Мария Ильина - Прошлое в настоящем

– Нет-нет! Я сама по себе! Мне нужно у вас кое-что спросить, это не займет много времени!

– Вы меня интригуете, деточка! Не обижайтесь, что так называю, вы ведь годитесь мне во внучки.

– Что вы! Вы такая молодая, даже не верится… – Таня окончательно смутилась.

– Что вы, мне через пару лет будет шестьдесят пять ! Вы, верно, собирались соврать, что это молодость? Не трудитесь! – Дюкова явно потешалась.

– Что вы, я не имела в виду ничего такого! – Таня окончательно растерялась. – Это так здорово, что вы видели, что было давным-давно, и можете рассказать!

– Вроде ходячего ископаемого, что ли? Вот чем мне нравится современная молодежь, так это непосредственностью! Что на уме, то и на языке! Ничего не боятся! Свободны, нечего сказать!

Девушку не обидела ирония. Она простая студентка, такая, как все. По-настоящему образованных и интеллектуальных людей никогда не встречала, но подозревала, что они существуют и никого не пускают в свой закрытый круг.

– Извините! Может, немного пройдемся, а то собачка сейчас порвет поводок?

Дюкова задумчиво кивнула и медленно двинулась вперед. Тане, привыкшей к быстрой ходьбе, было трудно держать такой темп.

– Я хотела спросить о том, что было очень давно, сорок лет назад… Мой вопрос может показаться странным и нелепым, но вы, пожалуйста, не смейтесь! Вы гуляли вместе с мамой в парке «Сокольники» и встретили женщину… очень странную, психически больную… Ваша мама назвала ее Лизой Петровой, потому что приняла за свою школьную подругу из Евпатории, – сбивчиво протараторила Татьяна и осеклась, приглядевшись к собеседнице. Исчезла ироничная вальяжность, лицо заострилось и постарело, взгляд стал грустным, задумчивым и виноватым, а голос – резким.

– Елизавета Петрова, говорите… А вы, собственно, кто? Кем ей приходитесь?

– Таня Аникина, студентка мединститута, живу у Серафимы Васильевны Петровой… – И показала фото сестер.

Чем дальше она рассказывала историю, тем сильнее чувствовала ее нелепость. «Просто дурдом какой-то! Сейчас меня пошлет – и правильно сделает!»

Журналистка слушала очень внимательно.

– Значит, она всю жизнь ждала пропавшую сестру и вас за нее приняла? Как интересно! Но на меня-то вы как вышли?

Таня вытащила из кармана скомканную пожелтевшую бумажку.

Наталья Владленовна повертела записку в руках.

– Как сейчас помню, женщина с косичками, в коричневом школьном платье, красивая, а взгляд пустой, отсутствующий. Мама, как ее увидела, сама не своя стала. Вскрикнула, подбежала. Мне тогда всего двадцать два было, но Серафима казалась моей ровесницей или моложе – совсем девочкой. Я весьма удивилась, когда узнала, что ей сорок три. Это же совсем пожилая женщина, по моим тогдашним представлениям! Старше матери! Как вы бы сказали, «просто жесть»! Первая мысль была: какую статью состряпать можно о вечной юности, бывает, значит, такое, не выдумка! Потом присмотрелась получше и поняла: не старела она, потому что не жила. Жутко стало, будто в бездну глянула… Тут вижу, что и мама сама не своя. Показалось мне, что и она о том же подумала. Я утешать стала, мол, девушка больная, ей помощь, поддержка нужна. Вот я записку с именем и адресом ей в карман и сунула. Мама еще сильнее перепугалась, сказать что-то хотела, а тут старик подошел – мерзкий, злой, кричать начал: «Что к дурочке привязались?! Цирка захотелось?» Всё грубо так! Я начала его стыдить, возмущаться, мама не дала, за руку схватила и к выходу потащила. Подальше от всего этого… и ни слова больше. Только много лет спустя, перед смертью, объяснила почему.

Дюкова вздохнула, встряхнулась, отгоняя воспоминания, пристально, по-новому осмотрела Таню, покачала головой.

– Неисповедимы пути Господни! Я всегда думала, что это нельзя просто так выбросить из жизни! Что ж, я вам расскажу кое-что, даже многое. А вы сами решайте, как поступать дальше. – И погрузилась в длительное раздумье.

Таня изнывала от любопытства, но изо всех сил заставляла себя молчать, чтобы не спугнуть удачу. Собачка натягивала поводок, стремясь обнюхать куст около скамейки, и наконец, отчаявшись, возмущенно затявкала на хозяйку.

Дюкова встрепенулась, будто резко проснувшись, и быстро зашагала назад к дому, жестом пригласив девушку следовать за собой.

Таня с интересом разглядывала чистый просторный подъезд, нарядную лестницу, уходящую вверх. Журналистка медленно поднялась на второй этаж. Звякнули ключи, скрипнула высокая темно-коричневая дверь. Просторная прихожая, старинная резная мебель из натурального дерева. Таня видела такую только в фильмах и, смутившись, сжалась у порога.

Дюкова, не снимая туфель, прошла в дальнюю комнату. Послышался звон стекла, шум падающих книг, шелест бумаги. Гостья, немного придя в себя, шагнула вперед, рассматривая картины на стенах. Женская головка на фоне серебристого серпика луны. Это, конечно, Геката – эмблема журнала, покровительница ведьм. Похожее изображение украшало сайт журнала, но там оно не выглядело столь зловещим.

– Вы, вижу, уже освоились! – Бодрый голос заставил девушку вздрогнуть. – Пойдемте выпьем чаю, я нашла то, что вам нужно.

Взмахнула тоненькой серой тетрадкой, показывая, куда идти. Таня быстро расшнуровала кроссовки, поставила их на нижнюю полку дорогой деревянной галошницы и босиком побежала за хозяйкой.

Кухня оказалась не просто старомодной, а стилизованной под девятнадцатый век: посередине красовался круглый стол на массивной резной опоре, по стенам – застекленный антикварный буфет с бело-золотистым тонким фарфором, встроенный деревянный гарнитур в том же стиле.

Наталья Владленовна зажгла огонь под пузатым медным чайником. Заметив удивленный Танин взгляд, проговорила:

– Придется подождать, пока вскипит! Не терплю электрические: вода в них невкусная, пластмассой пахнет. А вы не стесняйтесь, присаживайтесь за стол!

Девушка присела на краешек массивного деревянного кресла, поставила ноги на приятно теплые золотисто-коричневые плитки пола.

Дюкова наполнила две изящные чашечки ароматным травяным чаем, поставила стеклянную вазочку с конфетами.

Таня не решалась попробовать угощение под пристальным взглядом хозяйки, а та разглядывала гостью долго и беззастенчиво, будто хотела убедиться в чём-то.

– А ведь я всё ждала, что кто-то заинтересуется этой историей, только не думала, что это будет такая юная девочка, к тому же совсем случайная, посторонняя. Вы простите меня.

– Всё в порядке. – Таня осторожно взяла тонкую фарфоровую чашечку, отпила остывший пряный напиток.

Раздался настойчивый, резкий звонок в дверь, рука дрогнула, несколько капель упало на скатерть. Пожилая дама тяжело поднялась и направилась в прихожую.