Кристин Хармель - Книга утраченных имен

– Да, месье? – Она задрожала и покрылась испариной.

Он смотрел на нее не столько подозрительно, сколько устало.

– Куда вы идете? – спросил он с сильным немецким акцентом. Ева замешкалась с ответом, а он окинул ее взглядом с ног до головы, задержавшись на выпуклостях груди под платьем. Когда солдат снова поднял глаза на ее лицо, она уже знала, как все это можно обыграть.

Глубоко вздохнув, она одарила его самой очаровательной улыбкой и захлопала ресницами.

– Я и не знала, что ваша форма вблизи выглядит такой красивой, и отглажена она просто идеально. – Солдат покраснел, а она быстро добавила: – Видите ли, отец попросил меня отнести эту пишущую машинку. Он их чинит, но сейчас приболел, а ее нужно вернуть именно сегодня.

Ева задержала дыхание, пока немец, которому на вид было не больше восемнадцати-девятнадцати лет, изучал ее. Если он попросит у нее документы, удостоверяющие личность, или обыщет содержимое чехла, она пропала.

– К кому вы пришли?

– К месье Гужону, он на втором этаже.

– Вы знаете, где его кабинет?

– О да, я здесь уже много раз бывала. – Она говорила правду. Еще подростком, до того, как пришли немцы, Ева любила приходить к отцу на работу после того, как заканчивались уроки в школе. Ей нравилось разглядывать разные печати, ручки, машинки. Месье Гужон часто давал ей стопку листков и карандаш, чтобы занять чем-нибудь, пока отец колдовал над очередной пишущей машинкой. Ева любила делать наброски, и со временем у нее стало так хорошо получаться, что месье Гужон поинтересовался у ее отца, не думает ли она стать художником. Но рисование никогда не было ее страстью, в отличие от книг. И она сказала отцу, что, даже если у тебя что-то хорошо получается, это вовсе не означает, что тебе нужно посвятить этому делу всю свою жизнь. Отец тогда рассмеялся, заметив, что ей очень повезло обладать таким талантом. «Однажды, – сказал он, – ты еще оценишь дары, которыми наградил тебя Бог».

– Хорошо, идите, – сказал молодой немец и снова устало ссутулился.

Ева направилась к лестнице.

– Merci ! [7] Спасибо! (фр.) – крикнула она ему через плечо.

Ее сердце все еще колотилось как бешеное, когда она, поднявшись на второй пролет, открыла дверь в кабинет месье Гужона, даже не постучав. Тот в одиночестве сидел за столом. Он поднял глаза, удивленно округлившиеся под косматыми седыми бровями, пока Ева поспешно закрывала за собой дверь.

– Ева Траубе? – спросил он и уставился на нее как на привидение. С момента их последней встречи его волосы поседели еще сильнее, и выглядел он лет на десять старше отца, хотя Ева знала, что они были примерно одного возраста. Под глазами у него залегли темные круги, а щеки обвисли так, будто у них больше не хватало сил держаться на лице.

– Сколько же лет мы с тобой не виделись?

– Месье Гужон, простите, что вот так вломилась к вам.

Он встал и обнял ее.

– Я слышал об облаве и подумал, что, возможно…

– Моего отца арестовали, – твердо сказала она, отстраняясь от него. – Мы с матерью тоже были в списке, но нам повезло – в тот момент мы оказались в другой квартире.

Месье Гужон побледнел и отступил назад.

– Боже мой.

– Месье, у нас мало времени. Я прошу вас, мне нужна ваша помощь. Отец сказал, что обо всем с вами договорился. Что вы можете изготовить для меня поддельные документы. Нам с матерью нужно поскорее уехать из Парижа.

Месье Гужон посмотрел на чехол пишущей машинки в руках Евы, а потом – на дверь у нее за спиной. Наконец, он снова взглянул на нее и поджал губы.

– Но что я могу сделать? Я обещал ему, что помогу только тебе, а не твоей матери.

– Я не могу ее бросить. Это невозможно.

– Ева, она разговаривает с акцентом, и потом, честно говоря, она очень похожа на еврейку. Риск слишком велик. Ее непременно схватят. А потом она выдаст меня…

– Но вы же не откажете нам в помощи? – Панику в душе Евы сменил гнев. – Мой отец много лет проработал у вас. Он был надежным, добрым.

Лоб месье Гужона сжался в гармошку, казалось, еще секунда, и он расплачется.

– Ева, я хочу тебе помочь, но если обнаружится, что я занимался подделкой документов, тем более для польских евреев…

– Вас могут арестовать или даже казнить. Я знаю. – Ева, подойдя к нему поближе, понизила голос. – Месье Гужон, я знаю, о чем прошу вас. Но наш единственный шанс – это выбраться в свободную зону. А потом я постараюсь придумать, как вернуться за отцом.

– Я… я не могу сделать того, о чем ты просишь. – Он отвернулся. – У меня есть жена и ребенок, я должен подумать о них и…

– Мой отец доверял вам. Он отдал последнее, что у нас было.

Месье Гужон глубоко вздохнул, но ничего не ответил.

– Пожалуйста, месье. – Она подождала, пока он посмотрит на нее. – Я вас умоляю.

Он снова вздохнул:

– Я дам тебе несколько бланков для удостоверений личности, Ева, и еще бланки разрешений на проезд. Это все, что я могу сделать. Ты всегда была хорошей художницей, я этого не забыл.

– Вы… вы хотите, чтобы я сама их подделала? – Заполнить личную информацию: имя, место и дату рождения довольно просто, но как подделать все остальное?

– Но вы же дали слово моему отцу, месье Гужон!

Он проигнорировал ее возмущение и продолжил едва слышным голосом.

– Я постараюсь найти чернила такого же цвета, как и те, что используются на печатях. В шкафу, где хранятся канцелярские материалы, должны быть такие. Но тебе нельзя здесь оставаться. И если кто-нибудь узнает, что ты сделала, я скажу, что ничего не знал. Что ты украла документы.

– Но… – начала было Ева, однако он прошмыгнул мимо нее и выскочил из кабинета. Она осталась одна, тяжело дыша и размышляя о том, что ей делать дальше. Продолжить стоять на своем и умолять о помощи? Она никогда не делала того, что предложил ей месье Гужон.

Несколько минут спустя он вернулся, держа в руках маленький конверт.

– Вот. Здесь все необходимое. Используй как образец твои настоящие документы, возьми какие-нибудь старые фотографии и обрежь их, чтобы вклеить в свидетельства; ваши нынешние наверняка испорчены красными печатями. Я также вложил аннулированное разрешение на проезд, чтобы ты знала, как оно должно выглядеть. Вам с матерью они понадобятся, чтобы выехать в свободную зону. Еще здесь бланк свидетельства о натурализации для твоей матери, чтобы объяснить ее акцент, и бланк свидетельства о рождении для тебя. Их довольно просто будет заполнить.

– Но я не знаю, как…

– Надо спрятать все это под пишущей машинкой, – продолжил месье Гужон, прерывая ее возражения, затем взял чехол с машинкой, поставил к себе на стол и открыл. Осторожно вытащив машинку из чехла, он положил на дно конверт и степлер, поставил машинку сверху и закрыл чехол. И вручил его Еве. – Когда будешь уходить, держись уверенно. Тебя не остановят, а если попытаются, делай вид, что тебя это страшно оскорбляет. Большинство солдат еще совсем мальчишки, они только притворяются грозными.