Сергей Ермолаев - Колька

– Чего же ты не спишь? – удивленно воскликнула она.

– Не могу заснуть, – с грустью в голосе пожаловался Колька. – А что ты делаешь?

– Разве ты не видишь? Рубаху шью для папки новую, чтобы, когда вернется он с войны, у него рубаха новая была.

Колька, будто осененный внезапной догадкой, внимательно посмотрел маме в глаза. Сейчас он был уверен в том, что увидел в них ту же самую мысль, которая и ему приходила в голову. Значит, мама думает точно так же: если сшить новую рубаху, то муж непременно вернется с фронта живым и здоровым – вот какова эта логика. Та же самая идея руководит ею, что и Колькой, и она тоже верит в эту идею и поступает согласно с нею. Как только он понял это, ему сразу стало спокойнее на душе и даже веселее. Он заулыбался задорно, радуясь своей догадке, и тихо, но очень вкрадчиво попросил:

– Мамочка, сшей, пожалуйста, три новые рубахи. Три! Понимаешь, чтобы наверняка.

Мама хотела что-то ответить Кольке, но, видно, не смогла ничего выговорить. Она только улыбнулась ему в ответ и согласно закивала головой, потом обняла его за плечи и прижала к себе.

– Обязательно, сыночка, обязательно сошью, – наконец удалось прошептать ей спустя минуту, когда спазм, сковавший горло, прошел.

Они стояли так довольно долго, минут пять, а, может быть, даже и десять, а потом успокоенный Колька вернулся на свой топчан. Теперь он заснул быстро и спал глубоким спокойным сном, а мама его в это время, смахивая с щек вытекавшие невольно из глаз слезы, дошивала рубаху. Колька не знал того и даже не мог заподозрить, что это была уже пятая по счету новая рубаха, которую она шила для мужа, надеясь, пусть и наивно, что это сбережет ее супруга от лихой военной беды. Доканчивая каждую очередную из них, она при этом мысленно внушала себе, что уже достаточно, что не стоит поддаваться обманчивым иллюзиям и уповать на нереальные мечты. Тем более что и ткань стоило поберечь, может, как знать, на что-то другое понадобится. Но проходило сколько-то времени и ей начинало казаться, что недостаточно еще она сделала, чтобы заслужить свое счастье жены, ожидающей мужа из дальнего похода. Да и на что еще может понадобиться эта ткань, на что, могущее быть более важным и желанным, чем жизнь родного и любимого человека?

Ребята сидели на телеге, стоявшей возле сарая во дворе дома Нади Колесниковой. Телега была не новая, но еще довольно крепкая, с поблекшими, слегка потрескавшимися, но еще не покоробленными досками. Ребята легко поместились в ней все и сидели, прижимаясь друг к другу спинами.

– Скучно как-то, – вымолвил угрюмо Васька, – делать нечего. Даже на огороде уже ничего не осталось.

– Вон чего, – бодро и уверено отозвалась Надя своим звонким голоском. – Когда на огороде есть что делать, тебя туда не загнать, а теперь, когда с огорода всё убрано, жалуешься, что делать, дескать, нечего.

– Не загнать?! – вмиг ощетинился как сердитый пес задетый Васька. – Больно ты знаешь, может, я больше других в огороде работаю.

– Да, конечно, полно врать. Клавдия Ивановна сколько раз моей маме жаловалась, как тебя заставлять приходится, а ты увиливаешь.

– Что?! – заводился Васька всё больше. Он насупил брови, прищурил глаза и засопел носом, что всегда было у него признаком распаляющегося недовольства. – Выдумываешь ты всё, клевета это!

– Вот и не клевета, – спокойно и уверенно сказала Надя, лишь слегка обернувшись к сидевшему позади нее Ваське.

– А я говорю – клевета! – не в силах утерпеть, Васька вскочил на ноги и теперь, стоя на телеге в полный рост, эмоционально размахивал руками.

– Да ладно, Васек, – вмешался Ваня примирительно, – чего ты заводишься? Если тебе не хватило работы на огороде, то сходи к старому леснику, Мирону Алексеевичу, у него многое еще не убрано. Ленька не спешит, понимаешь…

– К старому Мирону? – переспросил Васька по-прежнему задиристо. – Я не дурак, чтобы к нему ходить. Говорят, у него в доме черти поселились.

– Какие еще черти? – спросил Ваня удивленно.

– Самые настоящие черти, с рогами, хвостом и копытами. Они по дому бегают, копытами топают, мычат и посудой гремят, а сам старик Мирон при этом орет как сумасшедший. Всё это в то время, когда Ленька в бане моется.

– Откуда ты об этом знаешь? – недоверчиво спросила Надя.

– Знаю, тетка Карповна об этом рассказывала, а она на краю деревни живет, неподалеку от Миронова дома. Она сама всё видела и слышала.

– Нет там никаких чертей, – тихо и спокойно сказал Ваня. – Привиделись они Карповне. Чертей вообще на свете нет, их просто люди для книжек выдумали, для историй всяких загадочных.

Прежде чем Васька успел что-то возразить, разговор неожиданно продолжила Надя.

– Нет, их, конечно, нет, но вот однажды я настоящего черта видела.

К ней одним разом повернулись и Ваня, и Колька, и даже Васька снова сел на прежнее место.

– Где это ты его видала? – протянул Васька.

– На вашем огороде, между прочим. Что, не веришь? Я мимо проходила, на ферму шла. Подхожу к изгороди, там, что на задах, вдруг вижу: подсолнухи покачнулись, а ветра никакого нет. Остановилась я, пригляделась внимательно, вдруг из-за подсолнухов кто-то выскочил, такой серый, приземистый, сгорбленный, но быстрый и ловкий. Он подскочил вверх и одним махом перепрыгнул через изгородь, я и охнуть не успела, а он уже умчался прочь, будто по воздуху улетел. Я на него глядела, но ничего рассмотреть не успела, кроме того, что он серый, лохматый и на голове у него будто рог. Я онемела сначала и с места сдвинуться не могла.

– А глаза у него большие? – спросил Колька тихим голосом.

– Он ко мне спиной повернут был. Я его глаз и не видела.

Васька тоже съежился, втянул голову в плечи и настороженно прислушивался к словам Нади. Он беззвучно шевелил губами, невольно нашептывая что-то самому себе.

– Черти из-за войны появились, – сказал Колька, – раньше их не было в наших краях. Черти подлавливают момент, чтобы человека в какое-нибудь лиходейство втянуть, так мне бабуля рассказывала. Черт хитростью человека одурманивает, в свое логово в лесу заманивает и там к черному делу склоняет.

– Чего он на нашем-то огороде объявился? – недоуменно пробубнил Васька. – Мы с чертями не знаемся.

После небольшой паузы, во время которой все молчали, Васька опять удивленно и обиженно высказался:

– Зачем он на наш огород приходил? Чего ему надо-то?

– А он это не объясняет, попробуй сам догадайся, – ответил Колька.

– Выдумки это, – тихо и спокойно сказал Ваня, – нет никаких чертей, и раньше не было.

– Как же нет, если их люди видят, – возразил Колька.

– Им только кажется, что они их видят, на самом деле они что-то другое видят. Галлюцинации это называется, – пояснил Ваня уверенно, – я в книге об этом читал, а книгу профессор написал, он ученый и знает, что пишет.