Алибала Магеррамзаде - АМИН

Через девятнадцать лет приобретение всего, что было в этом списке, разве не сумасшествие? И друзья, и родители давно покинули этот мир. Значит, из двенадцати человек пятеро эти подарки больше не ждут.

Кто знает, есть кто в живых из родителей его друзей или нет? А Арзу нынче замужем, вероятнее всего, у неё дети, семья, и плюшевый мишка ей ни к чему.

Вот в чём была истина, в чём была правда. Но была ещё одна правда. И эта правда преобладала над всеми другими правдами, какими бы они ни были. Мардан был должником перед этими двенадцатью людьми, указанными в списке. Перед живыми и перед памятью ушедших из жизни. Что теперь он им скажет, как он им в глаза будет смотреть, как он поднимет голову перед ними? Купить всё, что было написано в этом списке, отвезти, положить на могилу усопших, а живым так из рук в руки отдать – всё это не могло оправдать его перед этими людьми. А как выходить из этого долгового положения, он и сам не знал. Только было ясно, что если он это сделает, то точно почувствует некоторое облегчение.

Была надежда на то, что от нападок, той тоски, что терзала его изнутри, стояла комом в горле, разрывала сердце, отражалась тупой болью в голове, хоть немножко он сможет освободиться.

В торговый дом зашёл победоносно. Сначала ходил по отделам одежды. Приобрёл для отца шапку-ушанку, для матери Азера, тети Сельфиназ, – шерстяной платок и для Азера – рубашку сорокового размера.

Сначала купил чёрную шапку-ушанку; отдел очков здесь же находился – для отца Азера, дяди Бабура, купил солнцезащитные очки, а потом вспомнил слова матери, сидящей возле железной печурки, что шапка-то должна другого цвета быть, вернулся и поменял на серую.

На этаже хозяйственных товаров нашёл чашку для матери, выбрал самую большую; на самом деле в выборе цвета чашки затруднялся. Старался вспомнить, какой цвет матери больше нравился. Когда понял, что у него ничего не получится (до него только теперь дошло, что он никогда не интересовался, какой цвет матери больше нравится), начал вспоминать, какого цвета была чашка, которую мать, уронив, разбила. Белая с синими окаймляющими полосками. Нашёл и купил похожую, чтоб цвета на чашке были именно такими.

Здесь был и отдел игрушек. С особым трепетом купил плюшевого мишку для Арзу и положил в пакет. Плюшевые медведи были разного размера и цены. Сначала выбрал самого большого и самого дорогого. А потом, когда подумал, как довезёт такую громадную игрушку до Баку, передумал. Купил небольшого плюшевого медвежонка.

Арзу! Интересно, в те времена сколько она ждала этого медведя? Пока замуж не вышла? Семейная жизнь заставила Арзу насовсем забыть его? А может, тайком от мужа, детей прослезилась, берегла некоторое время первую любовь, а может, и до сегодняшнего дня бережёт?

А духи? Духи где можно приобрести? Отдел парфюмерии тоже находился на этом этаже. Правда, за девятнадцать лет много воды утекло. Сейчас духи «Красная Москва», что тогда были в моде, не продавали, а может, вовсе сняли с производства. Он купил вместо них французские духи по подходящей цене.

Спустился на нулевой этаж, где продавались продукты. Здесь он купил для дяди Рахмана, отца Инама, блок американских сигарет, а для Инама – позолоченную зажигалку, ещё и шоколад для матери Наума. Вспомнив о том, как мама любила пить чай с карамельками, купил ещё карамельки трёх сортов, чтобы обрадовать её. (Тогда в продаже были очень твёрдые, как камень, карамельки, даже помнит название одних – «Маскарад», зубы крошили. Московские карамельки были дефицитом, «Мечта», «Снежок», «Раковые шейки» были самыми популярными. Состоятельные люди покупали их у спекулянтов в Кубинке.)

Остались марки для Наума и книга про альпинизм для дяди Якова, отца Наума. Вот уж евреи так евреи. Везде должны отличиться. Снова на эскалаторе поднялся на пятый этаж. Пройдя мимо отделов, где продавали диски CD и DVD, канцелярские принадлежности, дошёл до книжного отдела. На длиннющих полках книги в разноцветных обложках были расставлены по жанрам. Интересно, а где стоят книги про альпинизм? Начал смотреть разделы один за другим; пока выбирал, иссякло терпение, объяснил продавщице своё желание, а она сразу посоветовала:

– Идёмте, я вам дам книгу легендарного французского альпиниста Мориса Эрцога «Аннапурна». Победа, трагедия, радость, мучительная боль – всё это сплелось здесь в один клубок.

И девчонка была симпатичная, и книга казалась интересной, вдобавок комментарии продавщицы можно было считать самым точным выражением сегодняшнего дня Мардана. Покорение Москвы как победа, а дезертирство и непутёвость как трагедия. Радость первого и мучительная боль второго. И на самом деле, первое как утешение, а второе как беспощадное наваждение собрались воедино как клубок.

Книгу купил, не стал тратить время на поиски отдела филателии, опять девчонку попросил помочь ему. Она спросила, какая тема его интересует. Он сказал, что не для себя покупает, а для друга. На вопрос: «Сколько лет вашему другу?» – ответил: «Восемнадцать. – А заметив удивление девушки, поправился: – Нет, тридцать семь». От расспросов продавщицы, на какую тему нужны марки, избавился, ответив: «Нет разницы». Купил коллекцию «СССР, 1987 год. Живопись», состоящую из двадцати марок.

Вышел из торгового центра, когда вернулся к такси, водитель начал его упрекать за то, что он задержался ровно на два с половиной часа. Мардан сел поудобнее на своё место и сказал:

– А теперь поехали в аэропорт Домодедово.

Только бы быстрее уехать отсюда, быстрее прибыть в Баку. Почему-то он всем телом, всем своим существом, всей душой торопился. После девятнадцати лет разлуки, вернувшись, может навестить могилы родителей, друзей. Как бы оплатить неоплаченный долг перед ними.

Он очень верил, что всё это действительно принесёт ему облегчение. Лучше поздно, чем никогда.

Всё то целое, что всегда в центре внимания окружающих, станет объектом сглаза, сплетни, зависти, нападения ненавистных. Обычно целое стоит как сплошная стена, как каменная гора, уверенно стоит, отражает все нападки. Бывает и так, что эти нападки хотя не сразу, постепенно, со временем сделают своё дело и то в одном месте, то в другом начнут по кускам ломать, стирать, изнашивать целое.

Бывает и так, что целое может лишиться целостности само собой. Сначала по крупинкам, затем по осколкам, по кускам, по частям. В результате разрушится, разделится на части, развалится. Как и всё остальное в природе, металл, дерево без человеческого вмешательства могут заржаветь, сгнить в результате химических и природных воздействий. Вот так же и целые живые организмы: даже когда нет никакого конкретного вредного воздействия извне, они сами по себе – из-за собственных недостатков, внутренних противоречий, боли, раны, грусти и в основном от стыда – изнутри гниют.