Кашенцев Кашенцев - Волки и шакалы

Он был среднего роста, черные волосы, борода, хитрые маленькие глазки. Несмотря на жару, одет в красную шелковою рубаху, поверх жилетка со множеством карманов, шерстяные черные брюки заправлены в короткие сапоги, за голенище засунута плетка.

– Значит, так, купец, – жестко сказал старик, – последний раз я тебя здесь вижу – ты не держишь своё слово, и скажи спасибо, что отпустили живым, и вас здесь не ждали, – обратился он к милиционерам.

– Нас не зовут, мы сами приходим, и кто вы такие, фамилии, имена? – неожиданно тонким голосом прокричал командир, ерзая в седле.

– Мы не обязаны перед тобой отчитываться, – ответил Мирон, оглядывая собеседника с ног до головы.

– Значит, вы не признаете советскую власть? – вкрадчиво спросил милиционер.

– Власть мы признаем любую, лишь бы она не трогала нас.

– Тогда мне нужно переписать всех, кто здесь живет, с целью выявления преступного, несогласного с властью элемента.

– Преступников у нас нет, ни воров, ни убийц, – вновь ответил старик.

– Меня интересуют не только воры и убийцы, но и враги народа – саботажники, белые офицеры, бандиты.

– Таковых здесь тоже нет.

– Ну, мы еще просмотрим.

– Смотри, смотри, мы все здесь на виду, – усмехнулся в усы дед Матвей, показывая морщинистой рукой вдоль улицы.

Офицер развернул коня, скомандовал солдатам:

– За мной!

У телеги купца между тем собрались бабы – посмотреть товар, они внимательно прислушивались к разговору и проводили встревоженным взглядом милиционеров. Братья, услышав команду, поспешили за своим командиром под лай дворовых собак. Миновав село, видимо, по наводке купца они направились к кошаре Азагоева. Возле ворот их встретили свирепые псы, рыча и скаля желтые клыки, рядом стоял с торбой, наполненной овсом, привязанный к столбику плетня оседланный конь. Командир, с опаской косясь на лохматых волкодавов, достал из кобуры револьвер, взвел курок.

– Эй, кто-нибудь здесь есть?! – крикнул он.

Дверь хаты приоткрылась, из неё выглянула миловидная женщина и тут же скрылась. Потом дверь вновь открылась, и из неё вышел высокий красивый горец, держа в руках длинноствольное ружьё, на его широкие плечи накинута льняная потрепанная рубашка с оторванными рукавами, черные брюки, короткие сапоги, за тонким ремнем – кинжал в ножнах. Следом вышел другой мужчина – Кравцов, как раз гостивший у Ахмеда, он тоже был одет по-летнему – свободная белая рубаха с коротким рукавом, расстегнута на волосатой груди, темные штаны и кожаные ботинки.

– Что надо, кто такие? – строго спросил горец, направляя ствол на незваных гостей.

– Участковый уполномоченный народной милиции Квасов, – ответил офицер, достал из бокового кармана серебряный портсигар с царским орлом на крышке, открыл, взял папиросу, смял мундштук, сунул в рот. Из другого кармана достал коробок спичек, прикурил, сунув пистолет в кобуру, положил коробок и портсигар на место. – А ты будешь Ахмед, чеченец. Что-то ты негостеприимно встречаешь гостей?

– Как говорят русские, незваный гость хуже татарина, – ответил нохча.

– Пришла директива из центра, что чеченцы оказывают активное вооруженное сопротивление советской власти, и ещё известно, что вы воры и бандиты, поэтому я тебя арестовываю до выяснения твоей причастности к сопротивлению, – он дал знак своим солдатам, и они взяли свои винтовки на изготовку.

– Твой солдаты, может, и останутся в живых, но ты точно умрешь, – прищурив глаза, проговорил горец.

– Товарищи, спокойно, не надо нервничать, лучше поедемте со мной, посидим в тени, выпьем холодного вина, поедим рыбки, икры, отдохнете с дороги, – произнес охотник, показывая пустые руки.

Видя направленное на него ружье, трусоватый командир решил временно отступить, приехав потом со взводом бойцов Красной армии.

– Хорошо, но учти, чурбан: мы еще встретимся в другой раз, – Квасов сплюнул окурок на землю, разворачивая коня.

– Конечно, встретимся, – с угрозой ответил Ахмед.

Александр вышел за ворота, отвязал торбу, вскочил на коня и поехал в село, милиционеры повесили винтовки на плечи и двинулись следом.

За прошедшее время село выросло на два двора, и хата Кравцова уже не была с краю. Всадники проскакали по краю села, распугивая кур и недовольных гусей. Кравцов остановил животное у своей изгороди, ловко спрыгнул на землю, набросил вожжи на колышек, скинув веревочную петлю, предназначенную для того, чтобы калитку не открывало ветром, открыл её пригласил гостей.

– Привязывайте коней к кольям плетня и проходите во двор, садитесь за стол.

Усадив милиционеров под разросшейся беседкой, сам, извинившись, пошел на хозяйственный двор, завел лошадь под навес, расседлал, вытер влажной тряпкой, успокоил своих волкодавов, которые, почуяв чужих, глухо, недовольно ворчали.

Двор Кравцова построен по одному образцу: справа и слева – хаты, кухня и жилая, навес с летней печью, беседку заплел виноград – зеленые кисти висели прямо над столом, стоящим посредине двора.

– Хорошо живешь, – произнес командир, осматривая постройки.

– У нас все так живут, ленивых нет, помогаем друг другу, – ответил Александр и крикнул в сторону кухни: – Даша, принеси нам холодного вина и что-нибудь закусить!

Открылась дверь кухни, и из неё вышла Дарья, неся в руках глиняный кувшин и четыре кружки, за ней, держась за подол, шел голый мальчик двух лет от роду. Одета была женщина просто: легкое ситцевое платье, чистый передник, на голове повязан белый платок, на ногах кожаные тапочки. Хозяйка поставила на стол перед каждым гостем кружки и наполнила их из кувшина густой, красной, пахнущей виноградом жидкостью, оставила его в центре столешницы, потом развернулась, снова ушла на кухню. Александр же подхватил к себе на руки карапуза. Он тут же протянул свой пухлые руки к кружке с вином.

– Тебе это нельзя, – строго сказал отец.

Малыш повернул к нему русую головку и упрямо сказал:

– Хочу.

– Хорошо, – согласился Кравцов, взял кружку и поднес ее к губам, сын попробовал, скривился и, заплакав, сказал:

– Кака, – что вызвало смех милиционеров.

Хозяин достал из нагрудного кармана леденец – петушка на палочке – и сунул в руку малыша, тот сразу успокоился и с удовольствием стал его сосать.

– Настоящий мужик растет, – сквозь смех сказал офицер, отпив добрую половину кружки.

Вновь пришла Дарья, на деревянном подносе принесла три миски с наваристой, блестящей желтым жиром и с кусочками осетрины ухи, поставила на стол, положила перед каждым деревянные расписные ложки, еще поставила миску с черной икрой, каравай хлеба. Александр ловко поломал его, перекрестился. Жена, подхватив на руки малыша, удалилась.

– Ну, за процветание этого дома, – поднял кружку Квасов, мужики чокнулись, выпили, стали хлебать уху. Хозяин положил на краюху немного икры, выпил вместе со всеми, закусил, вновь наполнил кружки вином.