчаное дно.

— Осторожно, — предупредил он Ивана. — Здесь глубоко.

С помощью Эдика Иван спустился в блиндаж. Они сели и осмотрелись. Вокруг валялись стреляные гильзы, обрывки бумаги и одежды, а в самом углу топорщилась видавшая виды шинель, из-под которой торчал солдатский сапог.

— Кто тут? — громко спросил Иван и щелкнул затвором винтовки.

Никто не ответил. Ребята прислушались. Из угла доносилось частое прерывистое дыхание.

Иван пополз в угол и отвернул шинель. Поджав под себя перевязанную ремнем ногу, на песке лежал молодой парень в форме младшего лейтенанта Красной Армии.

Иван тронул парня за плечо. Тот открыл глаза, с трудом повернулся, и в руке его сверкнул пистолет.

— Вы кто? — хрипло спросил младший лейтенант. — Свои мы, — успокоил его Иван.

— Кто — свои?

— Ополченцы из Могилева.

Младший лейтенант опустил пистолет и закрыл глаза. — Бежите?

— Нет. Возвращаемся в город.

— Правильно, — тихо сказал младший лейтенант. Ребята вновь услышали его прерывистое дыхание.

— Идемте с нами, — предложил Иван.

Младший лейтенант открыл глаза и слабо улыбнулся.

— Рад бы в рай... — проговорил он и кивнул на потемневшую от крови скомканную штанину, перевязанную ремнем. — Я ведь без ноги, ребята...

— Как без ноги? — удивился Эдик.

— Отбило миной во время ночного боя. Я вот и заполз сюда...

В блиндаже наступило тягостное молчание.

— Мы вам поможем, — горячо заговорил Иван. — Тут недалеко деревушка. Там у нас одна знакомая...

— Спасибо... — прохрипел младший лейтенант. — Спасибо, ребята. Поздно...

— Мы вас занесем, честное слово, — не успокаивался Иван. — Вдвоем с другом...

— Не надо... Мне уже немного осталось... Лучше я вам помогу... Только слушайте внимательно... Пробираться надо возле аэродрома на Луполове. Там у них кухни и разные тыловые части. А за мост каждую ночь бои... — Младший лейтенант снова замолчал и дышал часто и прерывисто.

— Вы отдохните, — попросил Эдик. — До ночи еще далеко.

— Я не доживу до ночи... — сказал младший лейтенант просто, как говорят о повседневных обыденных вещах. — Вы должны знать, что передний край проходит по западным окраинам города... Со стороны Бобруйского шоссе — вдоль поселка шелковой фабрики, со стороны Минского — у деревни Пашково, со стороны Шклова — у детской коммуны и товарной станции...

— А на Луполове? — спросила Иван, — На Луполове есть наши? — Нет... — вздохнул младший лейтенант.

И снова в блиндаже наступило тягостное молчание. Раненый закрыл глаза и как будто задремал.

— Мама! — неожиданно позвал младший лейтенант. — Открой, пожалуйста, окно. Душно...

— Бредит, — прошептал Иван. — Давай положим его повыше... — Они осторожно приподняли белокурую голову младшего лейтенанта и подложили вчетверо сложенную шинель.

— Пулемет с правого фланга!... Бей их, ребята... бей... — заметался младший лейтенант и снова затих. Только грудь его вздымалась часто-часто. Почерневшие губы полуоткрылись, обнажив ослепительно белый ряд зубов.

Эдик сидел, прислонившись к плечу Ивана, и молчал. Все его мысли были там, за Днепром, где их ждали студенты, где ждала Maрия. Что с ними сейчас, в эту минуту? Эдик не мог себе представить, что противотанковые рвы, па которых работали десятки тысяч людей, сегодня уже никого не защищают, что гитлеровцы на товарной станции, а там мама, брат Митя, Светлана Ильинична, Григорий Саввич, Сергей и Вера. Нет, надо во что бы то ни стало туда, к друзьям, к любимым, и будь что будет... Зато рядом со всеми, вместе со всеми... Он почувствовал, как Иван легонько толкнул его.

— Умер, — прошептал Иван.