Александр Волков - Панджшерский узник

– Товарищ подполковник, рядовой Азизов по вашему приказанию прибыл.

– Вольно! – усмехнулся офицер и показал авторучкой на стул: – Сидай, пулеметчик! Тоби не жарко? Привычный? А мне продыхнуть нечем! Плавлюсь в вашем климате…

Напоминание о пулеметчиках резануло слух, но Саид пропустил это слово мимо ушей. Еще не хватало выслушивать насмешки от всех вокруг. Так еще и прилепится прозвище «пулеметчик». С наслаждением стащив панаму с потной бритой головы, он сел на предложенный стул.

– Значит, с отличием окончил учебный центр! – разглядывая солдата и шелестя бумажками, заговорил подполковник неторопливо. – Значит, говоришь, хороший стрелок? И с пулеметом обращаться умеешь? А скажи-ка, дружок, как на духу, какие языки ты знаешь?

– У меня мама окончила педагогический институт в Душанбе и преподавала на кафедре таджикского языка и литературы. Я знаю узбекский, дари, фарси и пушту. И сам я учился в Политехе – после первого курса призвали.

– Ты гляди, какой у нас солдат образованный пошел, – засмеялся подполковник.

– А я вам говорил! – улыбнулся прапорщик.

– Ну, если правильно называть, по-научному, то это таджикский фарси. А там, где большая плотность проживания узбеков или…

– Стоп! – подняв широкую ладонь, остановил Саида подполковник. – Про Таджикистан не надо. Мы в Афганистане, поговорим про него и про афганские языки. Знаешь, на каких языках разговаривает местное население?

– Ну, если опять говорить научным языком… – Саид перестал волноваться, почувствовав себя в привычной среде, говоря на знакомые темы. – Если по-научному, то Афганистан, насколько я знаю, страна многонациональная и с большим количеством языков и наречий. Весь этот регион, вместе с нашими республиками Средней Азии, формировался много тысяч лет, языковые различия очень маленькие. Здесь есть два официальных языка: пушту и таджикский дари, язык местных таджиков. Его еще называют фарси-кабули. Он не особенно отличается от таджикского фарси. А еще есть языки автохтонные, языки региональные, языки меньшинств. Есть даже афганский жестовый язык. А вообще практически все население в Афганистане понимает таджикский и персидский. Или новоперсидский фарси…

– Лингвист! – кивнул на Азизова подполковник, хитро улыбаясь.

– А я вам говорил, – подмигнул подполковнику таджик-прапорщик. – Парень знает и свободно изъясняется на дари и пушту!

Саид пожал плечами. Для него в этом не было ничего необычного. И почему эти двое так уперлись в языковые вопросы? Заниматься закупками продовольствия у местных? А может, пленных допрашивать надо?

– У мамы много знакомых и друзей, – заговорил он. – Часто приезжали родственники из-за границы. Я вырос с их детьми и с детства научился общаться.

– Вот что, Азизов. – Подполковник вдруг стал серьезным. – Вижу, парень ты грамотный, современный. И боевой! Я хочу взять тебя к себе. Я – военный советник, подполковник Кравченко Сергей Иванович. Это мой помощник, прапорщик Рахманкулов. Помощник, переводчик, а заодно и начальник охраны в гарнизоне в Пишгоре. Нас мало, всего восемь человек, из них шестеро солдат. Трое должны уволиться в запас, и им нужна смена.

– Я согласен, – сглотнув, кивнул Саид. – Я – готов!

– А твоего согласия, дружок, никто не спрашивает, – расхохотался Кравченко. – Это армия, здесь приказы выполняют. Но раз согласен, то хорошо. Значит, не против твоей воли. Теперь скажи насчет своего земляка, Таджибеева.

– Он был моим «вторым номером» в бою, – поспешно заговорил Саид. – И я хочу служить с ним вместе…

– Ладно, ладно, – махнул рукой подполковник и посмотрел на прапорщика: – Ты как, Рустам?

– Вроде бы нормальный парень. Да и сдружились они, в бою вместе побывали. Я бы взял обоих. Позвать его?

Таджибеев, когда узнал, куда их берут служить, чуть не подпрыгнул от радости прямо в кабинете. Но надо отдать ему должное, сдержался и только смотрел на Кравченко и прапорщика-переводчика блестящими от восторга глазами. На вопросы, которые ему задавал подполковник, Сархат отвечал бойко, с какой-то даже лихостью, хотя и с сильным акцентом.

– Ну и хорошо, – закончил свои вопросы советник. Но тут в дверь постучали, она приоткрылась, и в проеме появилась голова помощника дежурного по части.

– Разрешите? Там прибыл рядовой Рахимов, которого вы вызывали.

– Ну, вот и третий претендент, – кивнул Кравченко. – Заводи его.

Саид напрягся, а по спине у него пробежал холодок от волнения и ревности. Эту фамилию называл отец, когда говорил о женихе Лайло. Но что такое фамилия! Рахимовых в Таджикистане – как Ивановых, Петровых и Сергеевых у русских. Дверь распахнулась, и в кабинет вошел высокий худощавый солдат с густыми, сросшимися над переносицей бровями.

– Здравия желаю! – низким голосом проговорил он, вскинув руку к панаме. – Рядовой Рахимов по вашему приказанию прибыл!

– Ну, здравствуй, Рахимов. – Кравченко осмотрел солдата с ног до головы. – Как зовут, откуда родом?

– Шавкат Рахимов. Я из Таджикистана, из горного кишлака, Пичандар называется.

Саид прикусил губу, в груди защемило от ревности и глупой боли. Надо же, встретились. Да еще и служить вместе. Каждый день видеть его рожу и думать о том, что он станет мужем Лайло. Саиду захотелось закрыть глаза, зажмуриться сильно-сильно, до ломоты в глазных яблоках. А потом открыть глаза и увидеть совсем другую картину. Цветущие склоны гор в окрестности кишлака Пичандар, бегущую по тропе Лайло с подругами, ее черные косы. Но он знал, что ничего не изменится. Да и должно ли измениться? И в чем виноват этот парень, когда его родители и родители девушки решили все без согласия детей? Он-то не виноват, так за что его ненавидеть?

Мысли одолевали, метались в голове Азизова. Он почти не разбирал вопросов подполковника и ответов Рахимова. Что-то говорили о силе, о том, что Рахимов хорошо стреляет, что его еще дед научил метко стрелять. А потом новичок повернулся к двум другим солдатам, и Саид услышал голос подполковника:

– Ну, знакомься со своими новыми сослуживцами. Сегодня вы в последний раз до самой замены ходите в советской форме. Да и мы с Рустамом только на базе ходим в нашей форме. Сейчас топаете на склад – прапорщик вас переоденет в полевую форму афганской армии, получите сухой паек, оружие. Завтра с утра пораньше выезжаем в Пишгор…

Двое из восьми «Черных аистов» – моджахедов из афганского отборного спецназа – спустились с гребня хребта. «Аисты» сопровождали в этом опасном разведрейде майора пакистанской разведки Наджраба в Панджшер. Опустившись среди камней на корточки, они внимательно вглядывались в окрестности.

– Чисто, – кивнул «аист». – Сегодня днем движения на тропе не было. А на перевале движение шурави и сарбосов как обычно.