Владислав Курносов - Дневник дембеля

Время было около одиннадцати вечера, я попросил своего папу отвезти домой. Когда приехали, я разделся, лег на кровать, посмотрел футбол, играли вроде ПСЖ и «Монако». Когда начал засыпать, я выключил телевизор и лег спать. Это была последняя ночь перед армией, и вот так я ее провел. Кто-то скажет, что надо было бы поярче провести эту незабываемую ночь, чтобы потом на посту вспоминать. Отчасти они правы, но это было лично мое решение.

Я проснулся в пять утра, поспав где-то четыре часа. Я, как обычно, позавтракал. Черный чай, бутерброд с колбасой и плов с кетчупом. Я оделся, собрал свою сумку, проверил, все ли я взял.

Когда я был готов выйти на улицу, сесть в машину, я увидел слезы на глазах моих родственников. Очень грустно не видеть своих самых близких и любимых людей год, это очень тяжело. Именно этот момент дал старт тому, что я начал ценить самых близких людей. Армия меня начала учить именно с этого момента.

Мы попрощались, вышли из дома и сели в машину. Вместе с моими родителями поехали проводить меня до военкомата тетя Катя и дядя Виталя. Когда мы приехали, то увидели толпу молодых и старых, парней и девушек, мужчин и женщин. Все они провожали своих сыновей в армию. У кого-то было двадцать человек, у меня же были мама, папа, дядя Виталя и тетя Катя. Мы вышли из машины, решили постоять напоследок.

У меня было чувство пустоты, то есть я не понимал этот важный момент. Я был спокоен, но внутри было пусто. Я в себе был готов отдать год из своей жизни на самое настоящее мужское дело. Я туда шел с целью изменить себя, выйти из зоны комфорта. Я был уверен, что армейское испытание пойдет мне на пользу. В будущем на гражданке я с улыбкой буду вспоминать свою службу.

Приехал военный комиссар и дал команду попрощаться с родственниками и заходить в военный комиссариат. Я очень тепло попрощался со своей родней. Дядя Виталя мне дал напутствие:

— Ты служи, как я служил, а я на службу хуй ложил.

Когда мы закончили прощаться, я выдохнул изо всех сил и пошел.

Вместе с пацанами, коллегами по несчастью, впустили нас в комиссариат. Вошло пять человек, а должно было шесть. Нас отвели в комнату, мы сидели, помню, что у одного чувака был глаз красный. Он объяснил, что это шайбой попало. Мы познакомились и не знали, что нас всех раскидают, ну, если не по России, то по Западному военному округу.

Наконец пришел шестой человек. Он сказал, что долго прощался, за опоздание его чуть не отругали. Всех нас, «молодых и зеленых», повели в кабинет комиссара, и нам дали военные билеты. Я думал, что их дают, когда дембель, а оказалось — наоборот. Было бы очень смешно, если бы нам дали военник и отпустили домой. Но мы были годны к службе по вердикту медкомиссии, и придется отрабатывать красную военную книжку самым ценным: временем.

Нам их вручили, сказали, что жетон, который прикреплен к военнику, не терять. Нас выпустили попрощаться еще раз, я вернулся к своей родне, мы признались друг другу в любви. Я понимал, что надо выполнять обязанности, и, когда закончили прощаться, я с волнением вернулся в комиссариат, я очень надеялся, что выйду отсюда год спустя и с улыбкой на лице. Это было бы самое настоящее счастье в жизни.

За день до «судьбоносного» звонка, во время игры в «Мафию» мой знакомый Слава, болельщик «Спартака», сказал одну важную вещь:

— Подумай сам, правильно ли поступают родители с тобой по отношению к армии?

Мои родители были не против моей службы, но в душе они не хотели со мной расстаться на год. Я давно понял, что я уже взрослый парень и что надо выходить из родительского гнезда. Я надеялся, что армия поможет мне избавиться от родительского контроля и даст очень много самостоятельности по отношению к себе. Надо взрослеть.

Нас отправили в машину, мы взяли вещи свои и сели. Когда начала выезжать «газель», кто-то стукнулся об нее. Скорее всего, от того чувака, к которому пришло двадцать человек. Родственники не хотели выпускать железного монстра, но он, так же как и Министерство обороны, был беспощаден, он выехал, мне помахала ручкой моя любимая родня, и я поехал «отдавать долг Родине».

Теперь, как в одной известной песне, можно было бы сказать: «Теперь ты в армии, сынок».

Мы с нашими будущими сослуживцами и женщиной из военкомата едем на маршрутке. Вокруг одна темнота, солнце еще не встало — конечно же, это зима. Во время поездки спали все, кроме водителя и меня. Если бы я даже захотел спать, то у меня все равно бы не получилось. У меня были мысли, как у меня пройдет служба в армии.

Я шел туда с целью изменить себя. Я был слишком мягким и добрым, что нехорошо отражалось на мне. Надо мной в школе и колледже подшучивали, издевались. Помню, как в шестом классе пацан отобрал у меня на улице шапку, и я, как гончая собака, бегал за ней. Когда вернули, я пришел домой и в ярости заявил, что хочу перевестись в другой класс. Вспоминая, я думаю, что зря это сделал. В колледже не так жестко подшучивали, но меня это раздражало. Я надеялся, что армия сделает меня жестким, сильным и мужественным.

Я надеялся, что армия превратит меня из маленькой лошадки в большого и сильного коня. Я хотел поменять себя и саму свою жизнь.

Мы приехали в военкомат города Тулы. На КПП нас обыскивали, чаще всего выкидывали еду и станки для бритья. Для начала нас отвели к психологу писать тесты. Не было прямых вопросов, типа, «вы готовы убить человека?» А были такие:

«Ваш сон крепкий или прерывистый?»

«Общительный вы или замкнутый?»

«Беспокоят ли вас тревожные мысли?»

Короче, если бы ты плохо написал тест, проще говоря, написал, как придурок, то тебя отправили бы в такое далекое очко, что даже письма бы не прошли, или отправили бы в психушку. Я решил писать тест нормально, чтобы проблем у меня не было.

Следующим этапом стала медицинская комиссия. Она состоит из таких врачей, как психиатр, невролог, офтальмолог, ЛОР, хирург, стоматолог, терапевт. Нас всех раздели до трусов, и мы с документами ходили по врачам. Честно, я сомневаюсь, что на врачебной призывной комиссии можно было бы откосить. Если ты уж явился по повестке на службу, то хоть язва, хоть грыжа, вердикт один: ты годен! До призыва у меня была категория «Г» (временно не годен) из-за проблем с щитовидкой. Когда болезнь отступила, то в районном военкомате сделали категорию «А» (годен). Я был не против.

Затем нас заставили сразу фоткаться на дембельский альбом, календарь и фото на память. Фотограф оказался хамом, я не думаю, что он по-армейски жесткий. Хам — как раз то слово, которое подойдет для него. Мы накидывали зеленую офисную форму, брали автомат (конечно же, нерабочий), шапку, берет и сидели ровно, с прямой спиной.