Павел Кочегин - В небе полярных зорь

— Товарищ комиссар! — крикнул Хмара и, бросившись к Комлеву, стиснул его в своих объятиях. По их загрубевшим щекам текли слезы.

— Как вы узнали про нас? — улучив минуту, спросил Комлев Хмару и, кинув взгляд в сторону, сразу все понял. Прислонившись к скале, наблюдая за происходившим, стоял, широко улыбаясь, Оскар Мунсен.

— Ты? Ну и спасибо же тебе дружище! — воскликнул Комлев, крепко пожимая руку норвежца. — Но какими судьбами оказался ты в отряде?

...Таня поднялась под навес скалы вместе с командиром роты. Она пристально вглядывалась в лица бойцов Комлевского отряда, но среди них не было самого дорогого, близкого человека. «Нет, видимо, не суждено мне больше его увидеть», — с болью в сердце подумала она, и тут взгляд упал на лежащего вниз лицом мужчину. Таня подошла и опустилась на колени. Осторожно подняла голову, и страшный крик пронесся под сводами скалы.

— Бозор, Боренька! — в отчаянии звала девушка. — Родной мой, открой глаза...

Стараясь привести любимого в сознание, девушка то осыпала его поцелуями, то прижимала голову к своей груди.

К Тане подошли Комлев и Хмара. Они опустились на колени рядом, сняли шапки.

— Прости меня, Таня, не уберег я для тебя Бозора, — заговорил Комлев. — А как он стремился к тебе.

Голос Комлева сорвался.

— Боря! Дорогой друг! Вот как нам пришлось встретиться! — прошептал Хмара, не пытаясь унять катившиеся слезы. Он прижался к груди Бозора, и ему послышалось, что тот вздохнул.

— Жив он! — крикнул Виктор.

— Что, что ты сказал? — переспросила Таня, не веря тому, что произнес командир роты. Она поднесла трясущимися руками к носу Бозора флакончик с нашатырным спиртом, смочила снегом лицо, стала растирать спиртом его грудь. Бозор приоткрыл глаза. Взгляд был туманным, блуждающим. Таня заплакала, но это были светлые слезы радости, надежды, счастья.

Когда первое радостное возбуждение от встречи несколько улеглось, выяснилось, что радист успел сообщить куда следует координаты «случайно обнаруженной разведкой колонны пленных» и за ними с минуты на минуту должны прибыть транспортные самолеты. Хмара отправил отделение красноармейцев к близ лежащему озеру, чтобы они кострами обозначили место приземления. В ожидании самолетов люди окружили Оскара, наперебой забрасывали вопросами, а он, усевшись на камень и попыхивая трубкой, рассказывал, мешая русские слова с норвежскими.

— Мы говорили, Кузьмиш, будем путать наци, уводить их в другая сторона.

— Ну да, вы обещали отвлечь их от нас, — подтвердил Комлев.

— Хитрый гестапо. Мало шел наш след. Много стал ходить так, — Оскар поставил на снег точку, должную обозначить барак номер семь, и стал вокруг нее чертить спираль. — Бегал много егерь, искал вас. Плохо, думам. Догонит наци — пуф, пуф.

Все слушали, не перебивая, только Комлев изредка подсказывал Оскару нужные русские слова. Перед беглецами вырисовывалась яркая картина нового подвига норвежских друзей.

Освободив узников из концлагеря и отправив их в трудный поход, большинство партизан ушли в горы. Оскар остался в городке для связи. Он узнал, что Малыш к своим не пробился и раненый скрывается у норвежцев.

Пошел к Петеру Лихтсену, рассказал, что случилось с связным из штаба фронта.

— Чем же мы теперь им поможем? — озаботился Лихтсен.

— Надо, чтобы навстречу отряду вышли их части.

— А как это сделать?

— Сообщить им, что идут свои, маршрут движения. Оскар изложил свой план.

— Они пошли в обход. Я же напрямик, через линию фронта, и за три-четыре дня буду у красных. К этому времени пленные должны быть вот в этом районе, — Оскар сделал отметку на карте.

— Очень хорошо, — согласился Лихтсен. — Только одному идти нельзя. Надо иметь попутчика.

— Найдем.

— Кого?

— Ранди.

— Ну, желаю удачи.

Весь следующий день Оскар вертелся на глазах у немцев, готовил рыболовные снасти, лодку, продовольствие. А под вечер зашел в гестапо и взял разрешение на выход в море, на промысел. Ночью же спрятал лодку, и они с Ранди двинулись на лыжах к фронту. Кругом было неспокойно. Немцы прочесывали лес, рыскали по лощинам с ищейками.

Оскар и Ранди благополучно прошмыгнули под носом карателей севернее завода и углубились в горы. Преодолев подъем, они оказались на господствующей сопке и, выбрав место в затишье, остановились на отдых. Не успели развязать рюкзаки, как услышали лай собак. Сомнений не было: каратели шли по их следу.

Быстро забросив за плечи рюкзаки, двинулись дальше. Вдруг Оскар запнулся и упал. Крепление лыжи зацепилось за камень и сломалось. А лай все ближе.

— Беги! — подавая Оскару свои лыжи, крикнула Ранди.

— А ты?

— Беги, тебе говорят! Иначе ни ты, ни я не дойдем. Оскар взял лыжи. Два дня пробирался к фронту, а на третий чуть не наткнулся на неизвестный отряд. Это было в лесу.

С каждым шагом лес становился все реже, а сосны все толще. Прежде чем выйти из него, Оскар остановился, прислушался. Тишина. Еще минуту подождал. Пора в путь. Оттолкнулся палками, лыжи заскользили по снегу и — стоп! Что это? Ослышался? Почудилось? Нет, не может быть! Оскар присел около дерева, притаился. Голоса. Внизу люди. Но кто? Оскар тихо, от дерева к дереву стал спускаться под уклон. Между сосен увидел движущиеся фигуры в белых халатах. Разговаривали вполголоса, так что он ничего не мог понять.

Люди двигались гуськом поперек склона, в сторону, откуда шел Оскар. Он выждал, пока они скрылись, и направился к месту их стоянки. Но кроме притоптанного снега ничего не увидел. Так бы и осталось для него неизвестным, кого повстречал он вблизи линии фронта, если бы не услышал скрежещущий звук, когда, оттолкнувшись палками, хотел двигаться дальше. Быстро разгреб снег и увидел консервную банку. По этикетке определил, что она изготовлена в России.

— Русоиск солдаты! — обрадовался Оскар и бросился догонять лыжников.

Тут норвежца перебил Виктор Хмара и досказал, как они встретились.

— Ранди-то где, что с ней?

Оскар растерянно посмотрел на лыжи, лежащие рядом с ним. Наступила неловкая тишина. Каждый думал в эти минуту о том, что могло случиться с Ранди: на свободе она или в лапах гестаповцев? Но что мог сказать им Оскар?

Разговор прервало сообщение, что самолеты на подходе. И действительно, вскоре послышался гул моторов. Транспортные самолеты проплыли над головами и пошли на посадку. Было уже темно, и яркими звездами горели бортовые огни.

Все спустились к озеру. Трогательным было расставание друзей. Встретятся ли еще?

— Витя, позаботься... — обратившись к оставшемуся со своими людьми Хмаре, заговорил Комлев.

— Сделаем все. Похороним с воинскими почестями, — не дав договорить, ответил он. — А после войны здесь воздвигнут памятник.