Максим Бузин - Снайперы. Огонь на поражение

Лейтенант, пижонски зажав автомат под мышкой и фальшиво насвистывая некую бодрую мелодию, быстрыми шагами пошел к дороге. Поздняков направился следом за ним…

…Фельдфебель Герман Хаген, укрывшись за выложенными практически по кругу в несколько рядов мешками с песком и прижав к глазам полевой бинокль, напряженно смотрел вдаль, пытаясь скорее мысленно, нежели взглядом проникнуть за пологие вершины тянущихся нескончаемой вереницей зеленых холмов. Четверть часа назад именно оттуда, с северо-запада, внезапно донеслись грохот мощного разрыва и приглушенная расстоянием стрельба, очень быстро затихшая. Что там произошло, Хаген, естественно, не знал и, пребывая в неведении, весьма тревожился, хотя и без этого оснований для беспокойства хватало с избытком…

…В подчинении фельдфебеля находились восемь солдат. Они круглосуточно охраняли паромную переправу, состоявшую из деревянного плота и натянутого через водную преграду толстого каната, проходившего сквозь ограждение импровизированного парома по всей его длине и обоими концами закрепленного на противоположных берегах реки. Данное плавучее средство приводилось в движение с помощью мускульной силы человека, то есть располагавшиеся на плоту люди просто тянули руками трос. За один рейс через реку могли переправиться пятнадцать-двадцать солдат, что, на первый взгляд, было чрезвычайно удобно для заброски разведывательно-диверсионных групп в расположение советских войск. Однако паром постоянно стоял на приколе! И объяснение было очень простым.

Все портил тот непреложный факт, что на другом, восточном берегу частей вермахта не было и в помине! Сразу за рекой простиралась ничейная даже не полоса, а довольно обширная территория, значительную часть которой занимали труднопроходимые болота и леса, куда немцы, образно выражаясь, боялись и нос сунуть, а русские, наоборот, чувствовали себя там, как дома!

За те три с половиной недели, что Герман Хаген командовал своим небольшим отрядом, в результате неприятельских обстрелов погибли один унтер-офицер и шестеро солдат, а еще двое военнослужащих элементарно пропали без вести. Собственно, и Хаген оказался здесь потому, что предыдущий «начальник переправы» вышел после захода солнца перекурить и бесследно исчез.

Каждый вечер Герман, ложась спать, не был уверен, что утром проснется. И ежедневно, глядя на шумящий за рекой лес, он задавал себе два вопроса. Первый – почему русские до сих пор не перерезали канат на своем берегу? И второй, гораздо более важный – зачем он, фельдфебель Хаген, и его солдаты, рискуя жизнью, караулят это старое и никому не нужное корыто, именуемое в различных донесениях не иначе как речной паром?..

…Армейский грузовик «Opel Blitz», поскрипывая рессорами и выбрасывая из-под колес ошметки грязи, уверенно двигался по размокшей от прошедшего накануне дождя грунтовке.

Устроившиеся в открытом кузове лейтенант Степанов, Александр Киршенин, Поздняков, Овечкин и пятеро бойцов выглядели собранными и внимательными. Четверо красноармейцев были в немецких касках и, отложив в сторону ППШ, держали в руках трофейные «МР-40». Занимавший сиденье водителя в лишенной зеркал и стекол изрешеченной пулями кабине ефрейтор Манохин сосредоточенно крутил руль, объезжая многочисленные выбоины и ухабы. При этом он тихо матерился и неустанно поправлял упорно сползающую с его массивной головы пилотку цвета фельдграу. Расположившийся справа от Манохина тезка Позднякова младший сержант Рогачев искоса поглядывал на товарища, мягко улыбался и изредка машинально касался ребром ладони козырька офицерской фуражки, которая, несмотря на дырку в околыше, выглядела достаточно презентабельно и сидела на своем новом хозяине, будто влитая.

Преодолевая километр за километром, автомобиль удалялся все дальше от места недавнего скоротечного боя. Окружающий пейзаж тем временем поменялся. На смену ровным полям совершенно внезапно пришли редкие березовые перелески и невысокие холмы, покрытые молодой сосновой порослью. Петлявшая между ними дорога все заметнее шла под уклон, к ароматам травы, листьев и хвои добавился легко узнаваемый характерный запах свежести, и вскоре в каких-нибудь трехстах метрах левее за низкорослым кустарником показалась блестящая гладь реки.

– Ребята, приготовились! – крикнул лейтенант Степанов, складывая карту, с которой только что сверялся, пополам. – Скоро будет развилка, там Манохин остановится! Сидоров и Тимофеев, хватаете «МР-40», неторопливо спрыгиваете на землю, только каски не потеряйте, и сразу закуриваете, своим видом показывая, что мы немцы, и все у нас хорошо! Держитесь спокойно и естественно, не суетитесь! На берегу реки, куда мы едем, засел гитлеровский отряд, по сведениям разведки, численностью до десяти человек. Сто процентов они будут пристально наблюдать за нами. И от вас во многом зависит, поведутся ли фрицы на наш маскарад! Поняли?

Оба бойца, к которым обращался лейтенант, синхронно утвердительно закачали головами, мол, все ясно, командир!

– Хорошо, – произнес лейтенант, – теперь дальше! Высадив парней, мы свернем налево, к речке. Подбираемся к фашистам как можно ближе и по моей команде открываем огонь! Снайперы выбирают цели, находящиеся в укрытиях и труднодоступные для остальных. В общем, разбираемся с врагом и на плоту, который стоит у берега и используется в качестве парома, уходим! Вот, собственно, и все.

Степанов обвел взглядом подчиненных и, убедившись, что вопросов не имеется, наклонился к пустому проему заднего окна кабины, чтобы отдать соответствующие указания Манохину и Рогачеву…

…Неожиданно возникший и постепенно нарастающий шум автомобильного мотора заставил фельдфебеля Хагена еще больше сконцентрировать внимание на подъездной дороге. Однако стремительно ворвавшийся в объективы бинокля грузовой «Opel Blitz» все равно вынудил Германа инстинктивно вздрогнуть.

– Откуда же ты взялся такой красивый? – пробормотал он удивленно, рассматривая бесчисленные пулевые отверстия в крыше и дверях кабины.

Действительно вид был такой, словно эта часть машины вернулась из преисподней, зато боковины капота, облицовка радиатора и полукруглые штампованные крылья, по крайней мере, визуально, почти не пострадали, да и деревянные борта кузова каких-либо заметных повреждений не имели.

«Очень странно, – думал Герман, продолжая наблюдать за приближающимся автомобилем, – офицер и водитель, кажется, чувствуют себя неплохо, хотя, если судить по количеству дырок в кабине, в ней никто не должен был уцелеть! Впрочем, тела погибших могут лежать в кузове, места там предостаточно, хватит на всех. Но удивительно, почему не воспламенился бензобак?!»