Сергей Трифонов - Кровь и золото погон

За удачные действия 2-го Павлоградского лейб-гусарского полка в августе-сентябре четырнадцатого года на офицеров и нижние чины полка пролился дождь наград. Павловский был награждён сразу двумя орденами. Орден Святой Анны 3-й степени ему вручили за бои в Восточной Пруссии, а орден Святого Станислава 2-й степени он получил за разгром превосходящих сил противника при обороне переправы, захват германской батареи, секретных документов и карт противника. Вскоре трижды орденоносец дождался и чина поручика.

Оставшихся в строю гусаров его взвода всех поголовно наградили солдатскими крестами Святого Георгия 4-й степени, а унтер-офицеров ещё и крестами 3-й степени. Два командира отделения стали фельдфебелями, а Федулина произвели в чин зауряд-прапорщика.

Целую неделю полк, последним перешедший за Неман, отдыхал, пополнялся людским и конским составом, боеприпасами, продовольствием, фуражом, обмундированием и обувью. Унтеры гоняли необстрелянное пополнение на взводных учениях, офицеры не вылезали из шинков, беспробудно пьянствовали, картёжничали, волочились за молодыми паненками в местечках и на хуторах.

Поручик Павловский в новом мундире с боевыми наградами, перетянутый ремнями с трофейным «люгером» в большой кобуре жёлтой кожи, с трофейной же гусарской шашкой, в новых сапогах со шпорами – выглядел неотразимо. Он часто ловил восхищённые взгляды молодых офицеров, прибывших из пополнения.

Павловский гусарил и озорничал по полной. Просыпаясь по утрам после очередной попойки, обнаруживал всякий раз в постели незнакомую молодицу, опохмелялся и без всякой охоты шёл исполнять свалившиеся на него обязанности временного командира эскадрона. Надо сказать, исполнял он их плохо, и это не укрылось от острых глаз полкового командира. Полковник Перевощиков вызвал поручика, в своей обычной манере, без крика и истерик, отматюгал его за безобразное исполнение обязанностей и в воспитательных целях прогнал на неделю с должности ВРИО комэска. Павловский, картинно потупив взгляд, извинился, счастливый вышел от командира и на радостях напился в компании молодых офицеров. На целую неделю он был свободен! Жизнь продолжалась…

В сентябре-октябре 1914 года 1-я армия генерала П. К Ренненкампфа и 10-я армия генерала Ф. В. Сиверса начали новую наступательную операцию против 8-й немецкой армии в районе польского города Августов. Основной удар наносился 10-й армией. Пользуясь тем, что в лесистой местности немцы не могли использовать преимущество в тяжелой артиллерии, русские войска после жарких боев к 20 сентября заняли Августовские леса и, выдержав германский контрудар под Сувалками, к началу октября вновь вступили в Восточную Пруссию.

1-я армия нанесла немцам поражение в боях у Вержболова и оттеснила их к восточнопрусской границе, затем, после вторичного взятия Шталлупёнена, вышла на линию Гумбиннен – Мазурские озера, где была остановлена 8-й немецкой армией. Вскоре 1-я армия полностью была переброшена в Польшу, и 10-й армии, которой был передан конный корпус Хана Нахичеванского, пришлось в одиночку держать фронт в Восточной Пруссии.

Получилось так, что 2-й Павлоградский лейб-гусарский полк с боями вновь вернулся в те районы Восточной Пруссии, которые отбивал у немцев в самом начале войны. Поэтому командование армии всё чаще использовало гусар в качестве разведчиков и организаторов диверсий в тылу и на коммуникациях германских войск.

Командира эскадрона поручика Павловского лично знали командующий, начальник штаба и начальник разведки армии, поручали ему наиболее сложные разведывательно-диверсионные операции. Гусары Павловского дерзко атаковали железнодорожные станции, взрывали полотно, составы с войсками, артиллерией и боеприпасами, паровозы, мосты, склады, телефонно-телеграфные узлы, сеяли панику в германском тылу, захватывали знатных «языков», офицеров в чине не ниже майора, доставляли в штаб ценные документы. Накануне Рождества за особые заслуги поручика наградили орденом Святой Анны 2-й степени и представили к чину штабс-ротмистра. А в сочельник он получил серьёзное ранение.

За линией фронта, в германском тылу, Павловский с усиленным взводом гусаров вёл разведку вдоль железнодорожной линии и неожиданно напоролся на дрезину с нарядом немецких военно-полевых жандармов. Немцы открыли ружейно-пулемётный огонь и расстреляли целое отделение гусар, шедшее в передовом охранении вместе с поручиком. Пуля перебила левую ключицу Павловского, вторая навылет прошила грудь, чуть не задев правое лёгкое, третья также могла угодить в грудь, но конь, испугавшись нёсшейся на него с грохотом дрезины, встал на дыбы и спас хозяина, получив кусок свинца в живот.

Подоспевшие гусары вмиг перестреляли и порубили немцев, сбросили под откос дрезину, а раненого бесчувственного командира бережно доставили в лазарет. Хирург побоялся извлекать пулю и отправил потерявшего много крови и не приходившего в сознание Павловского в армейский госпиталь, где его успешно прооперировали. Как только он пришёл в себя, санитарный поезд увёз его в Петербург.

На Крещение в госпиталь при Императорской военно-медицинской академии из Новгорода приехала его мать. Высокая, стройная, ухоженная, без единой сединки в густых волнистых тёмно-русых волосах, в пятьдесят лет не растерявшая красоту и привлекательность, Мария Дмитриевна, увидев сына с загипсованным плечом и рукой, с трудом сдерживая чувства, не расплакалась, не хотела волновать раненых офицеров-соседей по палате. Она тихо присела на постель, обняла голову сына, целовала его лицо, глаза, гладила правую руку.

– Вы, мама, не беспокойтесь, – тихо, стесняясь соседей, говорил поручик, – плечо скоро заживёт, благо что левое. Чувствую себя отлично! Поверьте мне.

Мать улыбнулась. Лечащий хирург убеждал, кости у молодого и сильного офицера срастутся скоро, но потребуется время для разработки плеча и руки.

– Серёженька, – Мария Дмитриевна погладила светлую сыновью голову, – после выписки, как мне сказал главный врач, тебе положен длительный отпуск на лечение. Считаю, тебе следует этот отпуск провести дома, в Новгороде, под моим присмотром, и никакие возражения приняты быть не могут, – безапелляционно закончила мать.

Прощаясь, она пыталась оставить сыну некоторую сумму денег, но поручик отказался, уверяя, что средства у него имеются. Он не врал. Деньги, подаренные великим князем, Павловский прокутить до конца не успел и был уверен, что пока ещё богат.

Плечо, вопреки диагнозу врачей, заживало медленно, пришлось делать ещё две операции для выравнивания разбитых костей ключицы. Павловский всё переносил стоически, держался молодцом, подбадривал тяжелораненых офицеров, на свои деньги покупал им фрукты, шоколад и папиросы, с утра до вечера сыпал анекдотами и потешными историями и случаями из фронтовой жизни, поругивал тупых и невежественных генералов, расхваливал умных и храбрых, с его точки зрения; устраивал шахматные баталии, в которых принимали участие и военные доктора, а на Сретение Господне организовал настоящий благотворительный концерт, пригласив в госпиталь артистов Александринского императорского театра.