Гусейн Аббасзаде - Генерал

— Так что с вами?

— Не знаю, доктор, так схватило живот, что порой вздохнуть не могу.

— Я не доктор, я медсестра.

— У меня от боли в глазах двоится, извините, пожалуйста, но помощь какую-нибудь можете оказать? Я думал, мятные капли помогут или таблетки какие-нибудь.

— Подождите, сейчас принесу.

— Что хотите делайте, только помогите… И как некстати она напала… Тарников опять скривил лицо, словно роженица, схватился за живот, сел.

— Поносит вас?

— Нет, не поносит, что вы! Но колет. Может, в дороге меня растрясло, или простуда… Или съел чего-нибудь не то… Уф-ф-ф…

Медсестра поспешила за лекарством. Тарников, довольный первым успехом сыгранной роли, глядел ей вслед, думал, как быть дальше.

Медсестра вернулась озабоченная. Налила в стакан воды, чего-то накапала.

— Пейте. Не горькое, только холодить будет.

Тарников выпил, вздохнул.

— Скоро боль прекратится.

— А она уже, кажется, проходит. — Тарников понемногу, словно пробуя, выпрямился, встал, оценивающим взглядом посмотрел на девушку. Она почувствовала это, смутилась. Потом спросила:

— Вы из какой части? Артиллерист?

— Нет, наша часть стоит на передовой. Мы тут технику получаем. Я танкист.

— Танкист?

— А что? Вы так спрашиваете, будто у вас среди танкистов есть родственник, муж или брат?

— Есть человек. Он мне ближе отца и матери.

— Так, понятно, — Тарников крякнул. — А как его фамилия, если не секрет? Может, я его знаю?

— Как раз хотела спросить о нем. Волков его фамилия. Кузьма Волков.

— Кузьма? Кузьма Евграфович?

— Да, — загорелась девушка. — Но откуда вы знаете, что Евграфович?

— Откуда знаю? — растерялся Тарников. — Вы удивляетесь, что я знаю отчество своего лучшего друга?

— Кузьма — ваш друг? Да вы сядьте, сядьте, скажите, где он, могу ли я увидеть его?

Хотя девушка и не назвала своего имени, Тарников понял, что это и есть невеста Кузьмы, и сейчас она начнет выспрашивать о нем. Сказать правду, огорошить ее страшным известием он не решился. Надо сделать вид, что все хорошо, Кузьма жив… Надо, чтобы Люда ничего не заподозрила.

— Как хорошо, что я сюда забежал! Иначе вы не узнали бы, где служит ваш друг.

— Это верно.

— Чтобы вы убедились, что я его знаю, скажу, как вас звать…

Медсестра засмеялась.

— Скажите.

— Люда.

— Верно. Что, Кузьма рассказывал вам обо мне?

— Чуть ли не каждый день.

— Он не приехал с вами сюда? Нет? А не может ли он отпроситься у командира хоть на часок?

— Не знаю…

И Тарников снова скрючился, как будто боль вернулась к нему.

— Полежите, пройдет.

И девушка помогла Тарникову лечь.

— Сейчас придет врач, посмотрит. Вдруг у вас аппендицит…

Тарников испугался. Если события будут развиваться таким образом, тут уморят вниманием, во всяком случае не скоро выпустят.

— Аппендицита у меня нет, его еще в детстве вырезали. Это колики, самые обыкновенные колики. Думаю, от пищи. Переел. Спасибо вам, я пойду, постепенно и боль пройдет. Простите, меня ждут.

— Разве не можете подождать хоть немножко?

— Не дай бог, опоздаю, ощиплют меня, как цыпленка. До свидания! Я все скажу…

— Подождите, я хочу передать с вами маленькое письмецо Кузьме. Не затруднит вас?

— Что вы! Пишите, я подожду. Да не спешите: минута — туда, минута сюда, за нее не повесят…

— Видите, как я быстро. В конверт не кладу. У меня нет тайн ни от Кузьмы, ни от его друзей… Привет ему передайте.

— Обязательно.

Тарников положил письмо в карман и вышел, старясь не глядеть Люде в лицо.

Так, неожиданно для себя, Тарников вышел на Люду, о которой мечтал и которую искал его друг. Все игривые намерения Илюши отлетели прочь; занятый опробованием машин, он думал весь день о судьбе своего друга и о судьбе Люды; не знал, как быть с ее письмом, мучился тем, что не открыл ей правды, и в конце концов решил пойти к комиссару полка — он посоветует, что делать.

К Филатову шли в трудных случаях, и, как правило, вдвоем с командиром полка, или сам он всегда находил решение.

Филатов уже довольно долго служил в полку. Когда ему предложили должность в танковом полку, он попросил члена Военного совета направить его в стрелковую часть, где все ему близко и знакомо — специфики танковых частей он не знал.

— Ничего, ничего, послужи и в танковом полку, — сказал член Военного совета.

Но Филатов неохотно принял это назначение.

Прибыв в полк Ази Асланова, он неожиданно обнаружил, что люди в нем хорошие, спокойные, доброжелательные, и решил, раз уж так пришлось, войти в курс всего, чем танкисты заняты. Взял у Пронина наставления, руководства и инструкции по танковому делу, по тактике танковых войск. Неизменно участвовал на занятиях по боевой подготовке, а вскоре водил танк и стрелял из танковых пушек.

Удивляясь и радуясь его рвению, Ази Асланов как-то сказал шутя:

— Михаил Александрович, никак задумал отнять у нас кусок хлеба?

— Наоборот, хочу честно отрабатывать свой кусок хлеба.

— Ну, ты же изучаешь все, чем заняты строевые командиры.

— Так я же обязан все это знать, или, по крайней мере, разбираться в элементарных вопросах.

— Верно, — согласился Асланов.

Постепенно авторитет Филатова рос. И вовсе не случайно Тарников по возвращении пошел к нему, передал письмо Людмилы. Сержант мог написать ей и сам, но решил, что Филатов как лицо официальное и как старший найдет, как лучше ответить.

Письмо Люды было, как все подобные письма, исполнено любви и тревоги.

«Кузьма, милый мой, я совершенно случайно встретила твоего сослуживца и узнала о тебе. Оказывается, мы рядом, а ведь могли разминуться. Писем от тебя ждала-ждала… Думаю, надоело ему писать, или некогда, или разлюбил… Если нет, если любишь, то отпросись у своего командира хотя бы на часок, повидаться, поговорить. Мне так много надо сказать тебе! Буду ждать тебя со дня на день, а если хочешь, сама напишу командиру твоей части, чтобы отпустил тебя… Или лучше сама отпрошусь и приеду. Целую тебя, милый мой. Жду. Твоя Люда».

Комиссар долго сидел, вздыхал над письмом девушки.

«Дорогая Люда, ты ждешь своего любимого и, конечно, не ждешь письма от комиссара полка, — писал ей Филатов. — Сержант Тарников рассказал мне о вашей встрече, но он не решился сказать вам горькую правду — это приходится делать мне. Знаю, как будет вам больно читать эти строки, но рано-поздно должны вы узнать, что ваш друг Кузьма Евграфович Волков пал смертью героя в боях на Сталинградской земле. Вы сами человек военный, и хорошо понимаете, что войны без жертв не бывает. Кузьма погиб, но погиб славной смертью, и много врагов убрал с нашей дороги.

Будьте мужественны. Надеемся, смерть любимого человека не заставит вас опустить руки, склонить голову. Гордитесь, что вас любил такой человек. Боевые товарищи Кузьмы Волкова отомстят врагу за его смерть. Считайте нас своими товарищами и однополчанами, знайте, что вы нам как сестра, и мы всегда с вами!»