Алексей Авдеев - Там помнят о нас

— Тихо вы, черти! — предупредил дежурный, широко улыбаясь.

Оповещенный связным, к нам пришел комиссар местного отряда Мельников. С ним явился и тот партизан, который ходил проводником с Галушкиным и потерялся. Он попросил капитана Бажанова, чтобы мы послали его на самое ответственное и опасное задание.

— Спасибо, — сказал Бажанов не очень приветливо. — Мы уже поручили тебе одно ответственное дело… Но ты подвел нас…

Партизан снял кепку и, не поднимая головы, сказал чуть слышно:

— Когда я ходил с вашими ребятами, германцы казнили всех моих близких… Мать, отца, жену и… сыночка. Три годка было ему… Максимкой звали, — замолчал, потом поднял лицо, залитое слезами. — Как лягушонка, штыком наколол фашист проклятый и в горящий дом бросил!.. Как же мне жить после этого?.. А тут еще этот позор! Товарищ комиссар! — Он глянул на меня. Потом с мольбой снова посмотрел на командира отряда.

Бесконечно долгий месяц мы думали, что этот человек виновен в том, что наши ребята не дошли до линии фронта, не вынесли раненого товарища и не доставили ценные разведывательные материалы. Как поступить с ним?

— Михаил Константинович, — прокашлявшись, заговорил приглушенным от волнения голосом Мельников. — С детских лет я знаю Никанора. И его семью знал. Он был у нас в отряде на хорошем счету. Только поэтому я и рекомендовал его проводником. Кто ж знал, что с ним случится такая беда? Кто не ошибается? Ошибся мужик, подумал, что ребята перешли дорогу… Трухнул и не проверил.

Никанор прижал руки к груди, заговорил сбивчиво и быстро:

— Я искал их, когда набрался сил. Не раз возвращался к тому месту, где отстал. К самой насыпи подползал… Германцы стреляли… Я убег… Утром снова приходил, но не нашел… Вы мне не верите?.. Тогда расстреляйте!.. Убейте, как иуду!.. А то…

Он закрыл лицо кепкой, заплакал.

— Москва слезам не верит! — строго сказал капитан.

Но я видел, что глаза у капитана Бажанова подобрели. И облегченно вздохнул.

— Ладно… Иди к ним, — сказал командир отряда, кивая в сторону, откуда неслись веселые голоса. — Если они примут тебя в свою компанию, я не возражаю. Обратись там к Голохматову. Иди!

Никанор встал, поправил пояс на старой, во многих местах заплатанной суконной гимнастерке, надел кепку, вытер глаза, глухо сказал:

— Благодарствую, товарищ капитан! — и, четко повернувшись, вышел из палатки.

— А откуда у него командирская гимнастерка? — спросил Бажанов.

— В прошлом году Никанор переводил через линию фронта группу командиров-окруженцев, — ответил Мельников.

— Большая группа?

— Тридцать семь человек.

— И перевел?

— Да. Переправил успешно. Пожилой генерал в той группе был. Он записку прислал нам с благодарностью, а Никанору гимнастерку со своего плеча подарил.

— Да-а, — протянул Бажанов и нахмурился, — стоит о нем подумать.

Я пошел за Никанором. У костра двое ребят боролись, натуженно пыхтя. Кто-то жал стойку на толстом бревне, лежавшем у навеса. Кто-то, оголенный до пояса, вертелся вокруг толстой сосны, нанося удары, словно вел бой на ринге. Остальные соревновались в прыжках в длину с места. Голохматов без гимнастерки объяснял, как лучше готовиться к прыжку, как отталкиваться, как прогибать корпус, чтобы дальше улететь. И мне невольно захотелось тоже разогнаться и прыгнуть. Что я и сделал…

— Стоп!.. Стоп, товарищ комиссар. Только с места и босиком!.. Иван! — крикнул Николай Келишеву. — Внеси комиссара в список претендентов на призовое место!

Ребята засмеялись.

К Голохматову подошел Никанор, вытянулся перед ним.

— Товарищ заместитель командира отряда! Я к вам по приказанию товарища капитана!

— Что, Никанор, тоже желаешь на приз сигануть?

— Да нет, я серьезно… Я прошу…

— А-а. Тогда, погоди. Иван, прими судейство в секторе. Пойдем.

Не желая мешать веселью ребят, которые в честь добрых вестей о своих боевых товарищах решили провести спортивные состязания, я отошел от костра.

Когда я вернулся в палатку, Бажанов и Мельников о чем-то оживленно разговаривали, смеялись.

— Рогожин, позови-ка сюда Голохматова.

— Есть!

Адъютант не успел выйти из палатки, как в нее уже вошел Голохматов, а за ним Никанор. Голохматов был в форме и с пистолетом на поясе.

— Разрешите!

Капитан кивнул, нахмурился, спросил:

— Ну как, возьмете его на задание?

— Непременно. Нам сейчас лишние люди во как нужны. — Голохматов резанул ладонью по горлу. — Он же хорошо те места знает, проведет.

Бажанов кинул на своего зама быстрый взгляд.

— Ну что ж, хорошо. Я согласен.

Голохматов кивнул.

— Пошли, Никанор. Завтра же в ночь и двинем.

— А куда?

— Это я тебе скажу, когда из лагеря выйдем. Конспирация, брат, понял? Ты знаешь, что это за штука?

Никанор кивнул утвердительно и облегченно вздохнул.

Голохматов дружески положил ему руку на спину, подтолкнул к выходу, и они ушли.

— Каков парень. Уже и на задание, — заметил Мельников. — Спасибо вам, товарищи. Надо же вернуть человека в нормальное состояние.

— Ничего, Голохматов да и другие наши ребята не дадут ему тосковать. Сами они, не успев поспать, снова рвутся в бой. Здоровых людей у нас сейчас мало. Брать новых в отряд нет смысла: скоро возвращаемся домой. Так что будем учить ваших.

— Вот это дело. Мы дадим вам хороших ребят. Их только обучить, так они горы свернут!

— Договорились.

Сведения о благополучном выходе на Большую землю группы Галушкина всколыхнули отряд.

Ночью 21 июня подорвали автоцистерну с горючим. Горящий бензин растекся по полотну шоссе, расплавил асфальт. И тот тоже задымил, загорелся. На несколько часов замерло движение по шоссе.

Днем 22 июня на ПТМ-35 два грузовика с боеприпасами взлетели на воздух.

27 июня на противотанковую мину налетел автофургон с продовольствием.

30 июня группа бойцов напала на лагерь солдат-ремонтников. Перебила стражу, взорвала два автокатка, вагончик, в котором жили немецкие охранники.

2 июля наши друзья из деревни Скуматы сообщили, что утром в соседнюю деревню Щеки прибыли около сотни полицейских из карательного отряда под командованием германского офицера. Ночью наши ребята установили на проселочной дороге между деревнями Щеки и Новая Земля три противотанковые мины, разобрали гать через болото.

От жителей Новой Земли узнали, что в их деревне полицейские каждую ночь устраивают засаду на партизан в крайнем доме, что стоит у дороги через болото.

Когда мы рассказали об этом Мельникову, он задумался, сказал:

— Да на эту засаду можно напасть с тыла.

— Как? — заинтересовался я.

— Дай карту.

Я развернул перед ним свою пятикилометровку.

— Смотри-ка сюда, комиссар, — он переставил палец чуть западнее Новой Земли. — Вот тут, параллельно с проселком, через болото есть тропа. О ее существовании пока никто из местных ничего не знает. Понимаешь? Недавно мы проложили ее сами.