Александр Чирко - Призрак-40-2242. Литературный сборник

– Свободны, лейтенант Суздалев, – вспомнил командир полка об офицере.

Суздалев поставил указку в подставку, щелкнул каблуками и вышел.

– Тебя послушать, – пыхнул командир, – так в полку одни тумаки! Парня на крыло надо ставить?

– Кого? – Изумился штурман. – Его?! Да он сам тебя летать научит! Я видел, как он машину посадил. Блеск! Это почерк не желторотого лейтенанта – асса. Что ты мне тюльку гонишь о бедном несмылёныше, которого за ручку надо водить. Этот лейтенант, ещё тот лейтенант. А к слову, сколько ему лет?

– Двадцать восемь, а что?

– И до сих пор лейтенант? Что – то тут не то… – Да всё то, – поморщился Саакян. – И при чем тут звание?.. Сегодня лейтенант, завтра – подполковник. Если у тебя снять звезду майора, ты что, утратишь профессионализм штурмана?

– Да за что у меня звезду снимать! – изумился штурман.

– Слава богу, не за что. Это я так, к примеру.

– От твоих примеров можно инфаркт заработать…

– Ну – не знаю, – гнул своё командир, – у парня феноменальная память…

– А у меня что? Топографический кретинизм?

– Я так не говорил.

– Но ты намекаешь.

– Ничего я не намекаю. Не сбивай меня с мысли.

– Да знаю я твои мысли… Кому – то в округе или бери выше – в генеральном штабе, хочется быстро протащить хлопца на самый верх. Тебе приказали – ты выполняешь. Да хрен с ним! Ставь пять и забыли.

– Нет, ты баран, – озлился Саакян.

– Я бы попросил, товарищ подполковник…

– А я бы попросил не молоть чепухи. Если не обладаешь всей информацией. Сам же говоришь – асс. Какого же чёрта!..

– Поговорили, – хмуро сказал штурман.

– Не нарывайся, – мрачно ответил Саакян. – Дело не в оценке. В конце концов, я могу с тобой согласиться, но есть…

– Опять это «но»?

– Да. – Загадки, загадки, – поморщился штурман.

– Всё станет известно своевременно, – сказал командир, – или чуть позже.

– Ладно, поговорили. Выяснили, что я баран, а что с оценкой?

– Ох, зануда, – махнул рукой командир, – ставь четыре. А за «барана» извини, сорвалось.

– Все мы люди, все мы человеки, – вздохнул штурман, – у всех нервы…

– Дед Афанасий! Афанасий Петрович!

– Чегось! Кого там принесла нелегкая?!

– Да соседка ваша.

– А – а–а, Галина… – дед прошаркал подошвами к калитке. – Чего тебе?

– Офицер ваш дома?

– И – и–и куды загнула… Полёты у нас, милая, не до тебя ноне. – Опять же, – дед поковырялся в носу, сморкнулся, – зачётов прорва. Одну гастрономию сдать, поди, умаешься. Так что вали отседова, Галка, некогда нам с тобой разговоры весть.

– А что это вы за него распинаетесь? Я может по общественной линии…

– Знаю я вашу линию. Сначала – дома али нет, а потом пошли, Юрий Владимирович, в сельсовет.

– Да нужен он мне, Афанасий Петрович, по делу.

– Знаю я ваши дела. От этих делов у Нюрки в магазине распашонки нарасхват. Гуляй, девонька, мы люди сурьезные. Не до баловства нам.

– Старый пень! – взвелась Галка.

– Чеши – чеши отседова! Я от твоей мамке расскажу, как ты к старым людям уважение имеешь.

– Шибко напугал! – крикнула Галка.

– Ну что за люди… Вот жизня пошла?! – возмущался дед Афанасий. – У нас полёты, учёба, а тут пристают черте с чем…

Афанасий прошел в глубину двора и занялся исследованием сарайчика. Доски кое – где подгнили, надо бы заменить, да и вообще…

– Петрович! – окликнул молодой голос. – Добрый вечер.

– Здравия желаем, – буркнул Афанасий. – Одолел науки – то? – Одолел, – вздохнул лейтенант, – завтра в зоне будем работать.

– А за что тебя так?

– Что?

Дед уставился на лейтенанта, почесал затылок.

– Не успел приехать, а тебя уже в зону, видать, где – то крепко нашкодил. А может ты шпиён японческий?

– Это другая зона, – усмехнулся лейтенант, пропустив замечание насчет шпиона. – Смотри, Петрович, – он присел рядом со стариком, взял прутик, начертил квадратики на земле. – Смотри. Небо над нами поделено на условные зоны. В этой, например, стрельбы по воздушным целям, в этой ещё что – нибудь, а здесь, скажем, отработка пилотажа. Понятно?

Дед с сомнением поглядел в небо. Оно было совершенно чистым, лишь на самом горизонте лохматилось белое облачко.

– И кто ж его чертить?

– Я же говорю – условно поделено.

– А как же…

– Находим зону, да? – Ага.

– Петрович, ты карту видел?

Скольки раз и чо?

Лейтенант удержался от улыбок, замечаний, и начал объяснять Петровичу про широту и долготу. Дед слушал внимательно, не перебивал, не вставлял едких замечаний и было похож, что он понимает.

– Ага, – сказал, наконец, дед, – теперича понятно. Значится, ты на карте намечаешь координаты этой самой зоны и там наяриваешь, так?

– Ну, Афанасий Петрович, ну – голова! Совершенно верно!

Дед гордо расправил плечи, а лейтенанту почему – то теплый комочек подкатил к горлу.

– Тут соседка приходила, – сказал дед. – Интерес к тебе проявляла по общественной линии.

– Хорошая соседка?

– Шалава! – яростно сказал дед. – Обозвала меня старым пнем…

– Здесь она в корне не права, – заметил лейтенант. – Мы ещё мужики ого – го, да, Петрович? И не старые, а повидавшие жизнь. Что эта соседка понимает?

– Пошли в дом, – засуетился Афанасий, – яечко поджарим с салом. Любишь с салом?

– И чтобы шкварчало на сковородке…

– Туды его в кочерыжку! – радостно засмеялся дед..

Он обнял лейтенанта за талию, и так они вошли в дом: высокий стройный офицер и мелко семенивший дед Афанасий, счастливый до невозможности.

Они шли по темному переулку, свернув от клуба, из которого валил народ после вечернего сеанса. Показывали фильм «Два бойца». На удивление трезвый киномеханик Нагайский ни разу не оборвал ленту, не гонялся с матами за вездесущей пацанвой, пролазившей в окна или прятавшейся за ящиками, а потому настроение у него было благодушное, и Суздалев тихонько насвистывал мелодию из кинофильма «Темная ночь». Вообще – то он не планировал похода в клуб, но пришла Рита – какая – то напряженная, от её бойкости не осталось и следа – и предложила пойти «проветриться». Лейтенант охотно согласился.

– Тольки не шарахайтесь до утра, – сварливо заметил дед Афанасий. – Полеты, поди, утром.

– Есть, – сказал Суздалев серьезно.

Рита, вздохнув, промолчала.

Итак, они шли по какому‑то темному переулку. Слева тянулись изгороди огородов, справа темнел корпус чего – то недостроенного, впереди широкой лентой в ярком свете луны блестела река. На той стороне реки высилась мрачная скала. В этом месте русло круто поворачивала, и волна глухо рокотала, разбиваясь о скалы.

Из – за недостроенного здания доносилось:

«Мы лежим с тобой

В маленьком гробике…»

– Студенты развлекаются, – сказала Рита. – Строй – отряд.