Андрей Шаваев - Куропаткин. Судьба оболганного генерала

В течение всего похода Куропаткин в штабе не отсиживается, а стремится быть в первых рядах атакующих подразделений, лично участвует в штурме Зеравшанских и Зерабулакских высот, в сражении под Катта-Курганом и деблокировании стойкого гарнизона Самарканда.

Героизм и храбрость двадцатилетнего подпоручика ЗАМЕЧЕНА начальством и ОТМЕЧЕНА самым достойным образом. В 1869 году фортуна, что называется, повернулась к Куропаткину лицом. Он удостоился не просто единичного благосклонного фартового кивка «госпожи удачи», а, подобно покерному «роял флэш», получил всего лишь за год полный офицерский набор – повышение в должности, очередной воинский чин и два боевых ордена: в мае назначен исполняющим обязанности, а в ноябре утвержден в должности командира пехотной роты, в июле «за боевые отличия» произведен в поручики со старшинством от 2 июля 1868 года, плюс награжден орденами Святого Станислава III степени с мечами и бантом и Святой Анны III степени с мечами и бантом.

Вверенной ему ротой управляет настолько уверенно и твердо, что видавшие виды командиры и начальники только диву даются, откуда у молодого офицера столько энергии, терпения и страстного желания работать без сна и отдыха, лишь бы его подразделение первенствовало везде и во всем: в боевой выучке, огневой подготовке, строевой выправке, знании воинских уставов, содержании вооружения и амуниции.

Ровно через год, 11 августа 1870 года, Куропаткину «за отличие по службе» присваивают чин штабс-капитана.

Пора задуматься о будущем.

В 1871 году, успешно пройдя сито сложных вступительных экзаменов, штабс-капитан Куропаткин становится слушателем Николаевской Академии генерального штаба, располагавшейся в двухэтажном дворце на Английской набережной Санкт-Петербурга, некогда принадлежащем князю Куракину. Во времена Екатерины Великой часть имущества знатного аристократического рода, ввиду финансовых неурядиц, возникших у собственников недвижимости, обратили в пользование казны, с 1782 года в здании размещалась Коллегия иностранных дел, а с 1832-го – Военная академия.

Снаружи дворец смотрелся скромно и незатейливо, но внутреннее сдержанное великолепие, свойственное всему, что связано с дипломатическими особняками, где творилось и вершилось таинство внешней политики империи, в полной мере отвечало общеэстетическому духу как МИДа, так и военного ведомства: роскошь не в золоченых купидонах на потолке и шелке на стенах, а в камерном, сдержанном сочетании полутемных тонов мрамора и красного дерева, в некоторых помещениях допускались массивные дубовые панели, только подчеркивающие непритязательную изысканность интерьера.

Форма определяет содержание – в дворце на берегу главной реки столицы империи готовили выдающиеся умы для великих и славных дел на армейском поприще и поле брани, мастеров аналитической оценки театров военной действий, знатоков войск противника и компетентных, высокоорганизованных генштабистов и командиров частей и соединений.

Военным министерством основным назначением академии ставилась подготовка придирчиво отобранных из войск наиболее авторитетных и грамотных офицеров к штабной службе, прежде всего в Главном штабе, штабах военных округов и корпусов, а также полноценное распространение передовых достижений военной науки в армейской среде.

В одном из отчетов конференции академии по вопросу пропаганды военных знаний говорилось следующее:

«Эта последняя цель непременно будет достигнута, коль скоро из академии будут выходить офицеры вполне достойные, соответствующие своему назначению, ибо на обязанности генерального штаба в русской армии лежит не только вся распорядительная часть по передвижениям войск, их расположению и действию, но на него же возлагается и содействие занятиям по обучению войск. Так, офицерам генерального штаба поручается редакция строевых уставов; на них лежит наблюдение за обучением и распространением в войсках грамотности; они же, преимущественно перед другими офицерами, занимаются преподаванием военных наук в юнкерских школах, кадетских корпусах и, наконец, в самой академии».

В период пребывания Куропаткина в качестве слушателя Николаевской Академии генерального штаба ее начальником был генерал-лейтенант Александр Николаевич Леонтьев. Выпускник Пажеского корпуса, он после нескольких лет службы в гвардии поступил в Академию генерального штаба, окончив ее с серебряной медалью, то есть лучшим из лучших. Академией руководил в общей сложности пятнадцать лет, придав ей иную динамику и совершенно новый вектор военно-научного и педагогического развития, заключавшийся в преимущественно практическом характере обучения офицерского состава, максимально приблизив специальные теоретические военные образовательные программы к повседневным потребностям сухопутной армии с учетом печальных отголосков проигранной Крымской войны и современного опыта войн в Европе, прежде всего Франко-прусской 1870–1871 годов.

Начальник академии с первых дней вступления в должность установил и закрепил в приказах по военно-учебному заведению незыблемые правила и установления, направленные на устранение расхлябанности, неорганизованности учебного процесса и повышение дисциплины на всех уровнях: обязательное посещение лекций слушателями, в отношении офицеров, пропускающих занятия, установлена строгая отчетность; сроки, в которые офицеры должны представлять каждую учебную работу, должны соблюдаться неукоснительно, пропуск срока сдачи работ без крайне уважительных причин считался неисполнением данной работы со всеми вытекающими последствиями, вплоть до отчисления из академии; офицеры приучались к точной исполнительности в повседневной службе и занятиях, четкости и емкости изложения своих мыслей и производства докладов; особое внимание обращалось на нравственную оценку офицеров, обучающихся в академии, с тем чтобы по возможности оградить генеральный штаб от личностей, не соответствующих его высочайшим во всех отношениях требованиям.

Ежегодно в академию зачислялось до пятидесяти офицеров, а всего их в сухопутной армии имелось порядка пятидесяти тысяч. Можно только представить себе, каким высочайшим был уровень селекции кандидатов на учебу. На академическую вершину, почти гарантировавшую дальнейшее блистательное продвижение по службе, стремились многие, среди них действительно находились толковые, добротные и одаренные ротные и сотенные командиры, отбор на уровне военных округов был строжайшим и пристрастным, поэтому до завершающего этапа вступительных испытаний допускались далеко не все желающие. Непременным условием поступления являлся опыт – стаж службы в войсках до поступления в академию определялся не менее четырех лет.