Сергей Сержпинский - Дворяне 2

Ему надо было тоже ехать в Ярославль на совещание. В коляске имелось четыре места, и комиссар взял ещё для охраны солдата с винтовкой. Лошадь у Александра Семёновича была не молодая, бежала тихо. Посередине пути до Ярославля пришлось сделать остановку для отдыха, поэтому в посёлок Тверицы, расположенный на левом берегу Волги, приехали часов в семь вечера и стали ждать паром. Очередь скопилась очень большая, зараз всех на паром не пустят. Комиссар предложил переночевать здесь в посёлке у его знакомых. Всё равно учреждения в Ярославле уже не работают. Так и поступили, а рано утром, как только начал работать паром переплыли на нём Волгу вместе с лошадью и коляской. Сергей и Александр Семёнович ещё не видели разрушенного города. Развалины и трубы печей, торчавшие вместо сгоревших домов, производили угнетающее впечатление. Без комиссара им бы не удалось найти адрес штаба Губчека. В большинстве кирпичных зданий стёкла в окнах были выбиты, у многих не было крыш. В некоторых местах приходилось слезать с коляски, и помогать лошади, преодолевать преграды, где под ногами хрустели стёкла. Кругом в городе было безлюдно. Посреди улицы валялись осколки кирпичей, столбы электролинии и обрывки проводов.

Штаб Губчека располагался за мостом реки Которосль в кирпичном здании. Комиссар слез с коляски возле штаба и, оставив попутчиков, пошёл в другое соседнее здание. Алексея Талова удалось найти быстро, он только, что пришёл на работу. Сергей узнал его в коридоре штаба, кратко рассказал суть дела, и Александр Семёнович показал письмо от крестьян.

Алексей стоял несколько минут в раздумье, а потом пригласил гостей в кабинет, где он работал. Там уже сидел за столом один сотрудник, следом за Алексеем пришли ещё несколько человек. Все они были одеты в кожаные чёрные курточки. Алексей посоветовался с ними, и товарищи сказали, что надо обратиться в Губревком, только там могут спасти невинно осуждённого человека. Губревком находился в другом здании, рядом с казармами первого Советского полка. Это было не далеко, и туда пошли пешком вместе с Алексеем Таловым, он был начальником отдела, а не рядовым чекистом. Сначала он зашёл в один кабинет, потом в другой, везде ему отказывали в решении этого вопроса. Конечная инстанция была – это председатель Губревкома Ленцман Ян Давидович. Из его кабинета Алексей выскочил, как ошпаренный, потому что Ленцман накричал на него и отказался даже выслушать. Пришлось идти к комиссару Ярославского военного округа, по фамилии Геккер. Он в Ярославле являлся реальной властью. Геккер велел зайти всем троим к нему в кабинет. У Сергея и Александра Семёновича дрожали коленки от страха. Инстинкт самосохранения подсказывал им, что этот человек может всё и даже приказать их расстрелять.

Талов старался быть спокойным, но чувствовалось, что он тоже волнуется. Волнение усиливалось от того, что возле кабинета стояли навытяжку два солдата с винтовками, а за столом сидели ещё два офицера с официальными выражениями на лицах. У Талова и Верещагина они отобрали оружие и у всех проверили документы.

– Заходите, – вежливо указал на дверь кабинета один из военных.

Когда зашли в кабинет, то Сергей сразу узнал того красного командира, который командовал расстрелом офицеров на станции Филино. Талов был с ним хорошо знаком, и они поздоровались за руку. Алексей кратко изложил суть дела. Геккер даже не стал читать письмо, а с мрачным видом смотрел на Сергея и Александра Семёновича.

– Вы кто будете этому Верещагину? – спросил он.

Александр Семёнович с заметным волнением объяснил, что он старший сын Верещагина, а Сергея Талов представил, как участника подавления мятежа.

– Почему вы хлопочите за Верещагина? – спросил Сергея Геккер.

– Просто он хороший человек, – совсем растерявшись, сказал Сергей.

На мрачном лице комиссара мелькнула улыбка.

– Ладно, я сейчас напишу приказ об освобождении Верещагина, – сказал он, и, уточнив имя и отчество, от руки быстро написал документ, заверив его печатью, лежащей тут же на столе. Отдавая документ Александру Семёновичу, он как бы оправдываясь, пояснил:

– Без жёстких мер в стране быстро не навести порядок, конечно, иногда страдают и невинные люди. Как говорится: «Лес рубят – щепки летят». Затем он приказал Талову:

– Алексей, сходи вместе с ними в тюрьму, иначе они могут не успеть.

От Штаба до тюрьмы было не далеко, тридцать минут ходьбы, а на лошади доехали в два раза быстрее. Ехали мимо маленьких деревянных домов рабочей окраины. В этом месте боёв не было, и дома все сохранились. Возле тюрьмы стоял отряд красноармейцев, словно кого-то ждали. Талов с важным видом подал охране свои документы и всех троих пропустили внутрь тюрьмы. На первом этаже находился кабинет начальника тюрьмы, он встретил посетителей вполне дружелюбно, весь раскрасневшийся и явно был под градусом. Талову и его спутникам, он по-дружески предложил выпить хорошей «Смирновской» водки. Все отказались и сказали, что надо освободить невиновного человека. Талов подал ему приказ от комиссара Ярославского военного округа. Начальник тюрьмы вынул из шкафа пачку бумаг, на которых были списки прибывших заключённых. Но тут возникла проблема. Начальник тюрьмы не смог найти в списках фамилию Верещагина, а значит, и узнать в какой камере он находится. Списки были составлены небрежно, с ошибками. Учёт расстрелянных узников не вёлся. Талов спросил у него, в какой камере должны сейчас расстреливать заключённых и предложил сначала, на всякий случай, там проверить.

Таким образом, пришли как раз к той камере, где был Семён Александрович. Расстрельная команда уже стояла в коридоре. Талов велел надзирателю открыть в камеру дверь, и оказалось, что там арестованные все лежали: большинство на полу, а четверо на нарах.

– Ищите своего отца, – сказал Талов Александру Семёновичу.

Люди в камере не пытались даже встать, только зашевелились и застонали. Кто-то стал просить воды. Семён Александрович лежал ближе к двери и не шевелился. Сын Александр его сразу узнал и стал щупать пульс. Поняв, что отец жив, попросил Сергея помочь вынести отца из камеры. Когда тащили, у Сергея заболела грыжа, и он сказал об этом Талову, который знал о болезни Сергея. Пришлось Алексею самому помогать. Увидев это, командир расстрельной команды велел двум солдатам взять носилки и вынести больного из тюрьмы. Носилки были пропитаны, свежей кровью, видимо на них выносили убитых. В коридоре тоже виднелись следы крови, как на полу, так и на стене. Сергей заметил, что солдаты были изрядно выпивши. Конечно, убивать людей на трезвую голову нелегко. Он это понимал, сам был трезвый и воспринимал всё близко к сердцу. К его глазам подступали слёзы, и он едва сдерживался, чтобы не зарыдать.

Читать дальше