Александр Елизарэ - Афган неизведан. Книга 1

Деды и дембеля сплюнули и пошли на турники, проклиная всех «шакалов», местный Военторг, баб и всю эту службу, которая уже всем вот где.

Хрен с ним, с кофе, я вот минералки бы попил, а то живот болит часто, а воды нет, только чай из верблюжьей колючки и тот, наверняка, с хлоркой. Постепенно мы это кофе всей ротой и выпили. Приходишь ночью с поста, кофейку из Москвы хлоп, со сгущенным молоком и баиньки на оставшиеся три часа.

Произошла эта замечательная и нежная история в Афганистане, в доблестной гвардейской 103-й воздушно-десантной дивизии, стоящей у воздушных ворот столицы ДРА, в городе Кабуле.

Произошла она в конце 1985 года или в самом начале 1986. Дело в том, что узнал я о ней и о хитром прапорщике (фамилию называть не стану, дабы человек весьма обидчивый), только в 2018 году и то абсолютно случайно. И поведал мне ее один офицер, который знал этого прапорщика лично, да и сейчас знает. История эта абсолютна фантастичная, и, если бы это случилось где-то далеко, я бы ни за что не поверил. Поехали, сейчас сами все узнаете.

Прилетели мы в Афганистан днем 26 апреля 1986 года. Уже в сумерках подошли к своему новому месту службы – модулям отдельного парашютно-десантного гвардейского батальона связи. В батальоне три роты. Я и мой кореш Витек, попали во вторую – рота радистов–переносников; другие ребята – в первую и третью (радисты в командно-штабных машинах), кто-то и в ремонтный взвод. Был среди нас один солдат, он и попал в ремонтный взвод, они ремонтировали всю технику связи, я его мало знал. В учебке были мы в разных ротах. Невысокий, толстоватый, обычный солдат. Служил и не высовывался, как говорится, ничем приметным не отличался. А потом, осенью, этот солдат пропал из вида и из батальона. Я и мои друзья и не думали ничего. Мало ли, перевели человека в другую часть, бывает такое и нередко, а может приболел желтком. Значит в госпитале «тифозном» тащится.

Вдруг, зимой, я случайно увидел полноватого, молодого и румяного прапорщика на плацу, на построении офицеров и прапоров батальона. Что-то там было, может грамоты или медали им вручали. Плац у нас маленький, всех видно. И показалось мне, что этого прапорщика я видел раньше, но вроде, как и не видел. Лицо знакомое, а форма, обличие, важность, у человека другое. То ли этот человек, то ли другой. Измененная личность, важная.

И только в 2018 году, его друган, майор, уже в запасе, мне и проговорился случайно в «Одноклассниках», как этот «доблестный» солдат стал в течении суток прапорщиком ВДВ. Как они вместе водочку попивали и по Кабулу потом гуляли.

Представьте себе такую картину: ты и твои друзья шуршат, полы моют, в горы таскают рации, ходят в караулы, несут все тяготы солдатской службы и получают тумаки от дедов, наконец проходит долгожданный год службы, и мы стали годками-черпаками. А один из нас стал прапорщиком!? Вот и я не поверил. Фантастика?.. Как говорят в солдатской среде – трассер чистой воды, лажа в чистом виде.

Все мы остались солдатами с нашими девятью чеками в месяц, а этот фрукт стал прапором по перевозке секретной почты по Кабульскому гарнизону. Не верите, а зря, он действительно стал прапорщиком с жалованием в 230-250 чеков и служебным автомобилем, охраной из пары курков-десантников, и, как положено, пил экспортную водочку с офицерами по вечерам и частенько ночевал в штабе гарнизона в Кабуле. Соответственно, завел себе «гёрлу», их там на всех было, он ведь теперь не солдатня оборванная, а целый «генерал-лейтенант», две звезды по вертикали без пробела.

Как?.. Почему?.. Кто дал звание?.. Все просто, как оказалось, до армии он успел закончить Свердловский техникум связи. И теперь имел право стать прапором, написав соответствующий рапорт командованию. Что же это за армия такая, где без окончания специальной школы прапорщиков ВДВ получаешь воинское звание?

Я знал многих парней после техникума и даже института в Афганистане, но никто им не давал ни прапоров, ни офицерских званий. Ведь школа прапорщиков – это курсы офицеров, пусть ускоренные. Там и физическая подготовка, прыжки с парашютом с разных самолетов и высот, дополнительные знания по тактике, по обеспечению войск, психология воинского коллектива, разведывательная подготовка и так далее. А школа прапорщиков ВДВ – это элитная школа, там еще выжить надо, полгода жуткой подготовки. А тут раз – и готово. Сказать, что мне завидно, да нет, конечно, чему завидовать, но все же думаю, что без лохматой руки в штабе 40-й Армии здесь не обошлось. Жаль, что он мне не попался, я бы с ним поговорил по душам, как солдат ВДВ. Конечно, он всячески избегал встреч с бывшими друзьями и своими делами по солдатской службе. Вот я и его практически в батальоне не видел.

А вы как думаете, это правильно, когда молодой и еще неопытный солдат с тремя прыжками из «кукурузника» становится в одночасье гвардии прапорщиком секретной связи ВДВ? А может просто повезло мужику?..

Мы улетели домой, а тот новоиспеченный прапорщик подписал контракт на два года с командующим 40-й Армии. Пробыл он в Афгане почти три года с учетом солдатской службы. Летал в отпуск. Получил за службу боевые награды и выслугу аж девять лет. Ни ранений, ни контузий. Не хило, для вчерашнего солдата, неправда ли?

Интересно выслушать мнение настоящих прапорщиков, которые своим потом, трудом, и кровью, заработали это достойное звание и служили в Афганистане и четыре года; с ротами в горы ходили, а не почту по Кабулу развозили. Мнение всех служивших в ВДВ, в том числе офицеров. В русской армии прапорщик – это тот, кто под пулями и картечью несет знамя в бою!

Декабрь 1984 год. Каунас. А случилось вот что. Узнали офицеры нашего десантного батальона, что скоро в седьмую учебную дивизию ВДВ приезжает большая комиссия из командования военного округа. Полная проверка дивизии и отдельных частей по всем параметрам. Какой-то ретивый взводный или даже прапорщик из старшин, бросил ключ, чтобы всех курсантов и вообще солдат, и сержантов подстричь, чтобы не более одного сантиметра волос было на голове, мол, когда приедут проверяющие из штаба Прибалтийского округа, как раз и отрастет щетинка до двух сантиметров. Вот и начали нас отлавливать, словно овец и стричь почти под ноль, что было в те времена запрещено приказом Министра Обороны, чтобы солдаты не походили на заключенных.

Дело было сделано, нас оголили, а через три дня приехала большая комиссия из генералов в наш доблестный парашютно-десантный батальон связи. Построили курсантов на плацу, в новеньких беретах, новых бушлатах, с автоматами АКС–74у на груди, в белых перчатках. И сапоги со шнурками блестят и отливаются черным гуталином. Все высокие красавцы, загляденье. Идет белый снег, а береты со стриженных голов скользят и сваливаются на затылки.