Алексей Авдеев - Там помнят о нас

Ночь темная. Под ногами грязь, из которой еле вытаскивали ноги. Когда подползли к насыпи, затаились на несколько минут, чтобы осмотреться, передохнуть. Вокруг было неожиданно тихо. Поднялись на полотно. И тут никого!.. Внимательно огляделись. Приступили к работе.

— Отставить! — неожиданно приказал Мокропуло, следивший за окружающей обстановкой. — Накрыли нас!

В той стороне, где должна работать другая наша группа, взвилась осветительная ракета. Затем вторая. Теперь захлопали выстрелы. Бахнула граната.

— Отходим!

Быстро отползли к месту сбора. Но там никого! Ушли в лес или воюют?..

— Что будем делать, Иван? — спросил Щербаков. Мокропуло неопределенно ответил:

— Подождем тут немного и вернемся на «железку»…

И тут же уверенно приказал:

— За мной! Не отставать!

Они снова поползли к насыпи. Залегли метрах в ста от дороги. Увидели, как у полотна суетятся темные фигуры людей. Освещают фонарями и то место, где совсем недавно работали и они. «Тут они долго провозятся, удовлетворенно подумал Мокропуло. — А если продвинуться немного правее, где их нет, и там снова попытаться?»

— Сергей, ты видишь, сколько их тут? Наверняка сбежались и с других участков. А вон там никого! Пошли туда!

Было уже часа два. В пять рассвет, а на обратном пути лежала двухкилометровая заболоченная, вязкая открытая низина. Если задержаться тут до рассвета, их непременно обнаружат. Надо торопиться.

— Вперед! — приказал Мокропуло. Не оглядываясь, он побежал вдоль насыпи, низко клонясь к земле. Сзади Мокропуло слышал частое дыхание напарника и не сбавлял шага. Пробежали метров триста-четыреста, свернули к дороге. Залегли за дощатым забором для снегозадержания, что был метрах в двадцати от дороги. Отдохнули немного, ползком двинулись дальше. Вдруг чей-то кашель заставил их припасть к земле и затаиться. Мимо совсем близко прошли два немца, держа автоматы наготове. Они спешили туда, где все еще мелькали лучи электрофонарей, «Может, срезать этих и забрать личные документы? — мелькнула у Мокропуло отчаянная мысль. — Нет, лучше эшелон». Он положил руку на плечо Щербакова, когда немцы прошли, кивнул в сторону насыпи.

— Видишь? И эти спешат туда.

Ползком пробрались к полотну. Быстро выкопали яму. Поместили заряд. Сверху положили противопехотную мину.

От насыпи бежали не оглядываясь, спотыкаясь в темноте, падали. Вскоре в сторону Орши по другой колее прошумел эшелон. Через несколько минут издали послышался еще гудок. Этот поезд шел уже по их колее. Невольно замерли. «Сработает или не сработает?» И вдруг ярко осветилось небо. Они бросились на землю, и тут загрохотал взрыв. Стук сталкивающихся вагонов, треск ломающегося дерева, скрежет разрываемого металла догнали Ивана и Сергея…

— Ну как, Серега! — радостно крикнул Мокропуло, еле переводя дыхание. И счастливо засмеялся.

Утром наша разведка установила, что на мине подорвался воинский эшелон противника, следовавший на Смоленск. Разбито 27 товарных вагонов с военными грузами.

С раннего утра 3 мая начали готовиться к переселению на новое место. Упаковали ВВ, взрывпринадлежности и другое хозяйство. Было очень жаль покидать обжитой лагерь, но ничего не поделаешь…

К этому времени стараниями фельдшера и весны были поставлены на ноги Моргунов, Правдин, Горошко. Стал нормально ходить и Павел Маркин. Но, к сожалению, заболели другие.

Учитывая, что скоро наступит лето, которое высушит лес, новое место для лагеря выбрали в густом лесу, где держалась талая вода. Шалаши строили на рамах из толстых бревен, на которые накатывали жерди, а на них уже настилали ветки. Так наводят гати через болота. Мы (штаб отряда) решили на этот раз шалаш не строить, а соединили квадратом четыре плащ-палатки, растянули полотнище на длинной жерди, прикрепленной к стволам деревьев на высоте двух метров от земли. Углы укрепили веревочными растяжками. Получилась прекрасная кровля размером четыре на четыре метра. Под ней построили «гать» — нары полметра высотой.

Приходилось всячески приспосабливаться прежде всего с учетом безопасности, а потом уже житейских удобств. 5 мая из Москвы пришла радиограмма: «Повторите координаты расположения площадки, устанавливайте на ней дежурство каждую ночь, заранее готовьте костры, при приближении самолета немедленно разжигайте их. В вашем районе самолет снизится до 500 600 метров. О дне операции сообщим после получения от вас ответа…»

Сейчас, спустя более сорока лет, трудно установить, кто был виноват в том, что мы не приняли тогда самолет с грузом, который так ждали. Или наши ребята плохо соорудили костры на небольшом болотном острове, выбранном нами в целях безопасности на случай нападения карателей, или летчики не сумели увидеть наши сигналы. Тем не менее мы очень переживали и чувствовали себя виновными.

С 5 мая Галушкин с пятью бойцами еженочно дежурили на «аэродроме», постоянно поддерживая замаскированный огонь в сигнальных кострах. Однако самолета не было. А с утра 7 мая погода резко изменилась: пошел снег с дождем, похолодало. Плохой погоде, от которой мы так настрадались, сейчас обрадовались, несмотря на то, что она задерживала самолет. Пользуясь непогодой, прекрасно маскировавшей наши походы, усилили работу на «железке». Ночью 8 мая в трех километрах западнее деревни Шаховцы Широков и Головенков подорвали воинский эшелон противника с живой силой. Было убито и ранено много солдат и офицеров противника. Разбито 8 классных вагонов. Другие омсбоновцы повредили полотно железной дороги в четырех местах на этой же магистрали. Ночью 10 мая Келишев, Маркин, Мокропуло, Ананьев, Высоцкий, Правдин под командованием Голохматова в 800 метрах восточнее деревни Кочаны взорвали воинский эшелон противника с военной техникой. Разбито 9 вагонов. В эту же ночь группа Голохматова в трех местах разрушила железнодорожное полотно, убив в перестрелке с охраной дороги двух фашистов. В этом же районе испорчено 300 метров телефонной и телеграфной линии, идущей вдоль железной дороги, и 150 метров — вдоль шоссе.

День угасал… Маскируясь кустами и складками местности, двое омсбоновцев, Рыжов и Сосульников, подобрались к линии железной дороги. Парные патрули проходили метров сто пятьдесят — двести, встречались, шагали обратно. «Значит, у каждой пары свой участок. Это хорошо», — подумал Сосульников.

С болотистой низины потянул ветерок. Через насыпь пополз туман.

Выждав, когда немцы отошли подальше, партизаны начали подниматься по откосу, стараясь не сбивать гравий, который предательски выскальзывал из-под ног. Забравшись на насыпь, подрывники стали — готовить яму для мины. Вдруг один патруль почему-то с полпути повернул обратно.