Array Сборник - Свидетельства времени. Сборник произведений писателей Секции Художественно-документальной прозы Санкт-Петербургского отделения Союза писателей России. Выпуск 12

На Масленицу воспитанницы не разъезжались, и она проходила шумно и весело. Устраивали маскарады. «Весёлую масленицу встретили смолянки в 1906 году, – писала в дневнике одна из старших пепиньерок. – Война прошла, и можно было веселиться. Хотя первый класс и не ездил в театр, как всегда, но нам доставили много других удовольствий… В четверг был концерт, в котором участвовали любители – знакомые инспектрисы. Но самое интересное удовольствие было впереди… У нас готовился в последнее перед Великим постом воскресенье костюмированный вечер. Многие костюмы изготовлялись собственноручно и выходили прекрасно. Первое отделение первого класса ставило одну хорошенькую французскую пьесу и отрывок (II действие) из «Женитьбы» Гоголя. Играли с большим усердием, и все остались довольны. Второе отделение давали также французскую пьесу и сцену из «Мёртвых душ» – Павел Иванович Чичиков у Коробочки. Последнее вышло очень удачно, и все от души смеялись. Наконец, пришло ожидаемое воскресенье… Каждый костюм был в секрете и тщательно скрывался от подруг. В 6 часов, под звуки полонеза потянулись вереницей нескончаемые пары. В первой паре был хорошенький, маленький малоросс с малороссиянкой. Каких только костюмов тут не было?! Изящные гейши мелькали перед глазами, пестрея разноцветными халатами и веерами; были тут и маркизы, и цыгане, и домино в масках. Воспитанницы младших классов были одеты зверями. Один из костюмов представлял из себя банку с лекарством; не менее оригинален был фокусник в чалме. До полуночи все веселились, и жаль было прекращать, но… начинался Великий пост!» Глубоко верующая, православная начальница Ливен требовала, чтобы каждая девочка привозила из дома свой образок на кровать и Евангелие. В своих беседах с воспитанницами, как маленькими, так и старшими она постоянно внушала им мысль о необходимости и силе молитвы. С первого года институтской жизни девочки привыкали встречать каждый праздник в церкви; любое, даже самое маленькое дело, начинать с молитвы. С годами привычка молиться – глубоко и искренне – перерастала в потребность души. Ничто в мире – ни страшные испытания, выпавшие на долю дворянок во времена революций и войн, ни победивший в стране атеизм не смогли лишить их этой радости! Во многом именно начальнице Ливен обязаны были смолянки великим счастьем веры. По субботам перед Всенощной, воспитанницы 1-го выпускного класса, собирались в гостиной или кабинете княжны Ливен, чтобы послушать, как она будет читать им вслух книгу религиозно-нравственного содержания. После чего в свободной, непринуждённой беседе произойдёт обмен мнений, а иногда и горячий спор по поводу прочитанного. Строго в Смольном проходили дни Великого поста – ни смеха, ни громких праздных разговоров. Уроки танцев в это время отменялись. Приём родителей в Великий пост происходил не в Актовом белоколонном зале, а в скромных помещениях рекреаций. Приёмные дни в институте были установлены раз и навсегда: четверг от 5-ти до 6-ти часов вечера и в воскресенье с 13-ти до 15-ти часов. В течение семи недель Великого поста каждый класс говел (постился) неделю, по очереди. На первой неделе говели воспитанницы педагогических и трёх старших классов, на 4-й неделе – смолянки 4-го и 5-го классов, а на Страстной седмице – младшие классы. Некоторые смолянки по собственному желанию говели и во второй раз – на Страстной неделе. Уроков в эти дни нет, только Закон Божий, службы и проповеди законоучителя в церкви, чтение Священного писания, а также чтение вслух воспитанницами в спальнях житий святых вместе с классными дамами или у начальницы Ливен. Растроганные смолянки, чувствуя свои несовершенство и греховность, усердно каялись, читая в эти дни молитву святого Ефрема Сирина «Господи и Владыко живота моего…». Они искренне, со слезами просили прощения у тех, кого несправедливо обидели. «В субботу после Всенощной исповедовались у главного нашего батюшки отца Александра, а в воскресенье все причащались. Как было отрадно, как легко!» – вспоминала впоследствии Евгения Исаева. Начальницей Е. А. Ливен в институте был установлен обычай – причащать не только опасно больных воспитанниц, но и вообще заболевающих какою-либо серьёзной болезнью.

Однажды с Евгенией Исаевой произошёл грустно-комичный случай. Во время Великого поста на службе воспитанницы подолгу стояли на коленях. Девочки носили чулки ручной вязки из белого хлопка и при таком длительном стоянии они впивались в кожу, образуя на ней «воспалённую красную решётку», причиняя боль. Евгения рассказала об этом маме и даже показала ей коленки. Мама пришла в ужас и через два-три дня, добившись разрешения посетить дочь раньше приёмного дня, привезла ей чудесные шёлковые, на тонкой ватной прослойке наколенники. Девочка стала надевать их на службы под чулки, похваставшись подругам. Теперь можно было спокойно и приятно стоять на коленях, усердно молясь Господу, под полные печали напевы великопостных молитв в исполнении церковного хора старших воспитанниц. Вскоре и другие мамы привезли девочкам наколенники. У всех были разные и девочки демонстрировали их друг другу. Они снимали их после службы и держали в своих классных партах. Но недолго служили смолянкам их удобные наколенники. Однажды, вернувшись после ужина в класс, они замерли от неожиданности… На столе классной дамы Марии Николаевны Анненковой грудой лежали их пёстрые наколенники. Не успели девочки опомниться, как в класс неслышно вошла инспектриса Е. П. Малиновская и громким металлическим голосом прочла им крепкую нотацию о недопустимости их поведения. Нарядные наколенники тут же были собраны в мешок и вынесены из класса. Больше девочки их не видели. Тогда Евгения Исаева придумала класть в чулок нетолстый кусочек ваты и оставлять в чулке, посоветовав это подругам. Ведь инспектриса в чулки не полезет. На том все и успокоились.

И вот наступает Страстная пятница… Вечером, во время погребения Спасителя, плащаницу несли старшие пепиньерки (учащиеся педагогического класса). Они ждали этого дня так трепетно и радостно и, вместе с тем, с оттенком печали. Нигде и никогда не повторятся эти счастливые минуты для них. Незабываемые минуты!.. Впереди процессии идут певчие – они разделены на два хора, чтобы по очереди петь во время долгого Крестного хода и звонкие чистые девичьи голоса далеко-далеко разносятся по гулким, бесконечным коридорам Смольного. Потолки высотой пять с половиной метров ещё больше увеличивают акустический эффект. Перед плащаницей и за ней идут по две, четыре пепиньерки с большими свечами, а следом за ними все старшие пепиньерки. Они по очереди сменяют подруг, несущих плащаницу. В процессии участвуют все классы от старших до самых младших, и детская церковь института, освящённая во имя благоверного князя Александра Невского в одной из монастырских башен, совершенно пустеет. Из главного коридора Смольного процессия через вестибюль, по лестнице, подымается на 2-й этаж. Удивительная картина представляется глазам, если взглянуть со ступенек назад: море огней, и не видно им конца!.. На Пасху Крестный ход совершал путь не менее длинный. Опять бесконечные коридоры Смольного… Только теперь они оглашаются пением радостным и ликующим, как лица самих поющих. Воспитанницы, по две от каждого класса, несут иконы, перед каждой иконой – по большой свече, старшие шествуют с артосом и поют «Святый Боже…» Мелькают огоньки… Даже старик-сторож за стеклянной дверью подъезда благоговейно стоит со свечой. Сколько раз автор этих строк, в бытность научным сотрудником музея, отправлялась в путешествие по длинным в 220 метров коридорам здания Смольного, двигаясь то неспешно, а то стремительно. И конечно, мне виделись не армейские бушлаты и бескозырки, не ощетинившиеся винтовки со штыками, не загаженные папиросами, заплёванные полы. Нет!.. В тёмном сумраке словно видение выплывали передо мной светлые лица девочек из далёкого прошлого, убранные в косы и белые пелеринки, напоминающие крылья небесных ангелов… С приходом «красного октября» они почернеют от горя.