Анна Кубанцева - Елизавета. Две любви, две войны

Яков неохотно посторонился и девушки припустили ходу.

– Кто такие? – спросил Яков подошедшего.

Егорыч вздохнул, но ответил.

– Та, что постарше Лиза Ермилова, муж у нее офицер, воевал, комиссован по ранению, награжден Георгиевским крестом, в деревне человек уважаемый, семья у них хорошая, сынишка растет. А та, что помоложе, Катерина Филиппова, отец ее Кондратий Филиппов самый зажиточный в деревне, мужик крепкий, человек дела. Катерина помолвлена со Степаном Васильевым, свадебку на Покров планируют. Не задирали бы Вы ее, Яков Семенович, – помолчав, добавил Егорыч.

Он уже неплохо знал нрав своего начальника. Молодой да ранний, про таких говорят. Получив власть, пользовался своим положением направо и налево. Был жесток по природе своей и получал удовольствие, отдавая приказ на расстрел. Девок портил по деревням. Не гнушался грабежом.

Сам Егорыч до революции работал в сыске и на старости лет решил не менять профессию. Он за свою долгую жизнь давно понял: левые, правые – все едино, а кушать-то оно каждый день хочется.

– Так до Покрова еще столько перемелется, Егорыч! – радостно крикнул Яков и приобнял старика за плечи. – Ты вот что, разузнай-ка мне все про Филиппова: что, чего, сколько. Надо будет с умом подойти, ежели дочку отдавать не захочет, пойдет, голубчик, к стеночке.

Егорыч ошеломленно уставился на Калюжного. Но тот уже пошел своей дорогой.

Лиза вошла в сени и услышала разговор между Алексеем и его матерью. Молодая женщина помедлила и решила не входить.

– Сынок, снял бы ты крест да ордена, чует сердце: не к добру этот Яшка в деревне появился.

– Нет, мама, мне их лично Его сиятельство вручал. Да и низко это как-то, трусость какая-то. Недостойно ни офицера, ни мужчины. А Вы не бойтесь и при Лизе не ведите таких разговоров, не хочу ее пугать.

Яков решил взяться за дело серьезно и просто не давал прохода Катерине. Из дома она теперь выходила только с матерью. Но он стал ходить в дом. Филиппов избегал прямого ответа, ссылаясь на то, что если чувства их с Катенькой будут взаимны, то мешать он счастью молодых не станет.

Степан метался по комнате в доме Алексея и Лизы.

– Степан, охолонись немного, – вздохнул Алексей, – не смей приближаться к Калюжному. Он та еще паскуда.

– Как, Алексей, как?! Он Кате просто прохода не дает, как я за собственную невесту не вступлюсь?!

– А вот терпи! – неожиданно крикнул Алексей и ударил кулаком по столу, Лиза подскочила от неожиданности.

Степан замер на месте.

– Терпи, – уже спокойнее повторил Алексей, – что тут до венчания осталось? Всего ничего. А так и себе навредишь, и Кате не поможешь.

Степан покачал головой.

– Повенчаетесь, с Божьей помощью, да поостынет этот Калюжный, авось не полезет к чужой жене, – Алексей похлопал Степана по плечу.

Мужчины вышли, а Лиза занялась хозяйством.

Алешенька мирно возился в сторонке и в душе Лизы разливалась бабья благодать. Как же бывает хорошо, вот просто хорошо, понимать, что ты живешь. И Богом храним.

Неожиданно во двор забежала соседка.

– Лиза, Лиза, скорей! – запыхавшись, кричала она, – Там Яшка Ирод Алексея задирает!

Лиза как была с тряпкой в руках, да в переднике, так и побежала за ней.

Издалека заметив толпу на площади, Лиза решительно растолкала народ и протиснулась вперед.

Пьяный Яков стоял, шатаясь, напротив Алексея и с ненавистью глядел на него.

– Ты чего, морда офицерская, страха не ведаешь?! Да я тебя в порошок сотру!

– А чего мне страх ведать? И не таких видали, – спокойно отвечал Алексей.

Сердце Лизы обмирало от страха, но подойти и потянуть мужа за рукав, чего ей так хотелось, она не решалась.

– Ты, что, гнида?! Думаешь меня твои побрякушки впечатлят? Привык господам пятки лизать при старом режиме? Все, наша власть пришла! Народная!

Алексей уже хотел уйти, но обернулся и ответил:

– Я, товарищ старший оперуполномоченный, свои, как Вы их назвали, побрякушки, в окопах заработал, и я, как Вы изволили выразиться, при старом режиме, присягал на верность своему Отечеству и его я защищал своей кровью, а Вы, товарищ Калюжный, при старом режиме, чем заняты были?

Яков стоял красный, его ноздри раздувались от ярости, он походил на взбешенного быка.

Алексей развернулся, заметил Лизу и слегка улыбнулся ей, увидев ее перепуганное лицо. Сделал шаг ей навстречу.

Яков метнулся в сторону, выхватил шашку и бросился на Алексея.

– Ах ты, сволочь белогвардейская, ненавижу! – прокричал он, занося шашку.

Алексей обернулся и инстинктивно прикрылся рукой, но шашка в руке Якова уже опустилась, разрубая Алексея Ермилова на глазах у толпы и обмертвевшей Лизы. Как в страшном сне, она смотрела как Яшка Ирод превращает любимого Алешеньку в рубленное мясо. Она услышала страшный крик и даже не сразу поняла, что кричит она сама.

Яшка посмотрел на нее, перевел взгляд на изувеченное тело Алексея у его ног и отбросил шашку. Стояла звенящая тишина. Яшка Ирод подошел к своему спутнику, вытер об его гимнастерку кровь с рук своих и нетвердой походкой пошел прочь.

Лиза осела наземь. Воя, как раненый зверь, на четвереньках подползла она к мужу. Изувеченное, забрызганное кровью лицо Алексея Ермилова было мужественно и удивительно спокойное. Даже в последний миг он не убоялся смерти.

Лиза смотрела на него и почему-то перед глазами встал день венчания: как собирались входить они в церковь уже, а на козырек села ворона. Алексей тогда покачал головой и сказал:

– Эх, видно не встретим мы старость вместе, Лизонька. Ну, да впрочем, чему быть, того не миновать.

Алексея хоронили всей деревней. Калюжного и его банды в тот день не было видно, ходили слухи, что уехал в город. Мать вели под руки, сама Лиза находилась в странном оцепенении, будто смотрела свой самый страшный кошмар, да никак не могла проснуться. Она стояла над могилой пока не кинули на холм последнюю лопату земли и только крепко прижимала к себе сына. И только после того, как отошли мужики с лопатами, которые торопились и старались не смотреть на молодую вдову, по щекам ее заструились слезы.

Сороковины минули и Лиза будто бы очнулась. Все это время она не выходила дальше двора и не отпускала от себя Алешку. Они практически не разговаривали с Пелагеей Ивановной, да и о чем тут говорить, без слов друг друга понимали две женщины, убитые общим горем.

В дом постучали. Женщины испуганно переглянулись, почти ночь на дворе, кого несет там?

Вошел Кондратий Петрович.

Лиза встала, приветствуя гостя. Пелагея Ивановна начала торопливо собирать на стол.

– Не суетись, Пелагея, не нужно…Ты, Лиза, крепись, Алексей, да упокоит Господь его душу, хороший мужик был, – как-то растерянно пробормотал Кондратий.