Митри Кибек - Герои без вести не пропадают

Между Барсуковым и Владимиром существовала давняя и прочная дружба, которая для многих оставалась загадкой, ибо как по возрасту и служебному положению, так и по происхождению и воспитанию люди они были совершенно разные. Сергей Васильевич родился и вырос в семье профессионального военного. Дед его вышел в отставку в чине кавалерийского ротмистра, отец дослужился до полковника, но в 1904 году погиб во время Ляоянского сражения. Сережа воспитывался в кадетском корпусе.

Владимир же родился в чувашской деревне, разбросавшей свои бревенчатые избушки с подслеповатыми окнами и соломенными крышами на левом берегу реки Свияги. Собственно говоря, эту деревню к тому времени уже нельзя было назвать чувашской, ибо еще в начале века она срослась со своими ближайшими соседями-с татарским аулом с одной стороны и с русским селом с другой. Правда, до революции все три общины жили самостоятельно: отдельно созывались сходки, общинным земельным фондом распоряжались строго по национальному признаку, соблюдали свои религиозные обряды, но дети играли вместе, ходили в одну общую школу и между собой разговаривали на всех трех языках. Поэтому для юного Володи и чувашский, и татарский, и русский языки были родными.

В 1921 году народы Поволжья испытали страшное бедствие — в результате небывалой засухи наступил голод.

Смерть косила людей сотнями и тысячами. Особенно трудно приходилось детям. Надо было сохранить молодое поколение, и по указанию Ленина детей начали вывозить из пострадавших районов в другие республики и области. Маленький Володя попал в один из московских детских домов, открытых специально для чувашских детей. Это его спасло от верной смерти. Когда он вернулся домой, отца и двух братьев уже не было в живых. Сестра тоже была в детском доме. «Если бы не Советская власть, — сказала мать, — и я бы давно протянула ноги. Весною выдали немножко муки, обеспечили семенами. Вот и выжила. Не забудь об этом. Когда вырастешь, отплати Советской власти добром…»

Володя не забыл. Еще в школьные годы он старался отблагодарить государство как только мог: собирал для аптеки лекарственные травы, заготовлял кору, в школьном саду сажал деревья, развешивал дуплянки для птиц, а когда вступил в комсомол, вместе со взрослыми стал строить новую, колхозную жизнь.

Правда, не всегда он занимался общественными делами. Как всякий здоровый ребенок, он увлекался и играми. Специальных спортивных сооружений тогда не было, и сельские ребята довольствовались самыми простыми и доступными видами спорта: игра в лапту, городки, бабки. Самой же интересной была игра в войну. В ней принимали участие даже девочки, выполняя роль медсестер. Играли во время большой перемены. Наступали группа на группу, класс на класс. «Ранеными» и «убитыми» считались те, кто падал на землю. Побеждала та «армия», в рядах которой к началу урока оставалось больше «живых» бойцов, и командиров. Учителя тоже принимали участие в этих играх. Они исполняли роль арбитров, следили, чтобы, как говорят чуваши, игра не превратилась в бой быков. Победа обычно доставалась той «армии», во главе которой стоял не только самый сильный и храбрый, но и умелый командир, способный сплотить вокруг себя товарищей, маневрировать силами, воодушевлять бойцов. Володя считался одним из таких лучших командиров. Впоследствии именно это обстоятельство и определило его судьбу.

— Скажи, Володя, правда, что ты собираешься поступать в землеустроительный техникум? — спросил директор, вручая Володе документ об окончании школы.

— Мама хочет, чтобы я выучился на межевика, — ответил Володя.

— А ты сам?

— Не знаю. Мне нравится работа учителя. Люблю возиться с ребятами.

— Учителя бывают разные. Одни занимаются с детьми, другие со взрослыми.

— В ликбезе?

— Не только там. В армии тоже. Для красноармейцев командир является таким же учителем, каким я был для тебя. Ты мог бы выучиться на командира.

— Что вы говорите! — с удивлением воскликнул Володя. — Разве на командира учатся?

— А как ты думаешь? — улыбнулся директор школы.

— Я думал, что их выбирают или назначают.

— В годы гражданской войны и выбирали и назначали, а теперь готовят в специальных военных школах. По моей рекомендации райвоенкомат может тебя послать учиться в танковую школу. Подумай, поговори с матерью, потом решим сообща.

Мать есть мать: ей не хотелось отпускать сына, но ради него она готова была на любые жертвы. И вот осенью Володя поступил на первый курс бронетанкового училища, а через четыре года ему присвоили звание лейтенанта. Как раз в это время усиленно развивалось техническое вооружение Красной Армии. В сухопутных войсках появились мотомехчасти и соединения, кавалерийским частям придавались бронетанковые подразделения. Для правильного взаимодействия различных родов войск нужно было подготовить новые кадры. С этой целью некоторых выпускников бронетанкового училища назначили преподавателями в пехотные и кавалерийские училища. Володя попал в кавалерийское, начальником, которого был комдив Барсуков.

— К сожалению, танки к нам еще не поступили. Обещают к началу следующего учебного года. Поэтому использовать вас по специальности пока не можем. Если не возражаете, временно могу предложить другую должность, сообщил начальник училища, просмотрев документы молодого лейтенанта.

— Какую?

— Мой адъютант уехал учиться. Думаю, при желании вы вполне могли бы справиться с его обязанностями.

Владимир растерялся. В училище его готовили к строевой службе в танковых подразделениях, штабная работа ему была неизвестна. Об адъютантах он знал только из прочитанных книг: там их обычно изображали ловкими малыми, умеющими угождать не только своим начальникам, но и их женам. За ним же, как он полагал, подобных талантов не наблюдалось.

— Боюсь я, — откровенно признался он, — справлюсь ли?

— Вот это уже напрасно. Не боги горшки обжигают. Я прочитал вашу автобиографию. Пишете вы грамотно, а для меня это главное. Остальное приложится потом… Ну как, принимаете мое предложение? — спросил комдив.

Володя не стал возражать…

В то время Барсуков писал воспоминания. В будущей книге он хотел рассказать о том, как из офицера царской армии стал красным командиром, воевал против белых, а теперь отдает свои силы и знания подготовке командирских кадров для Красной Армии. Надо признаться, почерк у него был ужасный, а работать на пишущей машинке он не умел. Поэтому грамотный помощник, способный привести в порядок рукописи, представлял для него особую ценность.

Работали они в неслужебное время. Сергей Васильевич ходил по комнате и диктовал, а Владимир записывал. После правки рукопись перепечатывалась на машинке. Так продолжалось почти целый год. За это время начальник и подчиненный хорошо узнали, полюбили друг друга. Скромный и трудолюбивый лейтенант понравился не только своему начальнику, но и его супруге Анастасии Варламовне, работавшей тогда в гарнизонном госпитале зубным врачом, а их сын, шестилетний Коля, просто души в нем не чаял.