Евгений Жиляев - Нить Лекаря

Проверки же со стороны гестапо продолжались. Приходили другие люди, с другими лицами. Неизменным оставался только их мотив – выгода. Эти «коммерсанты совести» получали достойную награду за свой труд. И лезли «из кожи вон», чтобы выслужиться перед своими хозяевами. Поэтому бдительность не терял.

Однажды по улице вели колонну пленных красноармейцев. Больно было смотреть на них: многие босые, в рванных гимнастёрках, некоторые раненые, поддерживаемые рядом идущими. Шли они медленно, тяжело. Прохожие останавливались и с глубоким состраданием наблюдали это шествие. Я уже был наслышан о создании концентрационного лагеря на окраине города, куда по-видимому и вели несчастных. Бывшие военные склады переориентировали под содержание заключённых. От того места веяло ледяным холодом и смертью.

Всматриваясь в лица обречённых, мне вдруг показалось, что мелькнуло знакомое лицо. Я напрягся и пошёл вслед за колонной, стараясь понять, не ошибся ли. Пристально оглядывая пленных, я заметил одного человека, бредущего с опущенной вниз головой. Он ничем не отличался от всех остальных: болезненная фигура, уставший взгляд, грязная изорванная одежда. Теперь сомнений быть не может. Я узнал его. Этот человек приходил ко мне совсем недавно, где-то с неделю назад. Меня тогда поразили его природная худоба и кажущаяся на первый взгляд внешняя немощь, физическое бессилие. Но всё оказалось обманом. Осмотр показал, что за такой «ширмой» скрывался выносливый и крепкий организм, с хорошо развитой мускулатурой. Мне понадобилось время, чтобы понять кто мой посетитель. Актёром он был отменным. Только сердце не может обманывать. В итоге, очередной провокатор ушёл от меня ни с чем.

Солдат из конвоя преградил мне дорогу, запретив идти дальше. Я видел уже спину удаляющегося агента гестапо. Он уходил от меня всё дальше и дальше. Туда, где бездушная машина нацизма отнимала жизни. И этот человек даже в том аду продолжал «работать», выискивая комиссаров, офицеров и «неблагонадёжных» из числа пленных. Значит там, в концлагере, борьба сильных духом людей, не смирившихся со своим положением, сохранивших достоинство, продолжалась. И палачи не могли её игнорировать, боялись. В заведённом изуверами беспощадном порядке за колючей проволокой не тлелось, а горело пламя сопротивления злой воле. Потому то и понадобились все эти агенты, чтобы они изнутри, как «свои», втираясь в доверие, помогали гасить огонь надежды.

Из-за них недоверие выстраивало стену в отношениях между людьми, пробить которую могли лишь смелые, отчаянные. Я же сам и раньше, и потом продолжал общаться крайне осторожно со всеми собеседниками, в разговорах больше отмалчиваясь, особенно в малознакомой компании. Мой опыт и интуиция подсказывали мне с кем можно говорить на чистоту, а с кем лучше воздержаться от откровенных высказываний.

***

Октябрь сорок первого… Этот месяц выдался довольно богатым на новые знакомства. Но в большинстве своём они носили деловой характер. А вот одна встреча, состоявшаяся в двадцатых числах, была «для сердца».

Однажды, поздним вечером перед самым уходом домой внезапно пошёл проливной, сильный, косой дождь с мощными порывами ветра. Я решил его переждать, представив, как стихия бушует на улицах, гонит людей по убежищам, а сам город превращается в грязное месиво со стремительно несущимися ручьями мутной воды. По стеклу, подоконнику свирепо забили капли, точно взяв за цель разбить окно, проникнуть внутрь и молодецки побуянить. Сплошная стена омывала город, деревья гнулись, шумели, но стояли. Хотя, наверняка, уже где-то они были выворочены с корнем природным безудержным напором.

Я сидел в мягком удобном кресле, прислушиваясь к звукам снаружи, спокойно ожидая окончания осеннего ливня, который всегда предпочитал пройтись широко, с «оркестром», как молодой удалец, силушкой своей неуёмной потешиться. Что же, гуляй вволю, кто сможет запретить тебе шуметь, когда ты в своём праве.

Я подумал о своей жене Юле, что ждала меня к ужину. Она, конечно, привыкла к моим частым задержкам и относилась к ним с пониманием. Сейчас волнуется, наверное, воображая меня бредущим под дождём промокшим, замерзшим. Как бы хотелось успокоить, утешить её, дать весточку – всё благополучно.

Тут в дверь постучали аккуратно, вежливо. Посещение было так неожиданно, точно выстрел, прозвучавший в полной тишине. Бывали, конечно, много раз подобные визиты, но почему-то именно этот застал меня врасплох.

– Да-да, заходите – пригласил я того, кто стоял за дверью.

В кабинет вошёл громадного роста человек с окладистой густой бородой, крепкий, здоровый, сильный. Он заговорил мягким приятным хорошо поставленным голосом.

– Добрый вечер, Фридрих Карлович! Если позволите, у меня к вам одно деликатное дело.

– Здравствуйте! Вы проходите, не стойте около двери, садитесь, – я встал навстречу незнакомцу, – Ничего, что принесли воды, лужу можно убрать, – меня очень заинтересовал мой посетитель, который почувствовал себя неловко, придя мокрым, с грязными сапогами, в чистый кабинет.

– Проходите – повторил я своё предложение – в такую погоду сухим ко мне вы никак не могли попасть. Не откажите, выпейте горячего чая. Вам следует согреться. А о деле потом расскажите.

– Нет, спасибо, я, собственно, ненадолго.

– Как врач, настоятельно рекомендую – и чтобы больше не было возражений, я принялся готовить.

– Меня зовут отец Сергий – продолжил мой собеседник, аккуратно усевшись на стул, словно боясь, что тот не выдержит вес «седока». Стул, действительно, жалобно проскрипел под грузным телом и затих.

– Очень приятно! Целебный напиток почти готов. Незадолго перед вашим визитом, видите ли, успел побаловаться им, так что приготовить его вновь мне не составит большого труда. Вот, возьмите – и протянул священнику кружку душистого травянистого чая – мой собственный сбор, оцените!

Отец Сергий сделал несколько маленьких глотков. Этот человек мне положительно нравился. В его неторопливых действиях чувствовалась сила духа, уверенность, несгибаемость.

– Я оживаю – он улыбнулся и расправил могучие плечи.

– Вот и славно, даже вашему богатырскому здоровью нужна профилактика. А теперь, извольте, слушаю вас внимательно.

– Дело в том, что, понимаете…, я давно к вам присматриваюсь и вот решил наконец обратиться. Не могли бы вы посодействовать и поддержать моё прошение по открытию православного храма, закрытого в двадцатые годы. Простым людям очень нужно место, где бы они почувствовали единение и защиту Отца Нашего Небесного в такое сложное время, время испытания нашей веры и любви к ближнему.

– Отец Сергий, право, необычная просьба. Мне всегда думалось, что новая власть не чинит препятствий в этом вопросе. По крайней мере, как я могу судить, их открывают в других городах даже преднамеренно.