Михаил Авдеев - У самого Черного моря. Книга III

К ночи над самолетом уже «колдовали» техник Николай Хахаев и моторист Борисов. Гитлеровцы чувствовали возню за холмом, слышали лязг металла. И вот вскоре со звоном лопнула первая мина, потом вторая, третья, четвертая… Гриб, Хахаев и Борисов залегли.

— Только бы не в самолет, — ворчал Борисов. — Машину жалко. К утру бы смог лететь, — повернулся он к Грибу.

— Полетишь! — уныло ответил тот. — На взлете расшибут.

— Может, расшибут, а, может быть, и нет, — философски вставил Хахаев. — Это еще бабушка надвое сказала…

— Ладно, — проворчал Гриб, — утро вечера мудренее.

— Так-то оно так, — заметил Хахаев, — только утра нам ждать несподручно. Утром взлетать надо…

Как только обстрел хоть на минуту затихал, Борисов и Хахаев бросались к самолету. И вот перед самым рассветом, наконец, все было закончено. Из канистр, что прихватили с собой, перелили бензин в самолетные баки.

— Ну а теперь — твое дело, — Хахаев пожал Грибу руку. — Машина в полном порядке. Можешь с уверенностью лететь.

— Нужно только перетащить «як» через вон те воронки, — Борисов кивнул на поле.

— Но там же все простреливается.

— Что поделаешь, — Борисов пожал плечами. — Другого же у нас выхода нет.

Самолет быстро выкатили, развернули против ветра, и капитан, вскочив в кабину, запустил мотор.

Гитлеровцы открыли ураганный огонь, но было уже поздно. По полю бежал, набирая скорость, истребитель. Вот он уже в небе. И ничем теперь этого «проклятого русского» не достанешь!

Как-то мне довелось услышать — темпераментный моторист Иванов «просвещает» новичка:

— Александр Рой?.. Ты еще спрашиваешь? Это все равно, как если бы одессит не знал Одесского театра! А ты пытаешь про Роя! Он на всем флоте известен… Да ты посмотри, как он работает! Это же наш «авиационный» доктор!

Впрочем, понятие «доктор» для авиационного инженера звучит, пожалуй, слишком мирно. А ведь Александра Степановича помнят многие совсем в ином качестве: как решительного, волевого командира.

Тогда под Николаевым прямо к аэродрому прорвались немецкие танки. Из старших начальников на этом участке оказался один Рой. И он не растерялся. Команды выкрикивал так, словно всю жизнь отдавал боевые приказы:

— Техники ко мне! Занять оборону! Гранат, гранат побольше! — и первым кинулся навстречу грохочущим машинам с черными крестами.

На бегу обернулся к группе летчиков, бросившихся было вместе со всеми:

— Петренко! К самолетам! Все машины поднять в воздух. Мы их задержим…

У обочины поля уже шел бой. Лопались гранаты, визжали осколки, гулко ухали пушки танков.

Завертелась на месте с перебитой гусеницей одна машина. Зачадила другая.

Капитан Рой бил из автомата по десантникам на броне и все время с тревогой оглядывался на летное поле.

Там, с ревом прорываясь сквозь смерч огня и дыма, уходили в небо самолеты.

Инженеру обожгло плечо, но он почти не почувствовал боли — настолько напряжены были нервы.

— Ушли, все ушли! — тронул его за рукав техник.

— Кто ушел?! — с тревогой спросил капитан.

— Самолеты наши… Поднялись!.. — на черном от копоти лице техника затеплилась улыбка.

Рой оглянулся. Аэродром был пуст.

— Отходить!.. Немедленно отходить!

Короткими перебежками техники и мотористы, отбиваясь от наседающего со всех сторон противника, отступали к лесу.

Гитлеровцы, видя, что замысел их не удался и самолеты ушли, как говорится, из-под их носа, вымещали злобу на арьергарде бесстрашного капитана. Над землей бушевал хаос огня. Танки били прямой наводкой. Фашистские автоматчики не жалели патронов.

Но вот и спасательная лесная чаща. На опушке остановились. Рой оглядел измученных бойцов.

— А что, орлы! И технари не по зубам немецким танкам оказались!

На лицах людей стали появляться улыбки:

— Мы-то ничего… главное самолеты поднялись!

— А с этими гадами еще поквитаемся!..

Капитан, нахмурясь, посчитал людей:

— А теперь — в путь. Будем пробираться к своим.

— Как же аэродром? — тревожно спросил кто-то.

Ему не ответили. Рой поднял с земли автомат и зашагал в глубь леса. За ним, поддерживая раненых товарищей, двинулся весь небольшой отряд. А через сутки они снова были у своих.

Командир авиаполка обнял капитана Роя.

— Раньше вы нас в небо поднимали. Теперь на земле выручили. Спасибо!..

Рой кивнул на механиков. После страшного ночного перехода они буквально валились с ног.

— Поспать бы им, товарищ командир…

— А вы?

— Я вызову добровольцев. Ведь кому-то машины готовить к полету надо!..

Пошатываясь от усталости, он пошел к самолетной стоянке.

А скоро во фронтовой газете появилась заметка о героическом поступке капитана Роя и техников эскадрильи. Александр Степанович пришел к капитану Марченко:

— Ну зачем же так? — обиженно спросил он командира.

— О чем это вы? — не понял тот.

Рой протянул газету.

В ней упоминалось и о неравном бое с танками, а в конце статьи следовало:

«Командир эскадрильи капитан И. Т. Марченко так характеризовал работу А. С. Роя:

— Во всех наших успехах есть результаты самоотверженного труда техников, неутомимой работы инженера Роя. То, что наши летчики за короткий срок изучили конструкции нового истребителя, — во всем этом большая доля его труда. Легко сказать: „Отремонтировать к утру самолет, поврежденный в бою“. На деле — это творчество и упорный труд техников, их бессонные ночи. Самолеты у нас всегда готовы к бою.

6150 раз поднимались истребители в воздух, и столько же раз инженер Рой перед вылетом проверял машины, заботился о том, чтобы материальная часть в воздухе работала безотказно.

Техники звеньев Сикачев, Дюмин, Козловский работают в эскадрилье, обеспечивают бесперебойную боевую деятельность, — отличные люди. Такими их воспитал инженер…»

— Что же, все правильно. — Командир улыбнулся. — Разве не так?

— Неудобно как-то, — неуверенно развел руками инженер.

— А танки отбивать было «удобно»? Ничего, Александр Степанович, как-нибудь «переживете». А вообще — так держать!

— Есть так держать!

Вскоре в газете «Черноморский летчик» появилась и другая заметка — о старшине Кулакове:

«Когда бы ни потребовалось гвардии капитану Матвееву вылетать, его машина всегда готова к боевому вылету. Не считаясь со временем, часто пренебрегая отдыхом, механик самолета Кулаков работает столько, сколько потребуется, чтобы машина была в постоянной готовности.

Недавно потребовалось заменить на самолете оба карбюратора. Кулаков, не смыкая глаз, при свете фонаря проработал в капонире целую ночь. К утру сложная работа была закончена.

С начала Отечественной войны Кулаков обеспечил более 500 самолето-вылетов.