Александр Тумаха - Наш десантный батальон.

Третьи сутки пошли.

Новогодняя ночь. Мы, "изгои". Справа, слева - шум, крики, стрельба, ракеты. Небо все в огнях, опять стрельба, счастливые лица в отблесках пламени… не настрелялись. Бой курантов… по Кабулу, по Ташкенту, по Москве… Все надеемся на лучшее, но живем настоящим.

Кому мы на хрен здесь, в этой грязи, нужны?

Кому я нужен? - только родителям.

Вши табунами, воды нет, туалет "обозначен флажками"… В углу боец стонет. Кто-то у колючки выпрашивает лепешки у бачат.

Где же "НАШИ" командирские правила? - три "П" для подчиненных:

- пожрать,

- поспать,

- посрать…

За "бортом", днем "+", ночью "-".

Спим, не раздеваясь, в шинелях, с шапками на головах, в сапогах.

Глаза только закроешь - холод пробирает до косточек. К "буржуйке".

Ладони согреешь и назад на койку, освобождая место очередному кандидату на обогрев…

Пятый день пошел.

В скотов превращаемся на шестьдесят четвертом году Советской власти.

Кому-то совсем плохо, на соседней койке…

- Дежурный! Носилки!!!

Загрузили солдатика, унесли. Куда - неизвестно.

Эх, была - не была…

Достаю гранату, "шкандыбаю", если так можно назвать мою походку, в палатку дежурного.

Стол. Керосинка. "ТАшка" на столе, топчаны, тепло, жар из печки.

Два "тела" рядом, слюни по бушлатам, рожи сытые и наглые… Сидит прапор, "сучара", из котелка тушенку "хомячит".

- Слышь, урод, если через полчаса я не переговорю с начальником этого блядства… Звони. Я подожду. Все звонки оплачиваю. На тебе плату - кольцо от гранаты.

И бросаю на столик колечко с усиками. Через минут двадцать, с перегаром за полкилометра, заползает капитан. Разговор у нас нервный такой получился, в основном на "ВЫ": Я тебя ВЫе…, ВЫброшу, ВЫ… и так далее. Но результат уже к утру почувствовали. Посуда появилась, дрова поднесли, "тело" из наряда истопником у нас заработало… Пока я его не раздел до голого торса, в палатке ночью холодно было.

А вот уже и третье января. Вечер. ГАЗ-66 возле шлагбаума, поддерживая друг друга под руки, кого на носилках… Я на одной ноге допрыгал.

Человек двадцать пять. Загружаемся. Я старшему машины, тот же прапор был, гранаты всучил, на память.

- Не держи зла, браток.

Кто помнит эту рокадную дорогу вдоль наших частей, пусть вздрогнет. Все ухабы и тряски были "наши".

Конец взлетки… Сначала загружают "цинки", потом борта эти

"Тюльпанами" звать стали. Мы - на лавках, справа-слева.

Пошли по "кольцу": все наши морги и госпиталя - Баграм, Кандагар,

Герат, Кундуз… везде раненные, больные, "двухсотые"…

Опять взлет, но уже в Союз, два часа лету, ко мне обращается капитан - начальник службы РАВ 66 бригады (джелалабадской, помню - комбриг Оздоев):

- У тебя что-нибудь запрещенное есть?

- Нет, только кассета с песнями нашими и фотки. Да еще апельсин афганский, контрабандный.

- На, иконки и крестики. Под погоны спрячь.

Посадка. Ташкент. Дождь льет. Госпиталь не принимает, забит до отказа.

Дальше куда?

В Самарканд.

Таможня вдоль рядов прошла. Посадочные листы собрала. Опять взлет. Час в воздухе. Посадка: Самарканд. "Таблетки" одна за другой.

Всех забрали. "Двухсотые" - в последний рейс по Союзу…

Приемное отделение. Сортировка. Вот и до меня очередь дошла:

- Куда его?

- В хирургию…

- Я не возьму - он желтушник.

- В инфекцию…

- Не возьму - у него, глядите, нога какая…

А теперь, кто стоит, сядьте:

- В кожно-венерологическое… Возьмите костыль и в восьмое отделение. Санитар - проведите.

На газонах палатки. Госпиталь на двести коек рассчитан, а наших ребят уже за тысячу перевалило. Четыре часа утра, в отделение не пускают. Мы же "бомжи". От нас псиной за полкилометра несет: небритые, немытые. Сразу к ДДАшкам шквариться и париться со всеми шмотками. Вода - минуту холодная, минуту - кипяток. Помылись.

Переоделись. К завтраку поспели. Питание ничего. Доппитание афганское по полной, аж непривычно…

Начальник госпиталя и начальник одного из отделений за неделю до нашего приезда под следствие "попали", потом срок получили - 8 и 7 лет, за подделку продовольственных документов на "афганцев", да еще за оплату любой медицинской услуги: капельница - 3 рубля, укол - 5 рублей, и т.д. Вот они, зачатки "узбекского дела"!

Отделение на восемь коек. В проходах бойцы, справа-слева, капельницы. В палате два яруса для офицеров. Я, естественно, на втором, хоть нога как бревно. Рядом капитан из Джелалабада. Внизу - майор из Кандагара. Каждое утро его через окно затаскивали - "в стельку"… В один из дней уже и не проснулся, цироз… допился…

Чеки у всех были.

В кладовой тоже два больных:

- Откуда, ребята???

- Из училища…, из учебки.

- А что болит?

- Да так, насморк "гусарский".

Ба. Вспомнил. Тут же училище автомобильное, с учебкой прапорщиков. Совсем с этим Афганом забыл, что и "обычные" люди болеть "умеют".

Через девятнадцать дней мумие мне помогло, и печенке и ноге - я уже на выписке. Медкомиссия:

- Куда на реабилитацию, домой или в "Ферюзу", под Ашхабад?

- Конечно, домой!

- Ну, нихрена себе!!! - Первые слова отца при встрече в аэропорту.

Я его понимаю. Вся жизнь военная в штабах, сына отправлял, как порядочного: "с иголочки". А тут перед ним "чудо в перьях" - солдатские ботинки, в шинели лейтенантской до пят, подпоясанной портупеей, да в панаме, с полевой сумкой через плечо… Патруль из трехсотого "ВДВшного" полчка все не решался ко мне подойти. Такие

"экспонаты", наверное, не впервой в городе объявлялись. Ну да все это мелочи - самое главное живой.

Пока.

Дмитрий:

_ТРЕТИЙ ДШБ С ППД В КАЛАСАБИРЕ (БАРАКИБАРАК)._

Сороковая армия, за редким исключением, жила в палаточных городках. Одним из таких исключений был третий батальон 56

Десантно-Штурмовой Бригады. Он действовал отдельно и отдельно располагался на полпути из Кабула в Гардез, в бывшей миссии англиканской церкви, по соседству с кишлаком Суфла.

Вся территория была обнесена забором из того же материала, что и построенные внутри с полдюжины зданий (видимо из глинобитного кирпича с добавлением цемента). Дома в один этаж, два больших отданы под казармы личного состава. В тылу казармы седьмой роты и взвода

АГС находились столовая, продовольственный склад и пекарня. Отдельно располагались артиллеристы, санвзвод и хозвзвод - все в одном здании напротив входа в столовую. Штаб с жильем для комсостава батальона также находился в отдельном доме у западной стены. Напротив него - караулка с гауптвахтой. Далее: строение, используемое в различных целях, но официально числившееся как баня; большой туалет рядом со складом ГСМ; ворота; вдоль дороги, за которой текла река Логар, техпарк с техникой батальона, с многочисленными каптерками подразделений; в середине ограждающего его забора - КПП. Если смотреть от него влево, то взгляд упирался в задник обязательной трибуны с флагштоком, перед которой лежал щебенчатый плац. Примерно в полукилометре на юг, в сторону Гардеза, на сопке, господствовавшей над обширной долиной, был установлен пост, прозванный "Ласточкиным