Александр Авраменко - Ни шагу назад!

Нам неслыханно повезло: немцев в городе нет, там только румыны. А уж своих сателлитов немцы снабжают по остаточному принципу. Все зенитки поступают только в германские части. Ура! И тут же следует расплата за самонадеянность. Вспышка, и крайняя машина моего батальона мгновенно окутывается клубком разрыва. Что это?! Кто стрелял?!! Цейсовские линзы показывают только высокого гренадера с такой же трубой, которую я видел в предыдущем бою. Проклятие, это что-то противотанковое! Татьяна опережает меня, и её курсовой пулемёт перечёркивает немца трассирующей трассой. Начинается привычный уже звон пулемётного обстрела. Это стараются вражеские стрелки, засевшие в окопах. Их «МГ» и «Шварцлозе» высекают искры из брони, но бесполезно… А вот это уже серьёзнее! Вздрогнув, замирает на месте «Т-70», окутавшись ярким пламенем авиационного бензина. Очередь из 20-мм «флак-системы» останавливает лёгкую машину. Чёрт! Иван наводит пушку, я жму спуск: вскипает снег и земля на месте установленной на колёсном лафете зенитки. Наши пехотинцы тоже, наконец, открывают огонь. Разворачиваю перископ, и вижу, как тупорылые «ППШ» озаряются огоньками очередей. Ну! Ещё сотня метров. И вот, наконец, линия окопов.

Мы переваливаемся через политый с немецкой педантичностью водой и заледеневший бруствер, хлопок оборвавшегося троса, на котором буксировали волокушу. Но она уже не нужна — гвардия доставлена к месту боя. Начинается рукопашная. Высокие бараньи шапки румын быстро смешиваются с нашими ушанками, представляю, какая резня сейчас идёт в траншеях, но надо идти вперёд, пока немцы не опомнились и не подтянули подкрепление. Хотя причём тут немцы? Наверное, сила привычки. Сколько воюю, а сам лично с сателлитами не дрался, и подсознательно называю всех врагов немцами… Моя «четвёрка» мчится по улице, проложенной среди сгоревших и разрушенных домов.

— Слева пулемёт!

Циферблат указателя послушно показывает градусы поворота башни. Гулкий выстрел, шипение продувки. Клацанье затвора. Это Олег, не дожидаясь команды, загоняет в канал ствола очередной осколочный.

— ПТО прямо! Пятьдесят!

… Города для танка — почти верная смерть. Видимости никакой, всюду закрывающие обзор строения, и нет места для манёвра. Это доказал Сталинград, перемоловший не одну танковую дивизию вермахта. Помню, батя мне рассказывал про «русскую рулетку». Это когда к виску подносят наган с одним патроном в барабане. Вот и городской бой на танке такая же рулетка для экипажей танков, если их не сопровождает пехота… нервы врагов не выдерживают, выстрел! Страшный удар в лоб, но броня выдерживает, только от сотрясения на мгновение темнеет в глазах. Зато этот удар словно добавляет резвости танку, и он, как будто камень, выстреленный из рогатки, устремляется вперёд на максимальной скорости. Скрежет рвущегося железа, сквозь вой двигателя доносится мгновенно обрывающийся вопль того, чьи внутренности сейчас наматывают траки гусениц. «Т-IV» на мгновение замирает, затем мягко, в отличие от наших машин, переваливается по груде железа и устремляется дальше. Миновала нас Безносая сегодня…

… Вечер. Бой закончился. На площади пылает огромный костёр, на котором вылезшие из подвалов чудом уцелевшие местные жители жгут немецкие флаги, указатели, вывески. Мимо костра бредут пленные. Их длинная колонна, хвост и голова которой теряются в темноте. Я сижу у гусеницы, одетый в тёплый трофейный комбинезон и ковыряюсь в принесённой пехотинцами по моей просьбе трубе, из которой подбили наш танк. Всё просто до неприличия. И почему у нас такого не было в сорок первом? Эта штука получше бронебойки! Уж если «КВ» запросто останавливает…

Внезапно на площади начинается стрельба. Все всполошено вскакивают, хватаются за оружие. Наученные горьким опытом пленные валятся на землю и прикрывают головы руками, но огненные трассы исчезают в небе.

— Что случилось, земляк? — Спрашиваю я пробегающего мимо пехотного лейтенанта в расстёгнутом полушубке с «Гвардией» на груди.

— Наши встретились! Кольцо замкнули! Немцы в «котле»!

— Ура!..

Владимир вышел из избы. Ему не спалось. Чёртов Гитлер, как прозвали найденного на поле боя кота, вдруг заорал во всю глотку посреди ночи, а потом забился под печку и пронзительно шипел оттуда. После безуспешных попыток успокоить животное Владимир плюнул на всё, накинул на плечи полушубок и выбрался на воздух, чтобы покурить… Причина беспокойства чёрной бестии сразу стала понятной — высоко в небе медленно ползли слабые огоньки выхлопных труб двигателей фашистских бомбардировщиков. Звук двигателей был незнакомым, как Столяров не пытался, определить тип машин он не мог. Внезапно полную луну заслонил огромный даже снизу силуэт двухмоторного бомбардировщика.

— Ни фига себе… — Произнёс он ошарашено.

Внезапно вверху вспыхнуло пламя, чрез мгновение оно охватило весь самолёт, и тот камнем понёсся к земле… Через минуту донёсся мощный взрыв, и горизонт на мгновение озарился вспышкой пламени. Земля под ногами дрогнула, жалобно зазвенели стёкла дома. Ещё через минуту захлопали двери во всех остальных избах, где размещались лётчики полка.

— Столяров! Что случилось?!

— А хрен его знает! Летел, летел. Потом как вспыхнет ни с того, ни сего — и носом в землю…

Медведев выругался:

— Чёртовы фрицы! Уже летать спокойно, и то не умеют! Ладно, утром поглядим, что случилось… [31]

Посланный утром взвод обнаружил гигантскую воронку на месте падения фашистской машины и множество обломков.

Лётчики готовились к вылету, когда из штаба выскочил командир полка, весь красный от гнева.

— Зарядить только пушки и пулемёты! Воздушным стрелкам взять двойной боезапас! Летим на прикрытие!

Столяров не поверил своим ушам — использовать штурмовики вместо истребителей?! [32] Что же, на самом деле, происходит? В конце то концов? Началась суматоха. Из люков срочно вытаскивали обратно бомбы и контейнеры с «АЖ-2». Волокли короба с лентами к «УБСам». Когда техники перешли к «РС-ам», подвешенным под плоскостями машины Владимира, он решительным жестом остановил их.

— Оставить ракеты!

— Но, товарищ майор, у нас приказ командира полка!

— Я сам отвечу перед ним. Пригодится.

Старший техник пожал плечами и отошёл в сторону…

Столяров вёл свою эскадрилью, вернее, её остатки после недельных боёв. В ней, включая его, было всего пять машин. Шли классическим строем: ведущий — впереди, две машины уступом слева, и две — справа. Клин уступом вверх. В наушниках сквозь треск раздалось:

— «Горбатые», внимание — до цели пять минут. Набираем четыре тысячи. Атакуем по готовности! Столяров, мать твою, ты почему приказ не выполнил?